Эффект Этоса

Ван молчал.

— Тристин… увидел, что все начинается по новой. Коалиция не желала еще одной войны… Ей не хотелось терять еще тридцать-сорок миллионов граждан. Арджентянам тоже. И те, и другие мобилизовали свои силы, но не жаждали воевать, чтобы спасать кельтирцев. Или самаррян, нраймаранцев и белдорцев, алуйсонцев, а через несколько лет и скандийцев. И то была не единственная опасность. Как насчет вашей Республики? Не склонялась ли она уже к союзу с ревенантцами? Это подтверждали и ваши отчеты.

РКС чувствовали, что им не устоять, если не они заключат союз. Сколько погибло или было обречено на гибель в этих системах? Разве их смерти значат меньше, потому что они умирают малыми группами или поодиночке?

Ван не отвечал ни слова.

— Что ему оставалось делать после того, как все забыли, что случилось в последний раз? Что ему оставалось делать, когда все, что он пытался предпринять, сорвалось, а остальные стояли вокруг и ждали? Когда ИИС сообщил всем о надвигающейся опасности, а мы послали информацию каждому крупному правительству, и никто не пошевелился, разве что кое-кто руки заламывал?

— И Тристин чувствовал, что это на его ответственности?

— Ему противна была мысль, что он отвечает за их нынешнюю культуру. Около десяти лет назад Десолл начал чувствовать, что, покончив с той войной подобным образом, только ухудшил дело. И тогда он построил «Элсин», а затем заказал «Джойо». И почти все это время искал кого-нибудь вроде вас.

— Вроде меня?

— Вы похожи на него гораздо больше, чем думаете, Ван.

— Если вас беспокоит…

— Меня не беспокоит, что вы что-нибудь скажете. Вы промолчите. Тристин попросил меня позаботиться, чтобы вы все поняли, если он не вернется. Но это была лишь попытка все смягчить. Он знал, что не вернется. И вы теперь новый управляющий директор ИИС.

— Я? Почему я? Я все еще борюсь… с величием его свершений. Вы его праправнучка.

— Требуется вставить еще несколько «пра», хотя меня и назвали в честь его матери, — ее голос опять стал сухим. — Не вы один боретесь. Я возражала, я спорила. Но не смогла ответить на его последний вопрос, — она помедлила. — Тристин всего-навсего спросил: «Кто еще встанет за всех невинных, которых ревенантцы намерены убить или уничтожить? Скажи мне, кто еще за них встанет?» Так он спросил, — Нинка сурово поглядела на Вана. — У меня не нашлось ответа. А у вас? Это верно… Дед Пыхто спрашивал, этично ли… допустить, чтобы сотни миллионов людей утратили свободу и жизнь, потому что, дабы остановить это, требуется заплатить равную, а то и большую цену? Разве принципы измеряются только весом тел? И насколько порядочно действовать этично, если это вызывает боль и страдания? Скажите мне, прежде чем судить его.

Ван отступил на шаг.

— Я не могу, — добавила она еле слышно. — Я его не остановила, потому что не могла ему отказать. И все же сама такого совершить не смогла бы, — Нинка поглядела на Вана. — Я могу набрасывать планы для ИИС и поддерживать вас, и я буду это делать. Но… я не предназначена… я не смогу делать то, что делали Дед и вы.

— Не знаю, способен ли я…

Она хрипло рассмеялась.

— Да вы уже сделали кое-что. Пусть в меньшем масштабе. Я читала сообщения о происшествии в посольстве и инциденте с «Регнери».

— А разве угроза… — Ван не договорил.

— Она не миновала. И никогда не минует. Кто скажет наверняка, что Ардженти или даже Коалиция не подхватят мантию божественной поддержки?

— Мантию божественной поддержки?

— Так он это называл. Иллюзию насчет избранности культуры, насчет того, что ее приверженцы не ошибаются.

Ван счел выражение метким и глубоким. Он видел достаточно подтверждений этому и у ревенантцев, и даже в Республике, особенно недавно.

— Вам нужно отправиться на Пердью и убедить всех, что ИИС будет продолжать свою деятельность. Мы вылетаем через два часа. Коалиция станет внимательно наблюдать за нами, но движение разрешено и внутрь и вовне системы.

— Спасибо, — Ван всмотрелся в Нинку и впитал холод, который она излучала. — Простите. Я не знал, что он замыслил… доставить туда свое изобретение лично. Просто не думал…

— Вы и не могли догадаться. Я работала с ним столько лет, и то не поняла. Знала лишь, что он все больше и больше тревожится из-за того, за что выступают ревенантцы и что творят со всеми культурами.

— Со всеми культурами? Когда кто-то на них реагирует? Вы об этом? Что люди могут полностью уподобиться своему противнику во взглядах и действиях?

— Вот видите? Вы понимаете.

— Но… я? — опять сказал Ван.

— Вы лучший для такого дела, а кто-то же должен им заниматься. Кроме того, как раз этого хотел Дед Пыхто.

— Я не искал…

— Знаю, — Нинка помедлила. — И я не держу на вас зла. И не держу зла на него. Но я злюсь, что все вокруг идет так, как оно идет.

Это было ему понятно.

После ухода Нинки он сидел на стуле за консолью и долго-долго глядел в пустоту, пока не раздался стук в дверь. Ван почувствовал, что за дверью Эри.

— Входите.

Она предстала перед ним.

— Я хотела сказать вам, сэр…

— Что мне нужен новый техник? — мягко закончил Ван.

Эри кивнула.

— Я занималась этим достаточно долго.

Он это тоже понял. После ее ухода Ван начал паковать вещи, испытывая дурноту и понимая, что это роскошь, которую не получится спускать себе слишком долго.

Как мог Тристин?.. Все эти миллионы? Он нахмурился и тряхнул головой. С другой стороны, как Десолл мог не?.. Да и есть ли ответы? Настоящие ответы?

СУДЬЯ

Глава 74

Ван вел «Джойо» из системы, проверяя каждую мелочь. Он опять понял, что у него не осталось торпед. Ни одной. А по меньшей мере два крейсера шли за ним и «Сальей». Ван изучил мониторы, затем передал:

— Как вы?

— Пришлось поимпровизировать, но дело идет. Обратный отсчет начинается с шестидесяти… тридцать девять… тридцать восемь…

Цифры медленно сменяли одна другую, и он с усилием пытался вспомнить… что-то… ведь что-то не то было с этими цифрами, что-то, что ему следовало знать. Ван оглядел кокпит, знакомый и все же незнакомый… пытаясь вспомнить…

…тридцать шесть, тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три, тридцать два…

Передача с «Элсина» оборвалась, и «Элсин» исчез.

Глаза его точно замерзли, когда сеть вызвала в памяти поток энергии, выброшенный солнцем Джеруша… и фронт волны вот-вот начисто выжжет всякую жизнь на планете Орум, а прыжковые звездолеты заморозит на месте, не дав им покинуть систему…

А он мог прыгнуть на «Джойо»? После того, что случилось? Мог?

Ван хотел подумать, дождаться другого ответа. Но было уже слишком поздно, и черно-белая безвременность прыжка нахлынула на него.

Он сел в постели, мокрый от пота, тяжело дыша. Медленно перекинул ноги через край роскошной кровати в квартире на верхнем этаже и сидел некоторое время, пытаясь унять сердцебиение и упорядочить дыхание. Опять тот же кошмар, что и каждую ночь.

Но Ван не знал… Так же, как не знал о «Фергусе». Или о «Коллинзе».

— А следовало ли тебе знать? — Пробурчал он себе под нос. — Следовало ли догадываться об оборудовании для создания Новой?

Немного придя в себя, он встал, затем вышел из спальни в гостиную и направился к широкому южному окну. Большая часть города Камбрии была погружена во тьму даже влажной зимой, потому что огни были рассчитаны на то, чтобы светить вниз, а не вверх, не для глаз того, кто смотрит с шестого этажа здания ИИС.

Этика? Как мог Тристин так много говорить об этике? Вообще-то, папа Кикеро предостерегал Вана от людей, которые слишком трубят на эту тему. И все же Десолл до конца действовал во имя того, что Ван назвал бы большим благом. Лучше было уничтожить ревенантских налетчиков, чем позволить им терроризировать системы, которые не могли себя защитить. Лучше было помогать предприятиям и небольшим корпорациям так, чтобы они оказались конкурентоспособны и удержались, чем их перешибли бы другие, субсидируемые и поддерживаемые государством, то есть Ревенантом.