Грядущая буря

Хорошо, ответила сестра. Ты разберись с этими вторгшимися к вам, а я разберусь с Сарой Коннор

***

На водонасосной станции они обработали независимо работавший там ветрогенератор точно так же, как и все остальные, затем тщательно сожгли провода системы отопления, заставив воду начать замерзать в трубах. Скоро эти трубы полопаются, где-то глубоко под землей, туда, куда к ним не так-то просто добраться. И к завтрашнему утру база будет непригодной для жилья.

В данный момент они отдыхали, укрывшись в относительно сносных условиях своей палатки, менее чем в миле от базы, забившись в свои спальные мешки, где общее тепло их тел в совокупности довело температуру внутри до почти пятидесяти градусов (по Фаренгейту). Джон и Дитер окружили своими телами Венди, которая наскоро что-то перекусила, а затем залезла в свой мешок и сразу же уснула. И теперь она начала очень мило и забавно похрапывать, и Джон улыбнулся.

«С ней все будет в порядке, Джон», раздался бас Дитера по другую сторону от нее. «Для нее это тяжело, но ей не хочется тебя подводить, и это делает ее сильной».

«Знаю», прошептал Джон. «Но все равно спасибо». Через некоторое время он спросил: «Как твои руки?»

«Немного горят», ответил Дитер. «Не знаю, то ли от холода, то ли от химикатов, но это ерунда».

Джон кивнул. «Хорошо».

…………………………

Дитер проснулся и сразу же насторожился. Он полежал некоторое время неподвижно, прислушиваясь и приготовившись столкнуться с тем, что он сможет распознать в такой темноте. Поднялся ветер, и палатка заскрипела под его натиском, по звуку отдаленно напоминая крадущиеся шаги. Рядом с ним лежали Венди и Джон, дышавшие медленно и ровно, обычным ритмом тех, кто крепко спит. Ни один из этих звуков не был каким-то необычным; должно быть, его разбудило что-то другое, что-то необычное.

Он уже собирался вновь предаться сну, когда ноздри ему пощекотал какой-то запах.

Фон Россбах глубоко вдохнул и понял, что именно он учуял. Запах крови.

Он открыл глаза и посмотрел на Венди, хотя ему и не было ее видно. Возможно, у девушки начались менструации; это объясняло, почему она была такой слабой сегодня.

Затем он услышал какой-то приглушенный звук снаружи палатки и что-то похожее на жалобный вой животного. Стараясь двигаться тихо, Дитер начал одеваться. Снаряжение свое он отыскал легко; большая часть его одежды находилась вместе с ним в спальном мешке. Он надел парку, затем сапоги и, наконец, достал из одного из многочисленных карманов парки пистолет и проверил, не замерз ли он.

Он поднялся, сгорбившись, и посмотрел на двух спящих. Затем он решил их не будить. Должно быть, он услышал какой-то странный звук, который просто произвела погода, но нужно было это проверить, иначе он так и не сможет вновь уснуть. Дитер расстегнул молнию клапана палатки и вышел в холодный мрак, застегнув за собой молнию.

Он бросил взгляд на небо и сжал губы. Без сомнения, надвигается буря. Снаружи не было темно, как ночью, разумеется, но густые облака превратили в глубокие сумерки то, что по идее должно было быть солнечным днем. Дитер посмотрел на часы у себя на рукаве. «Солнечная ночь», поправил он сам себя.

От жестокого ветра лицо его уже онемело, поэтому он натянул балаклаву и набросил на себя капюшон, хотя и не завязал его снизу. По идее он должен был также надеть темные очки, чтобы защитить глаза от ультрафиолетовых лучей, которые никакие облака не в состоянии были остановить. Но затем он от этого отказался. Они лишь превратят сумерки в абсолютную ночь, а он не планировал надолго оставаться здесь снаружи.

Он оглядел впадину, в которой они разбили куполообразную палатку.

Они поставили ее тылом к самой высокой стене впадины, чтобы обеспечить тем самым себе максимально возможную защиту от ветра. Он не увидел никаких признаков того, что здесь, кроме них, побывал за последний миллион лет кто-нибудь еще. Поднявшись с корточек, он направился выше, намереваясь обойти один раз территорию, чтобы подтвердить то, в чем он был уверен: что они были здесь единственными людьми в радиусе примерно мили.

Дитер подошел к краю этой низины и снова присел, прислушиваясь и оглядываясь вокруг. Снег в тусклом свете, казалось, чуть сверкал, и он смог разглядеть следы, оставленные снегоходом и санями. Но больше он ничего не увидел.

Он встал и осторожно прошел шагов десять, а затем снова пригнулся. Его толкнул порыв ветра, словно какой-то полузащитник, почти сбив его с ног. Снова взглянув на облака, он решил двигаться чуть менее осторожно; ему хотелось вернуться в палатку к тому моменту, когда погода ухудшится.

Склон позади палатки был довольно крутым, и одной рукой он придерживался за него, чтобы не упасть, когда двинулся по нему. Затем, справа от него, его внимание что-то привлекло. Это была широкая, темная линия, которая, казалось, блестела от влаги. Это не скалы и не камни, подумал он, похоже, она пролегает по снегу. Он двинулся наискосок, намереваясь выйти к этой отметине. Это могло быть просто оптической иллюзией, скрывающей под собой выход на поверхности грунта, покрытого тонким слоем льда.

Но когда он добрался туда, он понял, что нет. Дитер огляделся, не увидев ничего необычного, а затем присел на корточки. Вытащив маленький фонарик, он направил его на эти следы и нахмурился.

«Кровь», подумал он в изумлении. Он ведь чувствовал ее запах, поэтому по идее он не должен был этому удивиться, однако…

Что-то врезалось в него сзади, пистолет вылетел у него из рук и полетел по снегу. Прежде чем Дитер успел очухаться, на него что-то грохнулось сверху, что-то настолько тяжелое, что у него даже ребра заскрипели, когда оно выбило ему из легких воздух. Ему в плечо вонзились похожие на зубы резцы, и он поднял кулак, врезав им твари в голову. Обиженная им, она приподнялась, издав гортанный выкрик, и фон Россбах в этот момент сумел перевернуться, прежде чем она снова его прибила вниз.

Тюлень! Он едва успел поднять руку, чтобы заблокировать удар твари в свое горло. Острые зубы морского леопарда пронзили несколько слоев плотной ткани, как будто это была какая-то паутинка, вонзившись в беззащитную плоть под ними. Зверь покачивал головой, как доберман, терзающий свою добычу, из пасти у него воняло дохлыми пингвинами и тухлой рыбой. Он стал бить его и ластами, пока сильный удар Дитера кулаком не поразил того в маленькую башку сбоку, словно кувалдой. Тюлень выпустил его, рявкнув немного от удивления, отскочив назад на брюхо, а затем вновь поднявшись над ним и покачивая головой из стороны в сторону, как кобра.

Дитер пнул его высвободившейся ногой сбоку, и, к его удивлению, тот с него сполз; он оттолкнулся от него и заскользил вниз по склону прочь от этой твари. Он с изумлением уставился на него, поднявшись и снова встав на ноги. Какого черта он тут делает?

Отсюда, снизу, он смог заметить, что брюхо животного было всё изодрано из-за того, что оно ползло по льду. Зверь, должно быть, наполовину обезумел от голода и боли.

«Это, конечно, объясняет, почему он напал на меня, но не дает ответа на главный вопрос: что он тут делал, так далеко от моря?»

К его ужасу в темноте к нему стали приближаться еще две другие огромные колышущиеся туши. Он огляделся по сторонам, пытаясь отыскать свой пистолет, и не смог его найти.

«Джон!», закричал он, и в этот момент, наконец, разразилась буря, диким, неземным воем.

Всё вокруг тут же стало белым, и ветер стал прорываться к нему сквозь одежду, как будто ее вовсе не было. Он снова позвал, но не услышал собственного голоса из-за завываний ветра. Какой-то инстинкт велел ему начать двигаться, и он почувствовал, что какая-то тяжелая туша навалилась на то самое место, где он только что стоял. Он стал отскакивать с места на место, преследуемый тюленями и ослепленный снежным ветром. Он нащупал ремень и вытащил охотничий нож, почувствовав себя спокойнее с оружием в руках.

Он попытался остановиться, но его сбивал ветер, от его ледяного дыхания у него немели лицо, руки и ноги, мерзла кожа по всему телу, и ветер грозил сбить его с ног. Какая-то серебристая голова ударила его в сапог, и он в ответ ударил ее ножом, лезвие при этом скользнуло по кости. Эта голова снова исчезла, хотя зверь, должно быть, потряс ею, потому что ноги его оказались залитыми кровью, горячей лишь на мгновенье, после чего она замерзла, превратившись в красный ломающийся лед.