Новатерра

      - Буэнас ночес, команданте! - поправила его Алина. - Послеполуденный 'буэнас тардес' закончился с наступлением темноты.

      - Мучас грасиас! - поблагодарил он, отныне просвещённый вовсе уж до безобразия.

      Хотел было добавить о непреходящей значимости данной информации для среднего русского гетмана, не говоря уже о великих - формата Александра Твердохлеба, - но оборвал себя на полуслове. Хотя и с опозданием.

      - Что там сеньор бормочет? - насторожилась Алина.

      В принципе, она не обиделась бы ни на лёгкую иронию, ни даже на злобненький сарказм, - это ведь не равнодушие! - однако гетман не стал испытывать судьбу на прочность. Рыльце-то в пушку!

      - Сеньор бормочет серенаду, - неосторожно брякнул он.

      И тем подверг нешуточной угрозе не только самое себя, но и всё живое на планете.

      Потому что Вселенная содрогнулась от ужаса.

      Подобное с нею случалось, когда тенор Алессандро Гетман пел...

      А он таки запел!

      Гаснут дальней Альпухары

      Золотистые края...

      На призывный звон гитары

      Выйди, милая моя!

      От Севильи до Гренады

      В тихом сумраке ночей

      Раздаются серенады

      Раздаётся звон мечей...

      - Хм! Хм! Хм! - тактично сдержала смех Алина, больше того, похвалила исполнителя. - Браво! Я бы даже сказала: брависсимо!

      Пытаясь отблагодарить поклонницу за комплимент, тенор-полиглот сорвался на немецкий. А когда вспомнил, что гастролирует в Испании, поправил сам себя... по-польски.

      - Филен данк! Ну, в смысле, дзенкуемо бардзо... Может, на бис?

      - Ой, нет! Как-нибудь в следующий раз.

      Наверное, она была права, потому что вой растревоженных по всей округе псов никак не способствовал романтическому продолжению вечера...

      Сумерки окончательно растворились в непроглядной июньской тьме. Толстые ароматные свечи подрагивали в пузатых коньячных фуѓжерах, создавая дымчато-бледный световой экран, практически скрыѓвавший абрис цитадели, мерцание далёких звёзд и шевеление вальяжѓной Равы под Луной. Посвеѓжевший к ночи эфир был напоён ароматами терпких духов, луга, воды, фимиама свечей и острых специй. Затихли собаки, из динамиков тихо и успокаивающе лилась мелодия древней канцоны, далеко внизу стрекотал неугомонный сверчок, со стороны станицы доносилась протяжная, мерная, печальная русская песня.

      Ну, что же, у всякой Марфушки свои погремушки! Великий тенор Алессандро Гетман, постепенно втягиваясь в атмосферу испанского вечера паррафада, то бишь визави, под аккомпанемент собственных погремушек - щелчков каблуками по ламинату пола и пальцами рук на манер кастаньет - чуть слышно мурлыкал:

      Смолкла испанская сьерра,

      Дремлет кастильская стража...

      Чу! Шевельнулась портьера.

      Чу! Отворилось окно.

      Выйди ко мне, донна белла!

      Здесь жду тебя я давно.

      Небо Испании

      В лунном сиянии -

      Нас не увидит никто...

      И стало так! Алина приняла его под руку, проводила к столу и подала бокал с пузырящимся... шампанским. Шампанским? Шампанским!

      - Пью за вас, команданте. Вы были бесподобны! Вчера - отважный воин, благородный рыцарь; сегодня - мудрый правитель, справедлиѓвый судия.

      Александр молчал, лишь чуть заметно улыбался. Положа руку ему на плечо, Алина коснулась запотевшим хрусталём ободка его бокала. Глоток. Бокал летит за парапет. Протяжную канцону заѓменяет танго...

      - Могу ли я пригласить вас на танец, сеньор?

      - К вашим услугам, сеньора!

      Чёрные кудри сеньоры

      Гуще полночного мрака.

      Чёрные очи сеньоры

      Ярче весеннего дня.

      Выйди ко мне, донна белла,

      Страсть моя жарче огня!

      Если не выйдешь ты,

      То не увидишь ты

      Больше на свете меня!

      И снова стало так! Алина повисла на шее Александра и, прижавшись горячими губами к его щеке, зашептала:

      - Ты был прекрасен, Аль! Ты - настоящий кабальеро! Ты - самый лучший! - голос её становился всё пронзительнее, резче; дыхаѓние - всё чаще; тело напряглось. - Самый сильный! Самый красивый! Самый мой! Ты - мой! Я - твоя раба! Я люблю! Я хочу тебя! Здесь! Сейчас!

      И ночь взорвалась зажигательными ритмами фламенко...

      Потом они, обнажённые и счастливые, валялись здесь же, в куче брошенных на пол подушек, устланной мягким покрывалом, рвали зуѓбами сочное мясо, обливались рубиново-красным 'Каберне' и слизыѓвали потёки вина прямо с крепких разгорячённых тел.

      - Ты любишь меня, Аль?

      - Люблю!

      - Правда?

      - Правда, моя прелесть!

      Он и впрямь любил её. Только её. Уже. Опять. Сейчас...

      - Крикни во весь голос, на всю Землю!

      - Так громко не смогу...

      - Тогда я укушу тебя, трус несчастный! Больно-больно!

      Алина погрозила ему пальчиком и потянулась губами к весьма чувствительному участку мужѓского организма...

      ...Алина в изнеможении откинулась навзничь, потом упала ему на грудь. А он возбуждённо шептал, теребя её волосы:

      - Самая сладкая!

      И думал: 'самая умная!'

      - Ещё!

      - Самая нежная!

      'Самая проницательная!'

      - Ещё! Ещё!

      - Самая страстная!

      'Самая хитрая!'

      - Ещё, милый!

      - Самая удивительная!

      'Самая коварная!'

      Самая любимая! Единѓственная! Моя! Да разве кто-нибудь способен заменить тебя?! Никогда! Никто! Наверное...

      ...Давным-давно затихла музыка, угомонилась вдалеке станица, догорали свечи в фужерах. Александр лежал под тёплым пуховым одеялом, любуясь звездами, вдыхая свежий ночной воздух. Алина прижалась к нему горячим телом, осторожно, очень мягко возложила голоѓву на грудь.

      - Скажи, Аль, ты всегда будешь любить меня?

      - Я всегда любил и буду любить только тебя, Алька, - теперь уже он говорил с полной уверенностью, безо всяких 'наверное'. Наѓверное, так...

      - Будешь любить... до самой смерти?

      - Мы не умрём, Алька!

      - Все люди умирают...

      - Только один раз. У нас он уже позади.

      - Я верю тебе, Аль! Ты всех победишь, даже Смерть... Спи, мой храбрый идальго, набирайся сил, верный паж охраняет твой сон. А завтра будет новый день. Завтра - и всегда! И - как всегда - перѓвой в Мир придет Маньяна, Утро Надежды, Утро Веры, Утро Любви, Утро Победы, Утро Новой Жизни. Аста маньяна, команданте!

      - Аста маньяна, донна миа!..

      ... - Верить... Как это, должно быть, хорошо, - в далеком Запределье думал седовласый старец. - Вот интересно, как это - 'хорошо'? А как это - 'интересно'?!..

      ... - И чтоб ты сдох! - подумал кто-то, оставшись наконец в блаженном одиночестве...

      ... А сирота, из-за которой разгорелся весь сегодняшний сыр-бор, не думала. Просто спала. Под действием убойного лекарства...

      ...А гетману приснился ласковый щенок. С огромными болтающимися ушами, что теребили мягкой кисточкой по гетманской душе. 'Так ты вернулся, Саня? - спрашивал барбос. - Или 'наверное?'..

      Кто знает, пёсик? Поживём - увидим. Конечно, если доживём!..