Врата Победы

-Давай! - как выдохнул Кравченко в эфир - гром! Гром!

Как было условлено. Чтобы сэкономить даже секунду, не тратя ее на позывные. Одно кодовое слово, означающее, начать! У Пилютина, в трехстах метров от нас, такая же гарнитура. И наихудшие условия стрельбы - поезд выходит из поворота, и стрелять надо с внешней стороны. Двум другим снайперским расчетам легче - они внутри закругления, цель лучше им видна.

Удары "фузей", больше десятка выстрелов за десять секунд. Вижу клубы пара у обеих паровозов - а ведь попал Петр Егорыч, и попал хорошо, что на другой стороне поезда мне отсюда не видно. И поезд замедляет ход, не так быстро, как хотелось бы, но точно замедляет! А когда остановится, то не сможет и сдвинуться с места - сейчас же его несет вперед, он уже на нашем "минном поле"! Но взрывать рано - надо, чтобы он оказался в удобном положении для работы штурмовых групп.

Слышу крик офицера на передней бронеплощадке. Обе зенитки крутят стволами, изготовились открыть огонь - но цели не видят! Снайперы отошли на запасные позиции, не стреляет никто. А вот охрана в поезде изготовилась по-боевому, это плохо. Смотрю, как на третьем с конца вагоне на крыше откидываются люки, и выдвигаются турели со спаренными пулеметами, как на бомбардировщиках. И в бортах вагонов открываются амбразуры, и высовываются пулеметные стволы - по одному на вагон, очевидно, в купе охраны. И что хуже всего, там, в поезде, радист уже надрывает эфир, вот посмотрим, сдержит ли Роммель свое слово?

Мимо проплывает первая бронеплощадка, могу различить даже лица солдат. Меня не видно - ну разве что глаза в щели за корягой, не такие немцы аккуратисты, чтобы убирать весь валежник и сухую прошлогоднюю листву. Окопчики наши хорошо укрыты, сверху присыпаны под окружающий фон. Поезд тащится бесконечно долго, тормозит все же! Реакция машиниста была для нас самым большим вопросом - затормозит или будет тянуть сколько можно? Впрочем, если бы не затормозил, там бы его ждали мины у моста. И сам мост, который пришлось бы взрывать вместе с паровозом и головными вагонами.

А если бы работали ночью? Было предложение, поставить у моста чучело с красным фонарем - геройский дойче обходчик заметил непорядок! Сделать из палок, тряпок и немецкой шинели несложно, можно даже веревку протянуть и дергать, чтобы фонарь качался - в темноте издали не различат, а вблизи уже будет поздно - а мост взрывать, когда на него малой скоростью въедет паровоз. Или просто рвануть мост перед поездом, что бы сделал любой нормальный машинист, увидев это, да включил бы тормоза! Но тоже риск - выходя из поворота, да еще под уклон, мог промедлить буквально несколько секунд, и тогда пришлось бы взрывать по-полной, а после искать в железном месиве, который из трупов фюрер? Так что при обсуждении решили, что вариант с обстрелом и днем, даст нам больше шансов найти объект живым. График движения мы менять не могли - а вот выбрать место, которое поезд проходил засветло, оказалось реальным.

Минами в голове, по нашему плану, Кравченко распоряжался лично. Два провода, дублирование, и это в дополнение к радиовзрывателю - а на случай, если бронеплощадка каким-то чудом окажется боеспособной, наготове стрелок с "рысью" (аналог из двадцать первого века - "шмель", эффект как у 122мм гаубичного снаряда). Слышу его голос по радио:

-Волку-2, штаб, готовь!

Это он предупреждает тех, кто должен работать по хвосту поезда. Чтобы определились с участком подрыва. Мы ведь могли ошибиться с точной длиной состава, или к местности привязать с невязкой, потому и заложили несколько минных "кустов". Сейчас "Волк-2" должен, видя где конец поезда, уже "держать палец на спуске" подрыва нужного заряда.

-Бью! - этого мог бы и не говорить. Земля вздрогнула, сразу три больших заряда по двадцать кило, это по тридцать шесть если бы тротилом! В зоне поражения должны быть и передний броневагон, и оба паровоза, и головным вагонам достанется! А то что в хвосте вижу лучше - там все разлетается обломками, как в голливудском кино про торнадо, вагон с пулеметными башенками буквально встает на дыбы, и разламывается пополам. Значит, и большей части охраны поезда уже нет!

-Центру, я штаб, бью середину!

И разверзается земля под вагонами в середине, что еще стоят на путях - скорость была уже где-то тридцать-сорок, так что после взрывов в голове, "гармошки" не получилось, вагоны с рельс не полетели и друг на друга не полезли. Но вот сейчас фрицам, кто внутри, мало не показалось! Вагоны бронированы, а днище осталось легким - и сила взрыва снизу пошла в полузамкнутую прочную скорлупу, у всех стоящих должно ноги переломать, у сидящих компрессионный перелом позвоночника, разве что лежа на мягкой койке, можно отделаться синяками! А сами вагоны с рельс сошли, перекосились - но не опрокинулись. Но много ли внутри осталось боеспособных?

Нельзя терять времени - пока выжившие еще в шоке, не разобрались в обстановке до конца. По нашей информации, вагон Гитлера должен быть восьмым или девятым. И восемь троек срываются вперед, на зачистку - этих номеров, и смежных, для верности.

Проникновение в поезд, с вскрытием дверей и окон, это была одна из наших штатных задач еще в прошлой жизни (да и сейчас мы ее хорошо отработали, как я уже рассказал). Влетаю внутрь... это я удачно зашел!!

Вагон самого фюрера, точно такого же внешнего вида, как другие в поезде, отличался лишь внутренним устройством. В передней трети находилось жилое помещение с длинным столом и восемью стульями. Через проход размещались купе, сначала жилое и спальное купе Гитлера с ванной, а затем -- два купе для обоих шеф-адъютантов, еще одно -- для двух слуг и служебные (в том числе кухня).

Правильно было написано в мемуарах, не помню кого! Вот в жилом помещении на треть вагона я и оказался, к великому изумлению присутствующих. Нет, толпы герр генералов в мундирах со всеми регалиями не было - а как славно бы, очередь поверх голов, и все мордами в пол, суки! Присутствовали только трое.

Эсэсовец в черном мундире, на вид не пострадавший и боеспособный. Женщина, с залитым кровью лицом - головой ударилась? И Сам.

Он сидел в огромном кожаном кресле. Что наверное, и спасло ему жизнь - хорошо самортизоировало толчок. Но все же и ему досталось, судя по тому, как стояли рядом эсэсовец и женщина - оказывали ему помощь? Или подняли и усадили в это кресло? Ударить тут должно не слабо - пол под заметным наклоном, стол сдвинулся к стене, стулья (восемь или нет, не считал) опрокинуты, разбросаны какие-то обломки и осколки. А этот, мордой определенно на карикатуры Кукрыниксов похож! Слышал я что у Гитлера двойники были - но возил ли он их в поезде? И по мемуарам (подтвержденным рассказом Рудински) такой вагон в поезде был один - еще два "салон-вагона" были именно салонами, во всю длину. Смотрит, гад, на меня, глаз мутный - точно, досталось ему, но живой и даже в сознании! Ну, здравствуй, Адольф!

Стреляю в эсэсовца, как наиболее опасного, он падает. Женщина визжит, тоном переходящим в ультразвук. У фюрера проясняется взгляд, он открывает рот, интересно, что скажет? Дверь за спиной у них вылетает от мощного пинка, и из прохода врываются Рябой с Финном, третьего на подстраховке оставили? Влад и Мазур рядом со мной, рассредоточились, контролируют обстановку. И Лючия позади меня... и смотрит на Гитлера, как очень злая и голодная кобра! Блин, она же его сейчас пристрелит, как главаря сил ада на земле! Галчонок, не надо, не лишай мести и всех нас, и весь советский народ - жить эта мразь будет недолго. Говорю по-русски. Ну все, сейчас вяжем этого и уходим!

Черт, отвлекся на Лючию! Откуда у немки в руке появился пистолетик? Влад не видел, я ему линию перекрыл, Мазур на фюрера смотрел, раскрывши рот, а Рябой с автоматом, стрелять не мог, нас бы положил! Страшный удар в грудь, падаю на пол, натыкаюсь на опрокинутый стул. И тут Лючия в невероятном прыжке перелетает через здоровенный стол, припечатывая немку ногой, обрушивается на нее - за секунду до того, как подскакивает Рябой с занесенным прикладом.