Последний паладин

Гангрена и Китяж выбежали из кабинета и понеслись по лестнице на первый этаж.

— И чтоб вернулись все! Слышите? Все! — крикнул им в след Букин, но разведчики его уже не слышали. Они получали оружие у седого прапора.

— Давайте, в темпе вальса, а то Бузони с Аббатом уже десять минут назад принарядились и вас у «мясорубки» на ВПП дожидаются. — старший прапорщик Анатолиев, он же — Фашист, действительно имел арийскую внешность и командный голос. Но свою погремуху он заслужил не сходством с древним народом. На его слегка поседевшей голове в любое время года была надета кепка — Гансовка. Конечно, за столько лет службы. он и сам привык к своему прозвищу и даже иногда, начинал вести себя соответствующе. Например, третий стакан с авиационным «шилом», он поднимал в духе доктора Геббельса. «Перепашем Кавказ на картофельное поле!» — кричал он набубенившись, но на это ни кто не обращал внимания. Война. Война никогда не меняется. И каждому на этой войне крышу рвёт по разному.

Однако, не смотря на свою дружбу с летунами, которые регулярно таскали ему это самое «шило», Фашист держал свою оружейку в полнейшем порядке, со свойственной ему фашистской педантичностью.

Вот и сейчас, принимая у разведчиков их штатное оружие, он заранее занёс все номера в «журнал учёта принятого вооружения». А то, что готовилось к выдаче, и сейчас аккуратно лежало на длинных, наспех сколоченных подмостках, заботливо прикрытое брезентом, уже было занесено в журнал вооружения сданного.

А ещё, про Фашиста ходило много баек. Одну из них рассказывали в сильном подпитии, когда молодые или вновь откомандированные офицеры проставляли за прибытие. Выглядело это примерно так. Когда все уже были «на хорошей кочерге», кто-нибудь из дембелюющих, а обычно это был Бузони начинал рассказ. Дескать студент четвёртого курса химфака, Андрей Анатолиев… Дальше рассказчик вставал и делал вид, будто читает милицейский протокол: «… находясь в состоянии алкогольного опьянения, проник в лабораторию Химического факультета, где начал смешивать все реактивы, пытаясь, как он сам после выразился, „синтезировать нитроглицерин“. Проходящий мимо лаборантской декан химического факультета, гражданин Крайзельман Израиль Лейбович, услышал шум и зашел в кабинет узнать в чем дело. Увидев гражданина Анатолиева, Крайзельман попытался остановить бесчинство, однако это ему не удалось». — В этот момент Бузони делал мхатовскую паузу. Ведь все вновь откомандированные уже были в предвкушении чего-то из ряда вон выходящего. Выждав секунды три — четыре рассказчик продолжал. «Анатолиев втащил Крайзельмана в лаборантскую, заблокировал дверь табуретом и угрожая физической расправой и насильственной половой связью, в извращенной форме, потребовал у Крайзельмана снять штаны, чтобы убедиться в его „крестьянском происхождении“». В этот момент, вновь прибывшие уже держались за животы и давились от хохота.

Короче, Фашист был типичным фашистом.

— Ну, давайте, убивцы и душегубы, покажу вам, что у дяди Фашиста припасено на черный день, — Фашист подошел к подмосткам и сдернул брезент, словно оружейный барон, который хвастается перед неграми своим товаром в Гарлеме.

— Начнем, пожалуй, с капитана. Для тебя, мой дорогой «ампутолог» у меня есть супер-аппарат!

В глазах у Фашиста «заплясали чёртики», он подошел к самому здоровому карамультуку на сошках.

— Вот она! — на слово «она», Фашист сделал особое ударение, как будто он показывал не кусок высокотехнологичного железа, а прекрасную деву из Вальхаллы.

— Противоснайперский комплекс ОСВ-96! Только пришел на испытание. Спроектирована под патрон 12,7на 108 или, как вам будет привычней, от НСВ. Обеспечивает попадание в столовую ложку на дистанции 1 500 метров, при установке штатной оптики, а также личного состава противника за укрытиями и в средствах индивидуальной защиты на расстояниях до 1000 м, при установке тепловизионного прицела, — старший прапорщик Анатолиев занимался своим самым любимым делом, — Ты представляешь! Через кирпичную стену ты, не только увидишь духа, но и ампутируешь ему голову! За КИ-ЛО-МЕ-ТР!!!

Если вы занимаетесь любимым делом, то ваше настроение передается окружающим.

— Убойнее машины ты, Гангрена, не найдешь! — От Фашиста в мир струилась благодать. — Комплектуется прицелом ПОС 13Х60. Отличительной особенностью данного прицела, является высвечиваемая установленная дистанция до цели и постоянное расположение марки в центре объектива при стрельбе на любую дальность. Магазин на пять патронов. Стреляет, как специально разработанным под нее, снайперским СПЦ-12,7, так и любым патроном НСВ, включая БЗТ и БС. Я тебе на него поставил специальную оптику. Карла Цейса. С встроенным дальномером и спектрографом, — прапорщик погладил прицел — серьёзную бандуру, килограмма в три весом, — Мля, пацаны, не поверите, в него на духов смотришь, как хищник на Шварценеггера! Правда весу он прибавил серьезно — общий вес около шестнадцати кило, — Фашист хихикнул и продолжил ликбез, — Но запомни, Тимур. Такой на складе у меня один, — Старший прапорщик сурово глянул на Гангрену, — Покоцаешь… Ты меня знаешь. Глаз на жопу натяну, и моргать заставлю. Дальше. Магазин снаряжен. Вот ещё три. Один снаряжен БЗТ-шками, — дальше Фашист пошел по быстрому, — держи кобуру, — Прапорщик кинул капитану прямоугольный кожаный чехольчик, — сам сшил, влезает четыре обоймы к твоему АПС.

Гангрена поймал кобуру, которая была на удивление тяжелой. Открыв её он увидел магазины, которые аккуратно были вставлены в отдельные кармашки, 2 на 2.

— Они уже снаряжены, — Фашист все предусмотрел, — дальше — больше. Мины брать будешь?

— Да, две МОН-ки — сухо сказал Гангрена, — а что взяли Бузони с Аббатом?

— Оба взяли «стандарт», — ВСС с ночным НСПУМ и четыре магазина к ним, по пять РГО, по две МОН-50, и прочей мелочи.

— Нам тоже самое, — резюмировал Гангрена.

— Официант! Два раза, за второй столик, — добавил Китяж поднимая правую руку.

— Давай мешок, капитан, — Сказал Китяж Тимуру, когда они нагруженные вышли из владений Фашиста.

— Не, Китяж. Все свое ношу с собой, — ответил Гангрена взваливая на плечо ОСВ и прикинув общую нагрузку, добавил, — Я ещё тебя понести смогу. А теперь бегом на взлётку, и так у Фашика задержались.

Сказал. И потрусил в сторону шумящей на аэродроме вертушки. Китяж пожал плечами, закинул за плечо «Винторез» и потрусил в след, за капитаном. Уже совсем стемнело. «Вот гад гордый, самое время его разговорить», — подумал Кирилл догоняя капитана.

— Слушай, Тимур, — обратился к Гангрене Китяж, когда поравнялся с ним, — А ты давно здесь?

— Дыши ровнее, больше пробежишь, — ответил капитан, но смягчившись, добавил, — Давай, Кирюха поднажмём. В «мясорубке» поболтаем.

И хлопнул Тяжина по плечу. Дальше бежали молча.

Подбегая к вертушке, они увидели три силуэта. «Ну Бузони с Аббатом… А кто третий?» — Попытался разглядеть Китяж и понял что третий, ни кто иной, как подполковник Букин. Китяж и Гангрена переглянулись. Начальство на взлётке — плохая примета. Кирилл глазами показал на Букина, как бы спрашивая капитана: «Какого хера, этот хер припёрся на вылет»? «А хер его знает»- ответил ему таким же красноречивым взглядом Тимур. Китяж прибавил ходу и подбежал к ожидающим братьям раньше чем Гангрена. Подбежал и сквозь гул вертолета прокричал: — Ррровнясь!!!!

— Смиррно! — проревел за ним капитан, — Товарищ подполковник, особая снайперская разведгруппа к выполнению задания готова!

— Вольно, — махнул рукой Букин, — Итак, разведчики! Я пришел вас проводить и пожелать удачи. Выручать своих товарищей — один из принципов военной разведки. Сам погибай, но товарища выручай! А теперь, — он достал из-за пазухи 0,5 и пять пластиковых стаканов, — давайте, по 100 грамм наркомовских. Бузони, разберись, — подполковник протянул бутылку Серёге.

Разведка разобрала стаканы, а Бузони чётко разлил всем поровну.

— Ну, чтобы количество вернувшихся, превосходило количество отправленных, — прокричал полковник, — Удачи, братцы, — и выпил. Посмотрел на снайперов и побежал в сторону штаба, придерживая шапку рукой.