Истребители. Трилогия

Как только Маша вернулась, и еще раз напоила, стала вытребовать про что я говорил когда очнулся.

– Интересно? Ну слушай. Значит, дело было так: лежу я, и вдруг в палате появился сияющий ярким светом тоннель и меня начало возносить в него. Как будто засосало в туннель. Потом хлопок и я на небесах.

– Ох, – изумленно выдохнула Маша еще больше открыв глаза, жадно слушая мой рассказ.

То, что она известная в госпитале сплетница я прекрасно знал, так что легкая шутка, я думаю, ей не повредит. Да и скучно мне было. За основу рассказа я взял сюжет какого‑то мультика, уж не помню какого, главное там было про рай. Рассказывал как в облаках увидел огромные врата у которых толпился народ. И кого там только не было, и простые люди и красноармейцы и немцы, много народу было. Видел, как появлялись новые люди и выстраиваясь в очередь у ворот. Встав в конце очереди за капитан‑лейтенантом, дождался своей очереди и предстал пред… вратарем? Короче хранителем врат. Говорил я с удовольствием, до мельчайших подробностей рассказывая все, что со мной «происходило».

– Так вот этот хранитель ищет меня в книге, ищет, а меня там нет.

– Как это нет? – изумилась Маша.

– Я тоже самое спросил… и с таким же выражением лица как у тебя. Оказалось я не умер, но раз находился на небесах, то был под юрисдикцией Бога. То есть отпустить они меня не могли, полномочий не хватало, это решал сам Бог… Попить можно?

– Да, конечно.

Меня напоили водой, и я снова откинувшись на подушку, переждав приступ слабости, продолжил свой рассказ:

– Хранитель выдал мне временный пропуск и пропустил в рай.

– Ох, и как там?

– До старости доживешь, там увидишь! Не отвлекай!

– Все‑все. Больше не буду.

Я продолжил рассказывать, как попал на территорию рая и стал искать Бога. Как встречался с разными знаменитыми личностями. С Пушкиным, Наполеоном, Кутузовым, Клеопатрой, Жанной Д'Арк и э‑э‑э Анной Карениной. Пока не нашел самого Бога, который находился на своеобразном Олимпе.

– Поднимаюсь по ступенькам в большую беседку, а он там со своими товарищами чай пьет… индийский.

– А что за товарищи?

– А я почем знаю. Михаилы там всякие, Петры… Не отвлекай! В общем подошел я к нему и говорю, так мол и так, попал к вам случайно возвращайте меня назад. Тот ни в какую. Раз у нас, значит все, навсегда.

Я ему: Как так? Верните меня!

А он мне: Хочешь тебя Хранителем сделаю? Там одни летчики, асы?

Я спрашиваю: Немцы есть?

Бог ответил: Есть.

Я ему: На хрен. Возвращай меня назад!!!

Он в ответ: Ну не могу я, понимаешь? Есть только один способ…

Я: Какой?

Бог: Выиграешь у меня в карты, отпущу, даже благословлю.

Я: Хорошо. Только я в карты плохо играю.

В общем сели мы за стол и Бог стал тасовать карты. Хранители, архангелы, ангелы, купидоны, черти… Нет чертей?! Да? Ну значит ошибся. Собрались они вокруг нас, и наблюдают. Бог сдал по три карты, сидим прикидываем. Вижу у меня девятнадцать, еще пару и будет очко. Думаю взять еще одну карту, или нет. Тут мне пришла идея и я говорю Богу:

– Благословите меня.

Тот машинально благословил. Взял я еще одну карту, а там валет. Очко у меня стало. Тут, треск шум, и я очнулся в палате. Выполнил он свое слово.

– Вы что? С Богом в очко играли?! – изумилась Маша.

«Машенька, ну не надо быть такой доверчивой» – подумал я, и тут увидел смешинку в глазах медсестры.

– Не поверила значит. Плохой из меня рассказчик, – прошептал я грустно, услышав хихиканье девчонки.

В это время дверь отворилась и в палату вошла санитарка с подносом в руках.

– Дарья? – озадаченно спросил я санитарку, у которой было такой знакомое лицо дочери комдива.

– Да? – весело спросила она, положив на освободившийся табурет поднос.

– Что ты тут делаешь?

Поймав ее взгляд, я увидел испуг близкий к панике. Однако ее выручила Маша.

– Дарья, доброволец. Устроилась к нам санитаркой.

– А что работа корреспондента уже не прельщает?

– Я…, – начала Дарья и беспомощно посмотрела на Машу.

– Она, сама решает где ей быть. Ты ужинать будешь?

– Конечно, – возмутился я такому вопросу. – Давайте, кормите меня.

Понять, почему тут появилась Миронова, было не трудно, стоило увидеть, как она смотрела на меня. Взгляды – в свое время – я ловил не мало, и знал, что они означают. Влюбилась девушка. Тяжело вздохнув, я открыл рот и принял первую ложку с кашей.

Эти десять дней карантина пролетели… вернее проползли со скоростью черепахи. Скука, вот главная болезнь в этих стенах… Были бы со мной в палате другие больные, с которыми можно и нужно поболтать, так нет, один в вип‑палате лежу.

Скука. Нет, конечно немного спасали письма моих поклонников, но и они скоро приелись. Большинство писало одно и тоже. Но есть и приятные моменты в одиночной палате. С Дарьей мы подружились, не так близко как мне хотелось бы, все‑таки мужское начало давало о себе знать, но из‑за ранений я пока не был готов к таким близким отношениям, да и девушка явно не торопила постельные события, просто узнавая меня как человека. Ну физиологически это было не трудно, утки приносила и выносила она. Да и подкладывала тоже она. А это как‑никак быстро помогает налаживать отношения. Никогда бы не подумал, что со мной случиться подобное.

– Ну что Сев, готов к труду и обороне? – спросил входящий в палату Путилин, отвлекая меня от раздумий.

– Всегда готов! – отсалютовал я сидя на кровати.

Мне уже два дня разрешали садиться, давая отдохнуть телу.

– Через час будут корреспонденты, ты ничего не забыл?

– Все инструкции заучил от корки до корки. А Архипов где?

– Сейчас будет. А пока давай повторим все, что ты запомнил…

Я с интересом наблюдал за входящими в палату людьми, здороваясь с ними. Среди одиннадцати мужчин выделялась одна девушка с осиной талией, изящной фигуркой и притягательными обводами входящей в сопровождении Архипова и еще одного мужчины, явно иностранца, наши так не одевались.

«Эх, жаль лица не увидел, заслонили» – невольно вздохнул я. Фигурка у девушки была высший класс.

Среди прессы, семеро были явно нашими, они были в форме политруков, военных корреспондентов. Еще один гражданским, из «Комсомольской Правды», а вот двое, англичанин Джеймс Болтон и француженка Мишель Лаффает были иностранными журналистами. Оба они представляли британскую прессу.

Все данные о них еще вчера мне принес Архипов, чтобы я изучил их. Чтобы знал с кем имею дело. Жаль только что фотографий там не было, интересно было бы посмотреть соответствует ли фигура лицу, скрытой пока от меня француженки.

Закончив здороваться, корреспонденты стали занимать места, благо стульев занесли достаточное количество. В это время девушка вышла из‑за спины здорового парня в форме старшего политрука, который рассматривал мой китель, и я невольно пристав изумленно выдохнул:

– Николь?!

Архипов не ругался и не орал на меня, просто молча стоял, играя скулами, и перекатываясь с пятки на носок и обратно. Не нужно быть прорицателем, чтобы понять – майор в бешенстве. Не выдержав его укоряющий взгляд, я спросил смущенно:

– Ну что? Ну обознался. Надо было фото журналистов показать, тогда бы такой проблемы не было.

Я действительно обознался. Если бы ее лицо я увидел в дверях, то смог бы сдержаться от изумленного возгласа, но слишком неожиданно она вышла из‑за спины того политрука сверкнув такими знакомыми ярко зелеными глазами. Николь Паупер была моей хорошей знакомой во Франции. Можно сказать моя девушка, на все время пребывания в этой стране. Нас обоих устраивало такое отношение, то есть только постельные встречи, ну не считая кино, и кафе, где мы часто встречались. Ее отец имел свой частный самолет на аэродроме, где я летал на ретро‑машинах, там мы и познакомились. Мишель Паупер в девичестве Лаффает, была прабабкой Николь, и такое совпадение, то есть наша встреча выбила меня из колеи.

– Обознался значит? А о чем это вы товарищ капитан разговаривали на французском языке в течение десяти минут с этой иностранной подданной? – едко спроси майор.