Зов долга

— Ну, тогда точно никто не поверит, что я все это не выдумала.

— Боюсь, у тебя не будет возможности кому-нибудь рассказать, — мягко сказала Эмберли, очевидно приходя к тому же выводу, что и я. — Мое присутствие здесь является секретом, как и настоящая природа противостоящего нам врага.

Эмберли подняла правую руку, и я поймал себя на мысли о том, не собирается ли она решить эту проблему короткой очередью из болтера, но инквизитор всего лишь потянулась и открыла ящик со снедью на трицикле Земельды. Оттуда она извлекла кусок сероватого цвета выпечки, проделав это с удивительной ловкостью, учитывая массивность механических клешней, что облегали в данный момент ее руки, но затем остановилась с выражением печали на лице.

— Прошу прощения, у меня с собой совершенно нет мелочи. У этого платья не предусмотрено карманов. Кайафас, не сможешь одолжить мне пару кредитов?

— Полагаю, что смогу.

Порывшись в карманах шинели, я выудил пригоршню монет.

Земельда только покачала головой:

— Да забудьте. Вы только что спасли мне жизнь. Порция глопов — меньшее, чем я могу за это отплатить. — Она пожала плечами. — В любом случае термоизоляция пробита, они не так долго останутся достаточно теплыми, чтобы их продавать. Так что угощайтесь на здоровье.

По правде говоря, закуски эти не показались мне такими уж аппетитными, но у Эмберли, очевидно, выдалось напряженное утро (насколько в действительности напряженное, я узнал позднее), так что она набросилась на них с таким же рвением, как и Юрген, когда сообразил, что еду эту предлагают совершенно бесплатно. [17]

— Жить будет, — набив полный рот восстановленными белками, доложил мой помощник, кидая последний раз взгляд на Найта, который теперь, когда кровотечение было остановлено, а спаситель его оказался с подветренной стороны, смотрел гораздо веселее. — Хотите, чтобы я позаботился об остальных?

— Не имеет смысла. — Эмберли слизнула вытекшую начинку с уголка рта и поглядела на экран ауспика, встроенный в ее шлем. — Поблизости не отмечается больше никакой жизнедеятельности, так что мы можем просто продолжить наш путь.

— Путь куда? — спросил я.

Эмберли кинула взгляд на крышку того люка, из которого появилась совсем недавно.

— А ты как полагаешь? — намекнула она, в то же время одной рукой взваливая Найта себе на плечо.

— А что с трупами? — задал я новый вопрос. — Если присутствие генокрадов должно оставаться в секрете…

— Это не проблема, — радостно заверила она, походя отсоединяя что-то от подвески на силовых доспехах и кидая в сторону. — Вокруг столько разлитого прометия, что он превратит все улики в пепел.

Она сделала пару шагов в сторону темной дыры в проезжей части и оглянулась на нас:

— Я бы на вашем месте прибавила шагу. Таймер инферно поставлен всего лишь на две минуты.

Этого было вполне достаточно, чтобы привести меня в движение, уж вы можете быть уверены. Остановившись лишь для того, чтобы ухватить Земельду под руку и настойчиво заставить ее пошевеливаться, — это потому, что один раз я уже имел возможность прошвырнуться по зараженным генокрадами подземельям в компании Эмберли и желал, чтобы между мною и возможными неприятностями стояло как можно больше теплых тел, — я припустил к люку. Мы едва успели плечами задвинуть за собой тяжелую металлическую крышку, когда земля над нашими головами вздрогнула и с едва заметным шорохом с потолка полетела пыль, оседая на моей фуражке, потерявшей от этого часть своего блеска.

Земельда робко откашлялась.

— Простите, — сказала она, выглядя довольно потерянно в свете люминаторов, встроенных в костюм Эмберли, — но что нам делать теперь?

Ну что же, это был, безусловно, неплохой вопрос, но меня совершенно не удивило, что Эмберли, проигнорировав его, зашагала вперед в темпе, который мог показаться прогулочным, но нас заставил поспешать за нею чуть ли не рысью. Туннель здесь был широким, с высокими потолками, по стенам тянулись кабели и трубы, чье назначение осталось для меня загадкой, но я предположил, что они относились к инфраструктуре находящегося над нашими головами города.

Местные техножрецы, видимо, часто посещали это место, о чем можно было судить по свежим восковым печатям на щитках, которые встречались через каждые несколько десятков метров или около того, и едва заметному не выветрившемуся запаху благовоний, витавшему в воздухе, но почти заглушенному более свежими ароматами пыли и влаги. Пару раз мы прошли мимо посвященных Омниссии алтарей, и их вид возвратил мне присутствие духа. Я никогда по-настоящему не разбирался во всех аспектах той доктрины, согласно которой шестеренки [18] почитали модель Императора в виде часового механизма, но если они появлялись здесь так часто, как на то намекали эти Его изображения, то и для нас не было большого риска нарваться на гнездо генокрадов (не то чтобы я ожидал встретить их так близко к поверхности, обычно они обретаются глубже, но на тот момент, как вы можете себе представить, я не был склонен принимать на веру что-либо вообще).

Размышляя об этом, я заметил впереди еще один источник света, продвигающийся в нашу сторону, и снова схватился было за оружие. Эмберли, впрочем, не разделила моего порыва, а лишь скосила на меня глаза, в которых плясали веселые искорки, после чего дружески окликнула встречных:

— Я их нашла.

— Блестяще!

Я сразу же узнал говорившего — хоть он и держался в арьергарде группы; его одеяние писца казалось еще более нелепым, чем обычно. Даже если бы мне на глаза не попались его лицо и одежда, то сухой, педантичный голос выдал бы моментально, не говоря уже о присущем ему словесном недержании.

— Я бы оценил ваши шансы на своевременное прибытие, — продолжал он, — с учетом максимальной скорости, которую могут поддерживать данные доспехи, и сравнительно не обремененной препятствиями дороги к поверхности, как восемьдесят семь и две трети процента, хотя те наблюдения в данной системе туннелей, что я сделал, пока мы следовали путем, который вы проделали перед нами, вероятно, должны снизить данную оценку — ориентировочно до восьмидесяти шести и одной четверти…

— Привет, Мотт, — произнес я, и принадлежащий к свите Эмберли ученый-эрудит наконец прервал свое бормотание на достаточное время, чтобы сердечно кивнуть, приветствуя меня.

— Комиссар Каин. Какое удовольствие вновь встретиться с вами!

Я уже было внутренне собрался, готовясь выдержать еще одну словесную лавину, но, видимо, последняя фраза не включила никаких случайных ассоциаций в его своеобразном мозгу, за что я был благодарен. Когда мы подошли ближе к этой небольшой группке людей, я не был удивлен, обнаружив еще одну знакомую личность, которая старалась держаться от нас как можно дальше. Догадываясь о причинах такой сдержанности, я отодвинул Юргена в конец нашего отряда, стараясь, чтобы расстояние между ними оказалось максимально возможным.

— И Рахиль. Как себя чувствуете?

Вечно находящаяся в состоянии помраченного рассудка, принадлежащая Эмберли прирученная женщина-псайкер, казалось, была настолько в здравом уме, насколько это вообще для нее возможно, и просто пялилась на Юргена с отвращением куда более глубоким, чем это случается делать обычным людям. Хотя надо признать, что для обычных людей приблизиться к нему не значило потерять сознание или начать биться в конвульсиях, в отличие от нее. [19]

— Я ощущаю тень, — пробормотала она, и, как обычно, ее монотонный, гнусавый голос вызвал у меня зубную боль. — И она голодна.

Одета Рахиль была в солдатскую рабочую форму, которая, как и вся принадлежавшая ей одежда, казалась ей немного маловатой, тем самым слишком хорошо и даже несколько излишне демонстрируя все богатство, данное ей природой в области декольте, Но по меркам Рахиль, полагаю, нынешний наряд ее был весьма практичен. К моему удивлению, она была вооружена лазерным пистолетом. Я бы предположил, что любое оружие в ее руках должно представлять больше опасности для ее спутников, чем для врага, но если Эмберли считала, что ей можно доверять, то уж я спорить не собирался.