Я, Менгск (ЛП)

– Ты собираешься бороться с Конфедерацией? – спросил Арктур. – Почему?

– Потому что кто-то должен, – сказал Ангус. – Их империя распространилась слишком далеко, нужно только толкнуть в определенном месте, чтобы она рассыпалась, как карточный домик. Людей тяготит ярмо Конфедерации, запах восстания витает в воздухе – его можно почувствовать.

– Ты собираешься объявить войну Конфедерации, – недоверчиво сказал Арктур.

– Не совсем войну, – ответил Ангус. – По крайней мере, пока.

– Терроризм, – сказал Арктур. – Так это называется?

– Не сомневаюсь, что некоторые так и будут это называть, но если ты хорошенько подумаешь, то поймешь: то, что делает Конфедерация, легко может быть истолковано как терроризм.

– Уверен, что это не одно и то же.

– Да неужели? – хмыкнул Ангус. – Разве цель терроризма не в том, чтобы убивать и калечить людей, неважно кого, лишь бы заставить их подчиняться приказам? А разве Конфедерация не проводит военные операции в качестве устрашения, чтобы заставить население плясать под свою дудку?

– Но в этом-то и разница, – сказал Арктур. – Это уже война.

Ангус покачал головой.

– Не совсем так. В конце концов, цель войны не в том, или, по крайней мере, не должна быть в том, чтобы убить всех до единого в армии противника. Однако при уничтожении достаточного количества живой силы, их лидеры начинают больше бояться продолжения войны, чем капитуляции.

– Тогда, исходя из твоих рассуждений, любые военные действия попадают под определение террористического акта, – принуждение через устрашение с применением насилия.

– Именно, – подытожил Ангус, довольный тем, что добился своего.

– Но ты же не собираешься убивать людей? – уточнил Арктур.

– На войне люди умирают. Это печально, но неизбежно, – ответил Ангус. – Я бы хотел, чтобы все было иначе, но Конфедерация принесла войну с собой. Однако, в отличие от них, мы не будем причинять вреда мирному населению. Нашими целями будут только военные объекты.

– И все равно это неправильно, – сказал Арктур. – Все равно будут умирать люди, и убивать их будешь ты.

Ангус откинулся на спинку стула. Его лицо выражало разочарование.

– Я думал, что ты достаточно взрослый, чтобы понять необходимость таких действий. Вижу, что был неправ. Ты все еще ребенок, и думаешь как ребенок. Ты еще не способен увидеть реальный мир за пределами своего эгоистичного внутреннего мирка.

Слова отца уязвили его до глубины души, и Арктур вспыхнул от обиды. Он поднялся и резко направился к двери.

– Ангус... – прошипел Айлин Пастер.

– Сын! – рявкнул Ангус. – Ты никогда и нигде не должен упоминать об этом разговоре! Ты понял? Никогда!

– Я понял, – огрызнулся Арктур.

ГЛАВА 3

Солнечный свет пробивался сквозь деревья и блеском отражался от несущихся по дороге в Стирлинг наземных машин^[11]. Их было шесть, в одной из которых находилась семья Менгск, в другой Айлин Пастер с дочерью, в остальных четырех ехали вооруженные люди.

Это были «Терра-кугуары» пятьдесят восьмого года^[12]. Старая модель наземных машин, любимая многими сенаторами Корхала за тяжелое армированное шасси и толстое бронепокрытие, предотвратившие не одно покушение.

На двух машинах были смонтированы станковые «каратели». На большой скорости конвой поехал по широкой полосе дороги. Впереди в полукилометре от него три ховербайка^[13] «Cтервятник» следили за редким движением транспорта на пути их следования.

Этим утром движение было незначительным. Тем не менее, Эктон Фелд решил не рисковать. Он приказал охране сначала стрелять и только потом задавать вопросы. Если кто-то вдруг выживет после гранатометного залпа "стервятников". Конфедерация уже как-то пыталась убить Ангуса Менгска, и Фелд ни секунды не сомневался, что она попробует это снова.

Арктур любовался мелькающим за окнами пейзажем, пышная зелень смешивалась с роскошной желтизной осенних тонов, как на картине, размытой дождем. Летняя усадьба семьи Менгск находилась в шестидесяти километрах к югу от Стирлинга, сельская местность по пути к городу была одной из самых зеленых и пышных на Корхале, хотя с каждым годом эта красота угасала, так как городской промышленный комплекс расширялся все больше и больше.

Его отец выбрал это место благодаря тому, что оно достаточно удалено от Стирлинга, чтобы можно было вырваться из беспрестанной суеты политики Сената и бизнеса, но в тоже время относительно близко, чтобы всегда находиться в курсе всех событий.

С каждым километром, по мере приближения к академии, настроение Арктура ухудшалось. Отец сидел напротив, с каменным лицом, улыбаясь каждый раз, когда на него смотрела жена. Дороти сидела у матери на коленях рядом с Арктуром. Девочка крепко сжимала Понтия, выглядывая из поляризованного, бронированного окна наземной машины.

Посмотрев на лицо сестры, озаряемое беспечной радостью, Арктур улыбнулся. Ему захотелось вернуться в те времена, когда жизнь была намного проще. Дороти волновал только Понтий, сладкие конфеты и присутствие папы рядом. Ей пока не нужно было следить за тем, чтобы не разочаровать кого-либо, или играть роль того, кем она не хочет быть.

Что бы она ни делала, Ангус души в ней не чаял, и это раздражало Арктура. Но это раздражение быстро проходило, так как он понимал, что глупо ревновать к четырехлетнему ребенку.

Несмотря на замечания матери о цвете листьев и красоте пейзажа; и энтузиазм Дороти по поводу поездки, атмосфера в машине веяла напряженностью. После грубого разговора прошлым утром в столовой, Арктур не обмолвился даже парой слов с отцом. И никакие примирительные слова матери не могли устранить эту возникшую пропасть, которая с каждой минутой тишины только росла.

Арктур не отрывал взгляда от пейзажа за окнами, пока машина проезжала мимо невысоких холмов, направляясь к южной части города. Несмотря на постоянный рост деловой сферы, Корхал оставался непокорным зеленым миром. Власти планеты оказались достаточно предусмотрительными и заложили в бюджет возобновляемые источники энергии и приняли закон о соблюдении чистоты атмосферы.

В результате, Корхал являлся одним из немногих миров Конфедерации, что сочетал в себе процветающий центр торговли и промышленности и славный край для проживания и туризма. Арктур еще не покидал планету, но его стремления лежали вдалеке от небес Корхала. Он хотел путешествовать в межзвездном пространстве и исследовать новые миры. Он хотел сколотить состояние собственными руками, а не просто унаследовать, как это сделал его отец.

Тот факт, что отец тоже неустанно работал, как только достиг совершеннолетия, Арктуру как-то не приходил в голову. Не то чтобы юноша был против наследования богатств, титулов и положения в обществе – традиции династий Корхала были четко расписаны – но он хотел стать известным, как человек, который достиг вершины всего, только за счет своих собственных способностей. Он хотел, чтобы люди смотрели на него и знали, – все чего он добился, он добился через пот, кровь и самопожертвование.

Его мысли о будущем прервались, когда просветы между деревьями превратились в мерцающее серебряное решето. Появлялись первые признаки цивилизации. Несмотря на плохое настроение, Арктур улыбнулся. В распадках между холмами он уже различал дразнящее мелькание Стирлинга.

Огромный город, Мекка возможностей для самореализации, представлял собой яркий пример того, чего могут достичь люди за два столетия от начала колонизации планеты. Арктур любил городскую атмосферу: изобилие, развлечения, суета, вездесущие пестрые толпы людей. Все, чего бы не пожелал человек, он мог найти в Стирлинге. И даже больше, если знать, где искать.

Машина перевалила через тянущуюся вдоль дороги гряду холмов, и город открылся взору Арктура целиком.

Несмотря на то, сколько раз он его уже видел, этот вид не переставал его поражать.

Стирлинг походил на застывший след упавшей в лужу капли ртути. Серебряные верхушки устремленных ввысь сооружений величественно возвышались в центре города, постепенно уменьшаясь в размере по мере приближения к его границам.