Золотые врата. Трилогия (СИ)

– Почему ты так смотришь? – шепотом спросила она.

– А почему ты притворяешься, что спишь?

– Я сплю, только почему‑то я даже во сне чувствую, когда на меня смотрят.

– Я художник и мне позволено смотреть на женщину, даже когда она спит. К тому же я не просто смотрю – я любуюсь.

– Тогда можно, – разрешила она и от смущения зарылась лицом в подушку.

Чтобы не мешать ей спать, Игорь побродил по квартире, выкурил несколько сигарет. Делать было нечего, звонить некому… хотя почему некому? А Леня? Корсаков отыскал трубку радиотелефона, ушел на кухню и закрыл за собой дверь. Номер телефона Шестоперова он теперь запомнил наизусть. Однако на звонок никто не отозвался. Может быть Леня загулял на проценты от продажи коньяка, а может работал запоем и отключил телефон.

Корсаков вернулся в холл и включил телевизор. Шла заставка программы новостей. Игорь прибавил звук и вышел в лоджию, которая тянулась через обе комнаты и кухню. Он едва не пропустил сообщение, и только услышав краем уха знакомое имя бросился в комнату.

– …Максимович, тридцати девяти лет, его знакомая и трое охранников. Один охранник банкира в критическом состоянии был доставлен в больницу. Нападение произошло в загородном доме, принадлежащем банкиру. На его теле обнаружены следы пыток. По предварительной версии убийство произошло из‑за разногласий в сфере финансовой деятельности потерпевшего. Прокуратурой возбуждено уголовное дело по факту убийства, ведется следствие. Переходим к международным новостям…

Нашарив за спиной кресло, Корсаков упал в него.

– Твой знакомый? – Анюта стояла в дверях встревожено глядя на него.

– Недавно встречался.

– Его позавчера еще убили – мне отец рассказывал. У него свои источники в прокуратуре. Еще Сань‑Сань сказал, что банкиру отрезали пальцы перед смертью, а потом вонзили нож в сердце. И нож необычный: длинный, узкий, рукоять в виде креста.

– Зачем он тебе такие подробности рассказывает?

– А‑а, приехал сам не свой. Я пристала, ну он и рассказал. Сань‑Сань как услышит про убийство какого‑нибудь предпринимателя или депутата, так начинает трястись – следующий я, говорит.

– Значит есть чего бояться.

– Большие деньги – большие хлопоты, – философски заметила Анюта.

– Ничего себе хлопоты – за жизнь трястись, – хмыкнул Корсаков, – нет уж, лучше я буду нищим, но живым.

– Ты же сам только что от кого‑то бегал, – напомнила девушка.

Корсаков нахмурился. Может, убийство Трофимыча и банкира каким‑то образом связано? Чушь! Кто был Трофимыч, и кто Михаил Максимович! Однако, уж очень совпало все по времени. Допустим, Трофимыча зарезали, пытаясь что‑то найти в особняке. Потом поняли, что Корсаков мог забрать интересующую их вещь, выяснили, с кем он встречался и пришли к банкиру. Однако сработали профессионалы, если с охраной справились. Интересно, что они выпытывали у банкира, и что он им рассказал? Скорее всего все, что знал. Может это они и гонялись за Корсаковым по Арбату? Если так, то надо предупредить Шестоперова пока не поздно – он тоже участвовал в сделке.

Корсаков снова позвонил Леониду домой и опять никто не взял трубку.

– Мне надо уехать, – сказал он.

Анюта вздохнула.

– Надолго?

– Хочу проведать Леню Шестоперова, я тебе про него рассказывал.

– Хочешь, я тебя отвезу.

– Это было бы хорошо, – кивнул Корсаков и пошел одеваться.

Куртка висела в прихожей, он критически оглядел ее. Да, в метро в таком виде не пустят – рукав порван, спина в известке. Брюки были не в лучшем состоянии.

– Если ты не против, – сказала Анюта, наблюдавшая за ним, – у меня есть кое‑что из одежды.

– Откуда?

– Игорь! Я уже не маленькая девочка, чтобы давать тебе отчет о своей жизни. Есть и все!

– Ладно, проехали. Давай, что есть.

Девушка принесла ему джинсы, толстовку и кожаную куртку.

– Подходит?

– Как на меня шили, – буркнул Корсаков.

Анюта исчезла в спальне. Игорь приготовился к долгому ожиданию, но через пять минут она вышла уже одетая в дорогу. Волосы она заколола в хвост, чуть подвела глаза и слегка коснулась губ помадой.

– Едем?

– Едем, – Игорь чмокнул ее в щеку, – ты молодец.

– Не перехвали, – счастливо улыбнулась она.

Красный автомобильчик бодро вырулил на Пятницкое шоссе и намертво встал в пробке. До выезда на кольцевую автодорогу тащились минут сорок. Корсаков проклял все на свете, но другой дороги из микрорайона Митино не было.

– Можно еще на электричке до Тушино, а там на метро, – неуверенно предположила Анюта, терзая коробку передач, – тут недалеко платформа «Трикотажная», но, говорят, здесь не все электрички останавливаются.

– Нет уж, – отказался Корсаков, – едем, как едем. Может я напрасно волнуюсь и Леня валяется в стельку пьяный, а телефон просто не слышит.

На кольцевой движение было тоже сумасшедшее, но машины хотя бы двигались. Анюта вела автомобиль уверенно, хотя и несколько авантюрно: немилосердно подрезала, переходя из ряда в ряд; нахально втискивалась между попутными машинами.

Шестоперов жил около метро «Варшавская», по кольцу дорога заняла полчаса, но на Варшавке они опять застряли. Повернув на Чонгарский бульвар, Анюта вопросительно взглянула на Игоря.

– Куда теперь?

– Ты – никуда. Вот здесь остановись. Так, теперь сидишь в машине и ждешь меня. Если в течении часа я не появлюсь – уезжаешь и забываешь о том, что мы знакомы.

– Еще чего. Я иду с тобой, – Анюта решительно отстегнула ремень безопасности.

– Ты сидишь здесь и ждешь, поняла? – Корсаков почувствовал, что начинает злиться, – одному мне будет легче скрыться, если что.

– Почему скрыться? Шестоперов тоже замешан в твоих неприятностях?

– Не знаю, но рисковать не хочу. Девочка, – Корсаков привлек Анюту к себе и коснулся губами уголка губ, – ну, не спорь ради Бога.

Анюта шмыгнула носом.

– Ладно, уболтал. Но учти, если ты не придешь через час, я иду за тобой.

– Согласен, – кивнул Корсаков, выбираясь из малолитражки.

«Пусть идет, – подумал он, – все равно не знает, где Леня живет».

Несколько раз он обошел вокруг дома Шестоперова, пытаясь разглядеть, открыты ли окна в его мастерской, но деревья загораживали обзор. За квартирой могли присматривать и Корсаков некоторое время посидел на лавочке во дворе, наблюдая за подъездом. Несколько старушек сидели возле подъезда, обсуждая свои вечные проблемы: внуков, зятьев и невесток, погоду.

Ощущая на себе их подозрительные взгляды, Корсаков с независимым видом подошел к двери и набрал на домофоне номер квартиры Шестоперова. Подождав, нажал «сброс» и набрал снова. Бабки примолкли, наблюдая за ним.

– Вот незадача, – Корсаков обернулся к ним, огорченно качая головой, – должен дома быть, а не отзывается.

– А вы к кому? – спросила тощая бабулька в цветастом платке.

– К Леониду Шестоперову. Художник, на последнем этаже живет.

Бабка поджала губы.

– А вы кто ж ему будете?

– Товарищ по институту. Учились вместе. Вот, узнал, что Леня в Москве, – как можно доверительнее сказал Корсаков, – решил проведать. Позавчера созванивались, он сказал – приезжай. Может вышел на минутку, не знаете?

– Нету друга твоего, парень, – оглядевшись, как будто опасалась посторонних ушей, сказала бабка.

Корсаков почувствовал, как перехватило дыхание. Он откашлялся.

– Неужели за границу опять уехал? – спросил он, как бы недоумевая.

– "Скорая" его увезла. Только вчера вот, рано утром. Мы как раз в магазин собрались, – старушки закивали, соглашаясь, – вдруг «скорая помощь» подкатывает и спрашивают его квартиру. Мы подождали, а они вскорости выносят друга твоего на носилках. Белый, как простыня, стонет, избитый весь, руки забинтованы…

– О, Господи… – пробормотал Корсаков, – может он упал просто? Ну, выпил, поскользнулся.

– Нет, – бабка поджала губы, – он, конечно, любил загулять. Богатый был, хоть и запойный. Иной раз всю ночь куролесил, но чтобы так… Напали на него прямо в квартире. Уж не знаю, кто приходил к нему – у нас уже участковый спрашивал, а только сам он так изувечить себя не мог. Участковый сказал – руки ему поломали. Ночью чего‑то гремело у него, будто мебель падала – я как раз под его квартирой проживаю. Уж хотела идти к нему, да посовестить – ведь люди спят, а вот не пошла – Бог уберег. Не то и меня бы, как его, – она покачала головой. – В собственном дому убивают, а правительству хоть бы хны! Так что ищи своего друга в больнице, парень.