Миротворец (СИ)

Ksenlaz

Миротворец

  Глава 1 - Тоскливые ветра

  Серая пустота. Мгла стелется низом, карабкается по изъеденным зубьям скал в недружелюбное небо.

  - Карс! - крик Погонщика разрывает пелену на грязные тряпки.

  - Каарс!! - откликается Стадо.

  Бредут по равнине нестройные ряды. Слышится стук пик по камням. Крошатся наконечники оружия, ведь камень на этой земле тверже металла.

  - Карс! - стегает хлыст и сыпятся электрические искры с его конца. Стадо ускоряет шаг. Вереница тянется к огромному десантному кораблю, занимающему половину долины.

  - Каар! - откликаются похожие на жухлые листья птицы и кружатся над самыми головами. Крылатые создания провожают воинов до самого корабля, оглашая местность ноющими воплями.- Каар!

   Корабль взмывает в небо. Птицы бросаются врассыпную. Когда корабль растворяется в вышине, над землей остаются кружить лишь тоскливые ветра. Еще одна война начата и выиграна. Как и всегда. Там, где проходит Стадо, не остается ничего, что могло бы попросить о мире и милосердии. Планету медленно заливает неистовый свет изменчивой звезды.

  - Поразительная скорость, словно саранча, да майор? - Мрачный Глеб поддел армейским ботинком серую пыль. Стая ободранных, точно траченых молью птиц, с криками поднялась с соседней скалы.

  - Феникс, нечего здесь делать, Стадо знатно поработало,- отозвался высокий сутуловатый Костик, который ползал на коленях, выискивая что-то через увеличительные линзы шлема.

   Я ловко поймал гладкий камушек, что перебросил мне Костя. Глянцевый и черный, точно обсидиан. Но отражение в нем было столько же перекошенным, как и весь сегодняшний день. Нос с легкой горбинкой превратился в крючковатый орлиный клюв. Чуть опущенные уголки глаз делали лицо маской печального клоуна. Тонкая складка губ выдавала законченного пессимиста. Лишь стоячий хохолок светлых волос не изменился. За этот вихор меня с детства прозвали "Фениксом". Рыжий чуб не брали никакие краски. А потом привык, в Военной Академии даже считалось стильным. Девушкам нравилось.

  Температура на поверхности стремительно и опасно понижалась, поэтому вихор уже покрылся изморозью от дыхания. Умный механизм затянул голову в яйцеобразный шлем, но по прежнему оставлял превосходный обзор. Вряд ли на планете, опустошенной Стадом всего несколько часов назад, могло остаться что-то живое, но я был подозрительным по натуре и привык ждать худшего. И в прошлых миссиях мой отряд частенько натыкался на неприятные ловушки. Погонщики знали, что мы идем за ними по пятам, и словно дразнили. Надеюсь когда-нибудь это знание обернется страхом. Хотя понять, как мыслят эти существа так же невозможно, как и Бога. Они были столь же непостижимы.

   Мы преследовали их с планеты на планету, по которым Стадо прокатывалось точно рой саранчи. Остановить их было невозможно, не с такими силами, какие мне дали. Но задачу руководство ставило другую - не остановить, а предотвратить тотальное уничтожение.

  Иногда мы успевали предсказать их курс и тогда эвакуационный корпус за день полностью очищал предлагаемую жертву. Людей переселяли на гигантские грузовые корабли, а когда Стадо миновало, возвращали обратно. Стадо было тупым, но упорным. Если им нечего "есть" - они просто бредут дальше. Но на этот раз мы проиграли. "Сверхточные" предсказатели аналитического отдела допустили погрешность и вот, чем все закончилось.

   Скрип зубов поглотил сухой ветер.

  - Возвращаемся! - бросил я по рации.

  - Уверены, командир? - помялся Глеб.- Здесь могут быть выжившие.

   Иногда они и правда бывали, но то, что оставалось от людей после встречи со Стадом, уже мало походило на прежних. Искореженная психика и тело. И не все из них хотели жить дальше.

  - Здесь не осталось никого, я чувствую.

   Глеб покачал головой, но спорить не стал.

   Краем глаза я заметил, как он покрутил у виска, глядя на Костю. Тот только плечами пожал и закинул на спину увесистый рюкзак вещдоков. Костя у нас был криминалист. До того, как попасть в отряд, служил в судебной экспертизе, но что-то пошло не так и его отправили к нам. У каждого здесь была своя "легенда". Хотя мрачный картежник Кирка, наш знаменосец, утверждал, что его подставили.

   Темная история была и у меня. По другому в наш отряд не попадают. И хотя я уже давно отработал свое, к тридцати четырем годам места в нормальном мире уже не нашлось и я не смог бросить парней.

  - У меня глаза на затылке,- предупредил я шутников. Глеб вытянулся по струнке и отдал честь.

  - Так точно, батя!

  Называть меня так было его причудой, впрочем, я не возражал. Пусть называют как хотят, главное, чтобы все мы вернулись домой живыми.

  - Несколько лет,- пробормотал я, запрыгивая на ступеньку трапа.

  - Ностальгия напала, командир? - ухмыльнулся Кирка, толкнув локтем Дуба - на моей памяти эта гора мышц, смуглый уроженец южных краев, не вымолвил ни слова. Но я был благодарен, этот хоть не обсуждал приказы. Хотя чего еще ждать от штрафников? Их выкинули на обочину жизни, лишив всех званий, пусть ведут себя как хотят, свою работу они делают на отлично.

  - Я похож на того, кто впадает в депрессию?

   Молчание было красноречивее всяких слов. Я усмехнулся, похоже, мои ребятки знали о характере командира больше, чем он сам.

  - Уходим,- наконец кивнул я. Глеб покрутил большим пальцем и свистнул парням, рассыпавшимся по долине. Отряд потянулся к кораблю. "Прозрение"- гласила полустершаяся надпись у него на боку. Денег на ремонт и тем более на полировку компания зажимала. Заскочив внутрь, я встретился с как всегда улыбчивым лицом Травки и на душе сразу полегчало.

  Травка была нашим механиком.

  - Уже закруглились? - вытерев ладони грязной тряпкой, девушка стянула с коротких медных волос повязку и зашвырнула ее куда подальше. Не удивлюсь, если в следующий раз она вместо повязки натянет на голову тряпку, а повязкой будет протирать механизмы. Травка была рассеянной, жизнерадостной и милой, слишком милой для нашего дела. Но свое дело девушка знала превосходна и любой из парней, ну разве что кроме Кирки, надает по морде тому, кто вздумает обидеть хрупкого хранителя механического сердца "Прозрения".

  - Быстро вы. Одни дохляки?

   Да и язычок у Травки был острым, точно осока. Таким же как и характер. Милая и добрая к членам экипажа, она была не прочь помахаться на ножах с теми, кто вздумает позариться на хорошенькую веснушчатую мордашку и вздернутый носик.

   Я кивнул, а Глеб перекинул девушке оплавленное и бесформенное нечто, что оказалось зеркалом в некогда искусной оправе.

  - Сувенир.

   Глеб долго и безуспешно пытался ухаживать за Травкой.

  - Спасибо,- даже не глядя, девушка швырнула его туда же, куда и ранее тряпку с повязкой.

  Глеб поскучнел и направился в дальний угол грузового отсека предаваться меланхолии.

  Я прошел в свою каюту. Удивительно дело, что на таком крохотном десантном корабле вообще осталось место для отдельной каюты. на деле же для этой цели я приспособил простую бытовку. Привинченный к стене стол и стул соседствовали с инструментами, канистрами со смазкой и охладителем, но я не жаловался. На столе лежала незаконченная картина паззлов. я выдохнул с облегчением, падая на стул. Все детали остались там же, где я их оставил, когда мы покидали корабль. Но никто не рисковал касаться детальки сложной головоломки, ведь это были мои мысли. Паззл должен был получиться. В идеале это королевский ирис. Цветов гордости и смелости. Не настоящий, но такой роскоши мне еще не скоро увидеть. Когда только начинаешь собирать, еще не видишь полной картины, но постепенно детали головоломки встают на свои места и ты видишь нечто - план, а может пока еще неясный путь.