Окончательное приведение к Согласию Шестьдесят-Три Четырнадцать

Гай Хейли

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ПРИВЕДЕНИЕ К СОГЛАСИЮ ШЕСТЬДЕСЯТ-ТРИ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

— Император лгал вам.

Голос Магистра войны звучал из каждой публичной адресной системы, каждого вокс-рупора и устройства связи на планете. С гигантских экранов на стенах звездоскребов вместо проповедей и объявлений говорил Гор. Сладкоречивый и убедительный Луперкаль обращался с вескими доводами к миру Гуген, который он когда-то знал под обозначением Шестьдесят-Три Четырнадцать.

— Я прошу вашей верности. Мы не бунтуем против законной власти, но боремся с тираном, который интересуется только собой. Присоединяйтесь к нам. Вас обманули. Бросайте оружие и следуйте за мной, миротворцем по пути истины. Присягните нашему делу и освободитесь от великого обмана. Имперская Истина — циничная ложь. Император лгал вам.

Планетарный губернатор Майдер Оквин перевел взгляд от шкафов с трофеями на адъютанта Аттана Спалла.

— Неужели нет способа отключить этот чертов шум?

— Боюсь, что нет, сэр, — печально ответил Спалл.

Он по-прежнему называл Оквина "сэр", даже спустя тридцать шесть лет после приведения к Согласию. От некоторых привычек невозможно избавиться.

— Жаль, — пробормотал губернатор. Несмотря на свой возраст, он стоял прямо, сцепив за спиной морщинистые руки. Его униформа, а он по-прежнему при исполнении служебных обязанностей носил мундир Имперской Армии, демонстрировала все признаки привычной опрятности военного человека, как и его все еще черные усы и непокорная копна седых волос, с которой он ежедневно боролся. Галерея с многочисленными зеркалами, светлыми стенами и блестящими мраморными полами была ярко освещена, благодаря чему экспонаты в шкафах можно было оценить по достоинству. Такое освещение даже самому умному человеку могло предать жалкий вид, но не Оквину. Наоборот, свет подчеркивал безукоризненный облик губернатора. Возраст украсил губернатора мудростью, но не слабостью.

Огрубевший со временем голос, тем не менее, был по-прежнему сильным и властным.

— Что взять, что взять? — шептал он.

— Сэр? — спросил Спалл. Каждое слово Оквина звучало как приказ и требовало ответа, желал того губернатор или нет.

— Хмм? А, я хочу взять что-нибудь с собой. Возможно, в качестве дара для наших гостей. Чтобы напомнить им о нашем общем прошлом.

— Это и в самом деле необходимо, сэр? Просто мы скоро должны дать им ответ.

— О, да, Спалл! Крайне необходимо.

Губернатор пробежался взглядом по своей коллекции. Предметы, добытые в дюжине миров. Реликвии давно исчезнувших цивилизаций, располагавшиеся по соседству с артефактами сообществ, включенных в Империум. Потемневшие напоминания о тех, кто сопротивлялся.

… Имперская Истина — циничная ложь… — повторил голос Магистра войны.

Оквин изучил экспонаты, заботливо выставленные в хрустальных шкафах. Они были его гордостью и отрадой. Такой аскет, как он, не интересовался безделушками и украшениями, заниматься убранством дворца было совсем не в его вкусе, поэтому он поручил это подданным. Единственной слабостью Оквина была коллекция, воспоминания о жизни, с радостью отданной службе высшему идеалу.

— Чтобы не забыть, — всегда говорил он. Спалл слышал эти слова много раз и точно знал, что имел в виду губернатор.

Оквин указал на каменную маску — вытянутый причудливый лик с увеличенными губами и клыками и вытаращенными глазами, вырезанными из полированного сердолика.

— Думаю, вот эта вещь — моя любимая.

— Сэр? — спросил Спалл.

— Батранийская боевая маска, — пояснил Оквин, хотя Спалл прекрасно знал экспонат. — Это было до тебя, Спалл. Племена Шестьдесят-Три Три.

Спалл начал нервничать. Он нажал на вокс-бусину в ухе и прислушался.

— Сэр, делегация проявляет нетерпение, как и премьер-министр. Совет настаивает, чтобы вы сообщили ему о своем решении до ухода. Не мне вас торопить, сэр…

— Ты ведь понимаешь, что дело не в эстетике, — перебил Оквин, не обращая внимания на беспокойство Спалла. — Уверен, что ты так же хорошо, как и я, сознаешь, насколько уродлива эта штука.

Он покачал головой и улыбнулся.

— Ты должен был это видеть — тысячи батранийцев, выстроившихся напротив нас, их голоса гудели за стеной. Можешь себе представить? По-своему ужасающе. Это было мое второе приведение после того, как мой родной мир присоединился к великой мечте Империума.

Он улыбнулся, словно какой-то своей шутке.

— Я был обычным пехотинцем, не знавшим чего ожидать. Даже повидав Легионы и их примархов, даже принимая во внимание поразительное оружие Терры, мне понадобилось время, чтобы оправиться от потрясения. Вымазавшиеся красной грязью дикари верхом на местных зверях. Правда, бессмысленно. Несмотря на всю эту демонстрацию, шансов у них не было. Батранийцы были храбрыми и гордыми, они не сдались бы, поэтому мы их вырезали. Кровавая работа. По-своему, печальная: в конце концов, они были дикарями и не отличались благоразумием.

Оквин взглянул вверх, как будто мог увидеть сквозь гипсовые лепные украшения огни боевого флота в небе.

— Единство человечества. От такой возвеличенной причины не защитят ни невинность, ни храбрость.

Спалл прочистил горло.

— Сэр, я не хочу докучать вам, но мы должны дать ответ. Они ждут четверть часа.

— Значит, могут легко подождать еще пять минут! — закричал Оквин. — Это мой мир, отданный мне в правление самим Гором!

Он резко поднял руку, а затем опустил, словно отмахиваясь от мухи.

— Если он так сильно хочет, чтобы мы присягнули ему на верность, то мог бы сам прийти, а не присылать своих лакеев. Я не старик, страдающий склерозом. Я правитель планеты Империума! Это ясно, Спалл?

— Безусловно, сэр.

— Отлично, — сказал Оквин, успокаиваясь. — И выключи вокс-бусину. Это приказ.

Авиакрыло тяжелых десантно-штурмовых кораблей низко пролетело над дворцом губернатора, на миг заглушив повторяющееся сообщение Гора. От вибрации на стеклянных полках затряслась и зазвенела коллекция трофеев. Оквин охнул и поправил мундир. Угроза в сочетании с обещанием. Как всегда.

Во время последней проверки на орбите было четырнадцать боевых кораблей. Угроза была достаточной. За исключением расквартированных здесь древних ветеранов на Шестьдесят-Три Четырнадцать практически не было регулярной армии, флот отсутствовал, имелось несколько орбитальных станций. Гор утратил утонченность и стал полагаться на грубую силу.

Губернатор перевел взгляд на следующий экспонат: серебряную кольчугу с Шестьдесят-Три Шесть, хитроумно сплетенную из крошечных колец. Не броня, но образец столичной моды во время приведения планеты к Согласию. Оквину нравилось видеть кольчугу на жене. Ее забрала болезнь. С окончанием войны мир не стал безопасным. Его обустройство влекло за собой проблемы.

К счастью, жене не пришлось увидеть этот день.

— Прекрасно, — сказал он, вспомнив те дни.

Спалл проследил за взглядом господина.

— Да, сэр, — согласился он.

Оквин кивнул. Спалл был с ним с Шестьдесят-Три Шесть, сначала сержантом, потом лейтенантом, капитаном и так далее, продвигаясь за ним по службе и всегда находясь на шаг позади. Губернатор не мог сказать, что Спалл ему нравился. Они никогда не были друзьями, но адъютант был надежен. Вот почему Оквин был таким хорошим лидером: он ставил истинные качества человека выше личных симпатий и антипатий. Ему по-прежнему нравилось думать, что его за это уважают. И он не ошибался.

Рядом с серебряной кольчугой находились технонаручи с Шестьдесят-Три Десять. Конечно же, деактивированные и инертные. Оквин лично позаботился об этом. Рядом с ними лежали изношенные металлические фрагменты, выкопанные из лесной глинистой почвы почти необитаемых миров за Шестьдесят-Три Тринадцать. Металл был покрыт иероглифами, которые оставались нерасшифрованными. Тайна их происхождения интриговала, но настоящий интерес вызывало другое. Раз в году, в один и тот же день согласно солярному циклу планеты их происхождения, символы приходили в движение и менялись.