Сбой

– Не испытывай моего терпения. – Проговорил бывший страж почти по слогам и таким тоном, чтобы уж точно угомонилась.

– Не злись. Давай к ближайшему мотелю, километрах в пяти двинем. Там и решим, что нам дальше делать. – Ткнула летучая мышь в ближайший указатель.

Наклз долго думал, то есть искал, как отказаться, чтобы не показаться полным дураком. Не выходило.

– Ладно. Только поселимся отдельно. В разных номерах. Поняла?

– И на какие шиши ты снимешь себе номер? Я-то в этой суматохе припасла с собой чуть-чуть денег. И они все еще действуют. А у тебя что?

– Придумаю что-нибудь. Думаю, хозяину мотеля помощь не помешает. Договорюсь как-нибудь.

– Ладно, пошли.

Когда они добрались до мотеля, Наклз взял себе отдельный номер. На его счастье, в кармане штанов завалялось какой-то мелочи. Ровно на один вечер в самом худшем местном клоповнике. И как раз напротив этой ненормальной.

Опять эта поляна. Вокруг бегают какие-то люди. Они стреляют, но выстрелов не слышно. Из всех звуков только тихий перестук лапок и попискивания. Крысы бегут строго к одной какой-то точке. Руж идет туда же. Она не знает почему, не может задуматься, или повернуть обратно. Просто идет. Вокруг белые всполохи. Писк заглушается грохотом молний. «Электры» бьют все ближе и ближе, проходят насквозь. Только почему-то не больно. Только страшно, когда знаешь, что эта штука может тебя убить. Крысы бегут прямо под ногами. Лес очень темный и страшный. Скрюченные деревья, моросящий и очень противный дождь, темнота, стреляющие люди, ползающие по земле пучки молний, стаи крыс. Там, где копошится крыс больше всего, лежит труп. Это – Наклз. На нем тот костюм, что и на других людях. Голова цела, даже шевелится чуть-чуть. А тела нет, там один сплошной серый клубок. Руж прямо стоит напротив. Крысы уже бегают по ногам. Несколько забрались на щиколотки. Серые бестии, уже вовсю маршируют от ступней до бедер, щекоча обратные стороны коленей. Очень страшно. Пытаешься стряхнуть руками, а на руках уже с десяток бестий. Бегают уже по животу и спине. Это страшные твари. Вместо писка у каждой этот леденящий душу грохот, что убил Наклза. Только пищат они редко. Сердце бьется еле-еле от страха, и через каждые три удара гремит молния «электры». Попытки стряхнуть крыс тщетны. Несколько уже на плечах. Одна из них примеривается к лицу. Нет, уже две. Они все выбирают себе по кусочку. Зубы занесены, Руж чувствует, что они укусят одновременно. Укусят, и разорвут в клочья. Но шевельнуться не выходит. Тело, как парализовано. Вокруг нее мелькают, заставляя уходить душу в пятки еще глубже, эти проклятые молнии. Пятеро крыс разделили себе лицо, одна уже примеривается зубами к глазу. Все озаряется белым светом молний. Крысы начинают грызть.

– Ааааааааа!

– Руж, что с тобой? Ты в порядке?!

– Аааааа! Помогите!

– Я здесь, не бойся. Руж! Что с тобой?

Перед ней Наклз, живой и здоровый. Это был сон, всего лишь кошмар. Он скоро забудется. Надо только успокоиться.

– Руж, ты в порядке?

– Ага. Кошмар просто приснился.

– Ты орала во сне. Очень сильно орала.

– Настолько, что ты примчался ко мне посреди ночи?

– Тут скорее удивительно, что весь персонал не сбежался. Ты бы слышала свои вопли. – Улыбнулся Наклз. – Ты точно в порядке?

– Да.

– Я могу идти?

– Можешь. Но сначала у меня к тебе будет одна просьба.

Руж коварно заулыбалась, одним видом давая понять, что просто так не отделаешься, вломившись к ней посреди ночи. К несчастному стражу вновь вернулось нездоровое предчувствие пополам со смущением.

– Дверь почини, что ты выбил. Персонал не обрадуется, обнаружив следы твоего рвения.

Наклз нахмурился, думая, что ему теперь делать, и как это починить без инструментов. Легко сказать «надо было раньше думать». Когда он услышал эти жуткие вопли, думалось не очень. Пришлось сразу действовать, как получалось. Это и пытался отразить своим выражением лица: грозное и нахмуренное.

– Еще что-нибудь? – Не удержался он от сарказма.

Руж хотела кокетливо сказать «нет, просто дверь почини», но неожиданно для себя выкрикнула:

– Не смей мне больше умирать и убегать! Никогда!!!

Этим она и его, и себя удивила. Настолько, что только смогла тихо добавить:

– Ладно?

– Ладно. – Наклз внимательно посмотрел на дверь, и сказал еще кое-что. – Но с одним условием. Надо тебе мне кое-что сказать.

– Зачем?

– Иди сюда, это секрет.

Она купилась. Вылезла из кровати, и подошла вплотную. Надоело Наклзу смущаться, решил он сам смутить Руж. Просто обнял и начал целовать. Что он, после пережитого не сможет эту красавицу поцеловать? Нет, сможет. Он ее уже целует, несмотря на одинокие аплодисменты в коридоре. Аплодисменты в коридоре?! Кто? Посмотреть бы, да Руж не дает обернуться. Ладно, кто бы там не аплодировал, он уже ушел. А Наклз радовался, как дите, тому, что все-таки сумел смутить эту ненормальную, заставил ее покраснеть. Он даже хотел сказать ей сразу после поцелуя «что, съела?» с ехидцей. А получилось «не бойся, со мной ничего больше не случится» с нежностью.

– Надо было мне сообразить, что ты задумал. – Сказала Руж.

– А ты все-таки покраснела.

– Значит, то, что мы полуголые посреди ночи целуемся, тебя уже никак не смущает?

– Твоя школа. – Ответил Наклз, вновь заливаясь краской.

– Спасибо, уважил. Так и будешь таскаться за мной дальше?

– Таскаться? Нам просто по пути было. Хотя, я не против, чтобы пойти дальше с тобой.

– Я не исправлюсь.

– Горбатого могила исправит. Будем держаться вместе?

– Будем.

Наклз и Руж скрепили этот договор рукопожатием.

Хозяин, портье и бармен в одном лице решил пойти на второй этаж, и лично выяснить, что там за шум. Но у него ничего не вышло. Около лестницы его остановили. Стоявший рядом кот-антропоморф, ткнув ему пистолетом в лоб, тихо, но твердо и пафосно, заявил:

– Во имя мужской солидарности, ты не пройдешь!

Чуткое ухо хозяина мотеля уловило голос той ехидны, что сегодня днем ругалась с летучей мышью. Они даже поселились в разных номерах, не переставая кричать. А теперь, судя по голосу, помирились. Хозяин подмигнул коту, и вернулся на место. Уж ему ли не знать, что такое, мужская солидарность.

– А все-таки, что он там делает? – Не удержался хозяин.

Котэ аккуратно зашел наверх, посмотрел и спустился обратно. И, судя по всему, его возмущению не было предела.

– Этот болван занят совершенно не тем, чем надо!

– Чем же?

– Запиливает дверь одной буйной.

Старый хозяин забеспокоился и вновь собрался идти наверх. Котэ предупредительно ткнул ему пистолетом прямо в лоб.

– Во имя мужской солидарности, ты не пройдешь!

Глава 128 – «Секрет любви»

Чертов кот вломился к Шэдоу посреди ночи. Только Шэдоу нашел, где переночевать, как его спокойный сон прервали. Вот так вот в два часа ночи распахнули окно и закричали «Та-да!». Очень резко захотелось, чтоб этот Котэ наконец-то закончил все и убрался поскорее. Он запросто может задолбать любого в весьма короткий срок.

– Чего тебе? – Огрызнулся черный еж, сидя в кровати.

– Выгорело. Сработала твоя задумка.

– Она наша общая. Твоя, по большей части. И мне она не нравится.

– А им, кажется, да.

– Надеюсь. Я тебя прибью, если ты меня зазря разбудил.

Шэдоу встал с кровати и еще раз перепроверил потоки творческой энергии. Котэ был прав. Оно действительно сработало. Им все-таки удалось создать внутренний источник творческой энергии достаточный, чтобы продержаться до того, как фильтр будет готов. Еще чуть-чуть и они не будут зависеть от каких-то там игр. Этот этап не такой напряженный, как предыдущий, но не менее важный.

– Что с нужной информацией? Удалось найти документацию на стандартный кураторский фильтр?

– Удалось. Только толку от нее. Еще один секрет любви.

Черный еж улыбнулся, вспоминая эту историю. Просто работал как-то в СК один ученый. Он был крут, очень крут. Но плохо умел выражать свои мысли, и объяснять что-то. Поэтому студенты его страшно не любили. Он был довольно старым человеком. Поэтому, когда он заявил, что выяснит, что такое любовь молодые посмеялись. А вот руководство знало, что если этот старикан заинтересуется проблемой, то из лаборатории его можно будет увести или вперед ногами, или после того, как будет решена загадка. В средствах и времени этого ученого ограничивать не стали. Несколько лет он вкалывал, как проклятый. Даже на лекциях его, к всеобщей радости, почти перестали видеть, так он увлекся. Обратной стороной медали было то, что выловить его для сдачи зачета или экзамена стало еще сложнее. И вот, спустя много времени, наступил торжественный день. Высокое начальство, другие ученые, работники и студенты. Все собрались, заранее зная, что старый профессор, как обычно, выложит на стол страниц триста не понятного почти никому текста с такими же непонятными схемами. Что ж, общий интерес к проблеме это не убило. Но в этот раз, против обыкновения, на стол лег небольшой конверт с надписью «секрет любви». Внутри оказался всего лишь один лист. У всех буквально поотпадали челюсти. Центр силы торжественно взял листок и прочитал: «придумай этот секрет сам и напиши здесь. Чтобы ты не написал, это будет верно». Казалось бы, странноватая формулировка, но для того, кто хоть немного знаком с азами теории течения творческой энергии все стало очевидным. Все ученые и половина студентов удивленно поняли, что любовь – еще один тип творчества. Только весьма необычный, и доступный каждому. Абсолютно каждому. Секрета нет. Надо самому придумать, что ты влюбился, и в чем секрет твоей любви. Но какой-то новичок, недавно начавший обучение, не понял. Он, этот салага, не понимающий еще, во что ввязывается, додумался у профессора, которого прозвали «мозгосносом», спросить «а можно поподробнее?». Профессор нахмурился, пожал плечами, и под всеобщий хохот положил на парту перед непонятливым студентом девятьсот тридцать пять страниц формата А4, исписанных ме-е-е-еленьким шрифтом. С тех пор на жаргоне работников СК всех профессий «секрет любви» значит то, с чем проще разобраться самому, чем пытаться понять, что написано в специальной литературе.