Запад

Владислав Выставной

Кремль 2222. Запад

Пролог

Надсадный рев ударил по барабанным перепонкам — словно пытался проникнуть еще глубже и взорвать ослабленный излучением мозг. В глубине Поля Смерти звуки кажутся громче, воздух гуще, а руки сковывает предательская вялость. Проклятый нео возник на пути совсем некстати — если вообще смерть может являться вовремя. Ведь кроме мощной глотки у монстра были аргументы посерьезнее.

Всем своим видом мут напоминал бульдозер. «Навесное оборудование» на морде, локтях, коленях, торсе — он весь был увешан ударным и защитным железом. Совсем не типично для рядового мутанта.

С первого взгляда ясно — непростой он, этот нео. С ходу и не поверишь, что громадное, вздувшееся мышцами чудовище имеет своим предком человека. Судя по размеру и вооружению, он, ни дать ни взять — вождь, главарь клана. Значит, не врут те, кто утверждает, что здесь, в концентрированном излучении Поля Смерти, мохнатые отморозки получают свой специфический допинг.

— Справа! — страшным голосом выкрикнул Мирон. Пригнулся и рывком поводьев заставил фенакодуса [1] развернуться. Над головой просвистел, уйдя в стену, оперенный железный штырь. Антип с Тихоном, мгновенно оценив ситуацию, перегруппировались, пришпорив сердито фыркающих скакунов. Антип рывком поднялся на стременах, прослеживая взгляд старшего. Одной рукой выхватил притороченный к седлу лук, другой — выдернул из колчана стрелу. Оружие не самое мощное, но крайне эффективное в умелых руках. Главное преимущество — скорострельность и независимость от наличия драгоценного пороха. Мигом спустя три выпущенные подряд стрелы с тяжелыми, калеными наконечниками ушли в темноту руин. Приглушенный, смешанный с проклятиями вопль засвидетельствовал: у лука в этом мире все еще есть перспективы.

И тут же атаковал вождь мутов. Мощно оттолкнулся, взлетел в воздух — неправдоподобно высоко и легко для такой массы. Антип успел, не глядя, выпустить стрелу навстречу падающей сверху туше. Пустое — стрела просто разлетелась в щепы, выбив искры из металлической пластины на мохнатой груди. Почти одновременно грохнул выстрел: Тихон в упор разрядил во врага массивный кремневый пистоль серьезного калибра. Отдача заставила фенакодуса податься на шаг назад, но нео вроде и не заметил попавшей в него пули.

Вождь рухнул в центр круговой обороны, как груда булыжников, попутно сбив с ног мироновского скакуна. Свистнули растопыренные веером железные когти, будто сросшиеся с могучим предплечьем, — и в воздух брызнули струи густой темной крови. Старший успел откатиться в сторону, чтобы не оказаться придавленным распотрошенным трупом фенакодуса. Тяжело подымаясь на ноги, понял, откуда у этой твари столько наглости. Все-таки переть в одиночку против троих вооруженных дружинников — жестко даже для вождя клана.

Дело в их собственной слабости — и монстр чует это.

Перед глазами плыл кровавый туман, меч тяжелел в руках, словно наливаясь свинцом. И предательски подводила реакция — впервые и, видать, в последний раз в жизни. То же происходило и с товарищами: они с трудом держались на ватных ногах.

Нео, почуяв, к чему идет дело, явно не спешил доводить дело до логического конца. Ему хотелось поиграть с подыхающей жертвой: если на людей излучение Поля действовало разрушительно, то мутанту оно лишь придавало бодрости.

Ловко увернувшись от замаха Тихона, нео вышиб того из седла плоским ударом ладони и с разворота двинул коленом в торс несущегося на него фенакодуса. Массивное животное пролетело вперед по инерции, вспарывая себе брюхо острым шипом наколенника и орошая землю собственными потрохами. Фенакодус рухнул в стороне, некоторое время продолжая конвульсивно перебирать копытами.

Нео издал странный булькающий звук, в котором с трудом угадывался смех. С мрачным отупением Мирон осознал: нео не просто бьется с природным врагом — человеком.

Он развлекается.

В подтверждение этой догадки боковое зрение выдало Мирону многообещающую картинку: за спиной сидели на корточках неизвестно откуда взявшиеся нео. Не меньше десятка. Нормальные нео, если мутов вообще можно считать нормальными. Во всяком случае, не настолько громадные и «прокачанные» мутагенным излучением. Надо думать — непосредственное окружение главаря. Муты даже не пытались помочь главному: раскрыв рты, они с тупым вниманием наблюдали за происходящим. То ли как за представлением, то ли как за своеобразным уроком. Только теперь, сквозь мутную пелену, сковывающую рассудок, Мирон понял: чертов вожак не просто забавляется с ослабевшим врагом.

Он, гад, рисуется перед подчиненными, самоутверждается, словно используя случай, чтобы напомнить им, «чьи в лесу шишки». Рядовые нео не должны забывать, кто в клане главный, в чьих силах выпустить кишки любому ослушнику.

Не так глупо для примитивного мута.

Но хреново для троих обессиленных излучением людей.

Теперь верхом оставался один лишь Антип. Отбросив в сторону лук, он бросил вперед фенакодуса, намереваясь сбить врага с ног. В обычных условиях плотоядный потомок лошади — грозная сила. Но и на этих животных Поле действовало угнетающе. Из отчаянной атаки ничего не вышло: нео легко уклонился, небрежно сдернув Антипа с седла и отшвырнув его в сторону. И, словно ставя некую точку, ударом громадного кулака переломил животному позвоночник.

Сидевшие в сторонке муты одобрительно загудели, нетерпеливо заерзав на своих местах. Еще бы: три трупа фенакодусов — само по себе немалая добыча. Главарю оставалось лишь добить троих шатающихся от слабости врагов, на лицах которых уже проступали следы воздействия излучения. Мутант водил перед собой длинными мохнатыми лапами, над которыми сверкали узкие, изогнутые клинки, растопыренные, как стальные пальцы. С лезвий капала кровь — пока еще кровь убитых животных.

Не было сомнений: у этого монстра все шансы обмакнуть эти стальные когти в кровь человеческую. Дружинники молча переглянулись, приняли боевую стойку в готовности умереть в последней схватке.

Но неожиданно главарь прервал последнюю атаку. Замер, разглядывая людей, — будто внезапно потерял интерес в битве. И вдруг негромко зарычал, приложив руку к своему темному брюху, напрягся, заскрежетал зубами…

И швырнул под ноги дружинникам какой-то мерзкий, склизкий ком. В гуще полуразложившейся плоти явственно различался окислившийся свинцовый шарик. Это была пуля — та самая, выпущенная Тихоном. Главарь оскалился, разглядывая врагов. И вдруг, презрительно сплюнув коричневатой жижей, направился прочь. Словно добивать ослабших врагов было выше достоинства главаря клана.

Не следовало умиляться благородству жеста: это понятие неизвестно мутам. Просто вождь продолжал держать марку: он продемонстрировал силу и «бросил кость» своим «шестеркам». Теперь уж и им предстояло доказать свое место в иерархии клана. Те, кто только что были зрителями, неторопливо поднимались с камней площади и неспешно брали ослабших врагов в кольцо. Это были особо приближенные, а стало быть, наиболее крупные и сильные особи — разумеется, после главаря. Происходи все это за пределами Поля Смерти, даже против такого количества врагов все еще можно было бы драться.

Теперь шансов отбиться не было.

Главарь с комфортом развалился в сторонке, прямо на горячих камнях мостовой. За происходящим он наблюдал из-под полуприкрытых век, наслаждаясь проникающим излучением Поля Смерти. Говорят, это излучение усиливает способность нео к регенерации. Неудивительно, что пуля Тихона была так быстро отторгнута организмом мута. Да и эти его прихвостни, видать, махровые, отборные особи: на их же более слабых сородичей излучение действует не лучше, чем на людей. В воздухе витало характерное марево, кожа на морде главаря пузырилась и лопалась под воздействием Поля, но тот лишь рычал от удовольствия: он был в любимой среде.