Далекие острова. Трилогия (СИ)

   Доктор Сол замкнулся в себе и даже в кают-компании почти ни с кем не разговаривал. Мне было жалко старого друга. Я видел, что его мучают тяжелые мысли и не знал, как ему помочь. Он мало ел, почти не гулял и матросы говорили, что свет в его каюте горит почти всю ночь. В дальнем походе случается всякое, бывает, что даже самая крепкая воля ломается из-за кажущегося пустяка. Я корил себя за грубость, которую допустил в разговоре с доктором, и однажды не выдержал и постучал в дверь его каюты.

   Мне никто не ответил, и я подумал, что Сола нет на месте. Когда я уже собрался уходить, дверь распахнулась. Доктор был один и уже успел надеть халат, форма как попало была свалена на койке.

   - Добрый вечер, - сказал я.

   - Добрый вечер.

   - Вижу Вы еще не спите.

   - Да, - Сол посторонился, давая мне возможность войти, - бессонница. Заходите.

   Я вошел и сел на свободную койку. Белье на кровати доктора было смято, пепельница переполнена.

   - Как поживаете?

   - Нормально, - ответил Сол.

   - Я пришел попросить прощения, - сказал я, - извините меня за грубые слова.

   - Ничего, я сам во всем виноват. Вы вполне доходчиво объяснили мне, что сделать ничего нельзя, а я все никак не могу успокоиться.

   Он сел на койку, полы халата разошлись, открыв худые волосатые ноги. Выпить он мне не предложил и видимо не очень обрадовался моему визиту.

   - Вы тоже извините меня, Бур. Нельзя требовать от людей слишком многого.

   - Хотите меня обидеть?

   - Ну что Вы!

   Мне захотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы немного прочистить мозги.

   - Знаете, что, - сказал я, вставая, - наш разговор мне не нравится. Прощение я попросил, так что совесть моя чиста. Хотите страдать и мучиться, пожалуйста. Я правда, не вижу повода для страданий, но возможно потому что имею слишком толстую кожу. Вы нам нужны доктор. Я действительно не знаю, что делать с сотней моряков, которым Толь задурил голову своей религией. Кроме Вас с этим никто не справится. Так что постарайтесь взять себя в руки и придумайте, как помочь этим несчастным.

   В глазах доктора мелькнула, какая-то мысль, но отвечать он не стал, а только кивнул головой.

   Однажды вечером, после отбоя, ко мне заглянул лейтенант Пуи.

   Ложиться спать было рано, поэтому я удобно расположился на койке с книгой в руке, собираясь почитать очередной роман. В дверь постучали.

   - Войдите, открыто! - крикнул я и посмотрел на часы. Поздние визиты на корабле были не приняты, и я подумал, что это Сол очнулся от своего странного состояния и пришел поговорить.

   Пуи аккуратно открыл дверь и остановился на пороге. Не могу сказать, что его визит меня сильно удивил.

   - Проходите лейтенант, - сказал я, вставая и указывая на соседнюю койку, - располагайтесь.

   Разведчик с интересом огляделся и сел.

   Вообще офицерская каюта не плохо приспособлена для двух вещей, игры в шахматы или задушевных разговоров. Усаживаясь на койку, хозяин и гость оказывались за маленьким столиком лицом к лицу.

   - Извините за поздний визит, - сказал Пуи. Он совсем не выглядел смущенным.

   - Ничего. Чем обязан?

   Разведчик кашлянул и полез в карман френча за папиросами.

   - У Вас можно курить?

   - Да, пожалуйста.

   Я открыл иллюминатор.

   - Разрешите задать Вам несколько вопросов?

   Лейтенант закурил и положил полупустую пачку на стол. Я обратил внимание на то, что у него дорогой и редкий сорт папирос.

   - Что Вас интересует?

   - В своем отчете Вы писали, что лейтенант Гат был схвачен во время побега, поэтому Вы уплыли без него.

   Я насторожился. Описание того, как мы покинули Дикий остров, было самым слабым местом в моем отчете. Я вспомнил холодную ночь, крики часовых и отсветы факелов на стене.

   - Да. Это так.

   Пуи кивнул.

   - Вы уверены, что лейтенант Гат погиб при побеге?

   - Нет, не уверен.

   - Но Вы слышали выстрелы?

   - Слышал.

   - На сколько я понимаю, стреляли не в Вас, а внутри форта?

   - Совершенно верно.

   Тогда, два года назад, наш лагерь оказался в руках мятежников. Мы с офицерами договорились, что под покровом темноты перелезем через забор и сбежим. Лейтенант Гат, перед уходом, хотел отомстить за смерть нашего друга интенданта Коса и я потратил много времени, отговаривая его от этой затеи. Он шел последним и видимо решил все сделать по-своему. Когда мы с доктором перебрались за стену и добежали до лодки, в форте поднялся переполох и стрельба. Я должен был доставить капитану Халу секретное донесение, поэтому не мог рисковать. Не слушая возражений доктора Сола, я приказал уходить.

   - Скажите, есть вероятность того, что лейтенант Гат до сих пор жив?

   Я вздрогнул. Разведчик словно прочитал мои мысли.

   - Это возможно.

   - Как Вы думаете, - продолжал лейтенант, - если он жив, то примкнул к заговорщикам или остался верен долгу?

   Я посмотрел на Пуи, но лейтенант отвел взгляд. Интересный вопрос. Если Гат не погиб, то скорее всего, согласился служить адмиралу, чтобы сохранить себе жизнь. Признать это значит подставить под удар артиллериста, а поручиться за то, что он до сих пор верен присяге, значит подставиться самому. Потом, при случае, Пуи сможет использовать мои же слова против меня.

   - Я думаю, что он остался верен долгу.

   Разведчик вздохнул.

   - Мне хотелось бы думать, что на Диком острове у нас остались союзники. Лейтенант Тар вне подозрений, а вот остальные. Правильно ли я понимаю, что мы можем доверять лейтенанту Гату и взводу егерей, которые до самого конца поддерживали Вас?

   - Мне трудно отвечать на Ваши вопросы,- сказал я, - прошло уже два года. Я не могу даже представить, что там происходит сейчас.

   - Я понимаю, - Пуи докурил папиросу и затушил ее в пепельнице, - и все-таки?

   - Я думаю, что мы можем положиться на егерей и на лейтенантов Тара и Муки, - я запнулся, - и на лейтенанта Гата, если он жив.

   Услышав про Муки, разведчик заерзал.

   - Вы думаете, что бывший адъютант адмирала Крола не предатель?

   Не многие помнили, где служил Муки до того, как попал в экспедицию. Мне показалось, что разведчик упомянул про Крола специально для меня. Интересно зачем? Я никогда не скрывал своей дружбы с адмиралом.

   - Я всегда доверял ему. Будем надеяться, что за два года он мало изменился.

   - Это очень хорошо, - задумчиво проговорил лейтенант, - благодарю Вас.

   Он поднялся и стал прятать в карман папиросы и спички, давая понять, что услышал все, что хотел.

   Не знаю поверил мне Пуи или нет. Возможно у него еще оставались вопросы, но задавать их он не спешил. Разведчик присматривался ко мне, пробовал, как рыба наживку. Мы могли долго ходить вокруг да около, но я хорошо понимал, что из всех участников похода на мои вопросы сможет ответить только он. Было обидно отпускать лейтенанта, не получив никакой информации взамен, и я решился.

   - Скажите, - спросил я, - зачем Вам все это?

   Пуи замер и удивленно взглянул на меня.

   - Говорят, мы должны уничтожить следы пребывания экспедиции на Диком острове, - продолжал я, - неужели супер-капитана Орса интересуют возможные союзники. Мне кажется, что он просто сравняет с землей и форт, и резиденцию адмирала Толя.

   Пуи поперхнулся, откашлялся и сел на место. Видимо мой вопрос застал его врасплох.

   - Как у нас разговор повернулся, - сказал он, доставая очередную папиросу.

   Я зажег спичку и дал ему прикурить. Лейтенант с благодарностью кивнул.

   - Меня предупреждали о том, что Вы человек прямой. Ну, что же давайте на чистоту. А Вам как бы хотелось, чтобы Орс сравнял все с землей или, чтобы мы нашли Ваших людей и вывезли их с острова?

   Правильно говорили в адмиралтействе: "задай вопрос разведчику, получишь два в ответ". Он опять провоцировал меня. Каждое неосторожное слово потом ляжет в отчет, на основании которого меня могут обвинить в трусости или предательстве.