Переписанная кровью история

  Девушка-босоножка пискнула:

  - Что но...

  Голоногая Валентина ответила:

  - Гитлеровцы сами станут себе могильщиками! Посмотри, как они зверствуют. Против них скоро поднимутся все от моря и до моря. Даже пионеры будут драться с фашизмом, под ногами оккупантов будет гореть земля. Гитлеровцы захлебнутся в собственной крови. Их решение напасть на СССР станет роковой ошибкой. - Девчонка снова топнула не щадя босой, сбитой, красной от свежего загара ноги. - Вернее катастрофой и фашизм сметут с лица планеты!

  Елизавета согласилась:

  - Нет, вампиру Гитлеру не миновать осинового кола! Но вот, сколько наших город будет разрушено и сел сожжено. - Девчонка рассерженно крутанула сильной шеей, золотистые волосы пришли в движение. - А мы глупцы зная о готовящемся ударе, даже окопы не вырыли!

  Босоногая Валентина согласно кивнула:

  - Я думаю, Павлова расстреляют!

  Елизавета отмахнулась:

  - Да не в Павлове дело! Вообще приказ привести армию в полную боевую готовность, должен был отдать лично Сталин.

  Валентина энергично кивнула:

  - Определенно ты права! Но видно вождь хотел до последнего отстрочить начало войны, тем более что к зиме вермахт не готов, и выиграй мы хотя бы месяц, вермахт был не столь грозен. А к сорок шестому, или сорок седьмому году наша армия стала бы гораздо сильнее. Что вот меня беспокоит это позиция оккупированных США и Британии. Они могут после заключение почетной капитуляции с Германией и даже получить часть советской территории. - Девушка топнула босой, исцарапанной и сбитой, круглой, пыльной пяткой. - Кроме того Япония может попытаться взять реванш за поражение в Манчжурии.

  Говорят, она и так уже напала на наш Владивосток. И, тогда мы окажемся в кольце изоляции.

  Босая усталая Елизавета охнула, наступив на острый камешек, нога стразу начала кровоточить, а сбитые пальчики ныть сильнее. Она подумала: что фашистам, пожалуй, не их пускай новая и добротная обувь нужна, сколько желание унизить и причинить боль. Ведь на Руси босые ноги считались признаком бедности, недаром существовало выражение босяк - то есть нищий. Теперь еще неизвестно: сможет ли она, так разбив и изранив свои босые, изящные лапки дойти до привала. А если упадет, что с ней будет.

  Словно в унисон ее словам одна из юных девушек с окровавленными разбитыми ногами, закричала:

  - Все я больше не могу!

  И присел на корточки, протянув вперед многострадальные ножки. Фашисты подъехали к ней и, на голову девчушки полился бензин. Она резко вскочила, но было поздно, вспыхнула брошенная зажигалка, несчастную охватило жгучее пламя.

  Девчонка, протяжно вопя, бросилась бежать, прочие пленницы раздались в стороны. Обогнав колонну, мученица завалилась, потеряв сознание, потоки пламени обожгли несчастной легкие, и кончина была ужасной! Последовал грозный окрик:

  - Шнель! Шнель! Отстающим сукам смерть!

  Девчата в отчаянии прибавили шагу. Елизавета тихонько постанывали, и хромала, ее голые, изрезанные ступни взрывались болью, словно от прикосновений раскаленного железа. Но она, как и другие девушки крепилась.

  Чтобы хоть немного отвлечься босоногая Елизавета произнесла:

  - Может споем Интернационал?

  Валентина махнула головой:

  - Эти изверги нас всех расстреляют! Терпи! Босые ноги особенно у таких молодых как мы, быстро грубеют. Мы выдержим и выживем. Победа будет за Красной армией. Даже если все капиталисты ополчаться против нас! Ведь от тайги, до британских морей, Красная армия всех сильней!

  Елизавета сжала кулаки:

  - Но нет духа русского сильнее,

  Их руин себя мы возродим!

  Русский воин меч возьми скорее,

  Выстоим и снова победим!

  После это стало как-то легче, и даже жгучая боль в окровавленных ногах стала слабее.

  Солнце склонялось к закату, фашисты все больше нервничали и подгоняли девчат.

  Становилось свежее, ветерок приятно обдувал вспотевшие лица. Босоногая Елизавета заметила:

  - Похоже даже солнце за нас!

  Валентина через силу улыбнулась:

  - Солнце коммунизма - всегда за нас!

  Тени на дороге все удлинялись, становилось все темнее и темнее. Фашисты зажгли фонарики, от чего вид их велосипедов стал куда более загадочным, в нем чувствовалась тайна. Елизавета уже представляла себе, что это не гитлеровцы, а страшные чудовища. Своего рода многоликий Вий или вурдалаки. Как ни странно, но это делало фашистов не страшными и как бы нереальными. Повеселев - открылось второе дыхание, Валентина стала напевать, песенку:

  - Там на неведомый дорожках, танцуют черти в босоножках! Ну, а Кощей объелся щей!

  Валентина ухмыльнулась:

  - Ты как всегда неподражаема!

  Наконец появились вдалеке сигнальная вышка, и стали видны дома, со светомаскировкой. Значит, их путь уже близок к концу. Большинство девчат уже выбились из сил, были у последней черты физического истощения и держались только на инстинкте выживания.

  Елизавета спросила Валентину, словно она должна была это знать:

  - А кормить нас будут!?