Наследники по прямой.Трилогия (СИ)

– Боже ты мой, да откуда же ты всего этого набрался?!

– Слушал и смотрел. Это познавательно. Брюс, между прочим, был какимто образом связан с Мальтийским орденом. Впрочем, это не удивительно: он ведь шотландец.

– А при чём тут шотландцы?!

– Понятно, – вздохнул Гурьев. – Начинать ликвидацию исторической безграмотности следует со времён царя Гороха. Но это позже. А знаете ли вы, барышня, какой девиз красовался на гербе Брюса? Вижу, вижу, что не знаете. Fuimus. Полатыни – «Мы были». Как ты думаешь – что бы это могло значить?

– Что?! Кто – мы?! Почему – были?!

– Вот это нам и предстоит разгадать. Как и другую, куда более важную загадку: какое отношение имеет Брюс к моей семье. Я давно собирался в бывшее имение съездить, теперь и повод нашёлся. Кстати говоря, это единственная усадьба в округе, которую не разграбили в гражданскую. Говорят, Брюс туда регулярно наведывается.

– Надеюсь, это чепуха.

– А я надеюсь, что вовсе даже наоборот. Занятно будет поболтать со стариком и узнать, как он сумел научиться сохранять своё тонкое тело, то бишь, как это называют дилетанты, «душу». Что скажешь?

– Ты серьёзно?!

– Вполне, – Гурьев заговорщически усмехнулся. – Это всё глупости, что Брюс знался с чертями. Насколько я понимаю, он их гонял, то есть был экзорцистом, а не чернокнижником, что для стародавней публики не составляло ровным счётом никакой разницы.

– Но тебято почему вся эта мистика интересует?!

– Потому что в этом чтото есть, – неожиданно задумчиво произнёс Гурьев. И снова взял Ирину за руку: – Вперёд?

Ирина, в отчаянии замотав головой, взмолилась:

– Всё, я больше не могу… У меня сейчас расплавятся мозги и отвалятся ноги! Ты совсем не устал?!

– Нет, в общем. Но раз ты устала – давай присядем, – и Гурьев увлёк Ирину в сторону, туда, где под деревьями расположились несколько скамеек. Усевшись, Ирина в откинулась на спинку:

– Ужасно устала. Правда. Не сердись… Оставь чтонибудь на следующий раз, ладно?

– Ну, что ты. Я ещё ничего не рассказал.

– Да?! Ну, знаешь! Помоему, ты вполне в состоянии преподавать историю. В университете.

– Я подумаю об этом, – серьёзно кивнул Гурьев, пряча улыбку. – Немного опасно преподавать историю. Она ведь ничему не учит. Литература – куда изящнее. Не так ли?

– Ужас, – Ирина вздохнула. – Тебе, должно быть, очень скучно в школе, нет?

– Нет. Мне любопытно. Я, в общемто, неплохо отношусь к людям. К ребятам, к учителям. Ну, в общем. Есть, конечно, отдельные персонажи, которые мне не слишком приятны. Но это эпизоды. И потом, в школе есть ты.

– Яшенька…

– Тебе трудно называть меня, как я прошу?

– Нет. Но… Тебе не нравится твоё имя?

– Просто все, кто мне дороги, зовут меня – Гур. И мне это нравится.

– Ладно. Хорошо. И я буду. А кто научил тебя… так целоваться?

– Как?

– Вот… так.

– Долгая история.

– Ну и ладно. Не говори, если не хочешь, – Ирина вздохнула. Ей очень хотелось его спросить, но, конечно же, не решилась.

Зато он сделал это сам:

– Были, Ириша. В ответ на твой невысказанный вопрос.

Это было сказано так… Без бахвальства, понятного и извинительного в его возрасте. Во всяком случае, Ирина была готова извинить ему это. И не только это. Но – так?! Она онемела.

– И? – ревниво спросила, стараясь, чтобы прозвучало кокетливо. Она догадывалась уже, пусть и не очень твёрдо, что Гурьев понимает гораздо больше, чем следует понимать мальчику… юноше шестнадцати лет. Гораздо, гораздо больше. Просто не собиралась так уж легко сдаваться. – Много?

– Нет. Дело не в количестве и не в разах, Ириша, – и, увидев, как она заливается краской, обнял её за плечи: – А ты?

– Что – я? – изумилась Ирина, не делая, впрочем, никакой попытки высвободиться.

– Ты – была?

– Я?! Где?

– Не где, а с кем.

– Я? Ты хочешь… Ты имеешь ввиду… С мужчиной?!

– Нет, – Гурьев смотрел на неё без тени улыбки. – С женщиной.

Ирина глядела на него, слыша, как пульс гулко стучит у неё в висках. А Гурьев засмеялся – тихо, ласково, совсемсовсем не обидно. И вдруг привлёк её к себе:

– Ты сама девчонка ещё, – с какойто странной, невероятной нежностью проговорил Гурьев. Ну, не может, не может мальчик так чувствовать, ужаснулась Ирина. Так не бывает просто! – Да тебе самой ещё впору за партой сидеть.

Ирина положила голову ему на плечо:

– Да. Это точно. Я полная идиотка. Надо же придумать такое – с собственным учеником! Я совершенно рехнулась, слышишь, Гур, это же…

Он не дал Ирине закончить тираду, закрыв ей рот поцелуем. И снова – её пальцы в его волосах, её лёгкое, прерывающееся дыхание, от звука которого сладко сжимается сердце.

– Ты представляешь, что будет, когда в школе про нас узнают?

– Ничего.

– Но они же узнают.

– Пускай.

– Они всегда всё узнают. Я не могу не смотреть на тебя. Мне очень нравится смотреть на тебя, очень!

– Я тебя люблю.

– Не надо, – шёпотом, краснея опять, проговорила Ирина.

– Не надо – что?

– Не надо… Так часто. А то я… привыкну.

– Привыкай, – Гурьев наклонился к ней и легко дотронулся губами до её губ. – Привыкай, потому что так правильно.

– Когда я тебе надоем, скажи мне сразу. Ладно? Пожалуйста. Я просто не переношу, когда врут и изворачиваются.

– Не говори, пожалуйста, глупостей, – его рука легла Ирине на затылок, и она почувствовала, как ноги делаются ватными и горячими.

– Это не глупости. Я просто хочу… Я хочу, чтобы не было никаких недомолвок, никакого притворства, я боюсь этого больше всего, понимаешь?

– Да. И, тем не менее, это глупости.

– Глупости?

– Конечно.

– Значит, я глупая.

Господи, Господи, подумала Ирина. Господи Боже мой, Гур, если бы ты знал, как здорово быть глупой, – с тобой. Только с тобой, понимаешь? Слушать тебя и понимать, какая я дура невозможная, и от счастья становиться еще глупее…

– Ты и вправду у меня дурочка, Иришка, – Гурьев погладил девушку по волосам и улыбнулся.

– У тебя?!

– У меня.

– Действительно, – Ирина вздохнула и опустила голову. – Действительно. Я совершенная дурочка, но мне ни капельки не стыдно. Это оттого, что я…

– Что ты – у меня. И это здорово.

– Ты думаешь?

– Уверен. Вот совершенно.

Какой ужас, подумала Ирина без всякого страха. Какой ужас. Как могло со мной такое произойти? А с ним? Неужели это всё не сон?!

Раскатистый перезвон трамваев сделался реже. Словно истончился, подобно апрельскому утреннему ледку на поверхности луж. Ирина поднялась со скамейки, поправила юбку:

– Проводи меня до остановки, поздно… У меня завтра первый урок.

– Почему только до остановки?

– Так… Тебе же ещё домой ехать.

– Рассказывай.

– Что?

– Ира, – Гурьев покачал головой. – Рассказывай. Я весь – внимание.

– Гур!

– Я уже шестнадцать лет Гур. Давайдавай, говори, зайчишка.

– Я не зайчишка. Я же не за себя… Ох!

– Ну, продолжай, продолжай. Зайчишка.

– Ладно, – у Ирины вырвался долгий вздох. – У нас сосед есть такой, Колька Силков. Настоящий бандит. Всё время с финкой ходит. Его даже участковый милиционер побаивается!

– Айяйяй, – Гурьев прищёлкнул пальцами в воздухе – так неожиданно громко, что Ирина непроизвольно вздрогнула. – С финкой, да? Какой кошмар. Просто с ума сойти.

– Не паясничай. Он действительно бандит. У него шайка целая…

– Час от часу не легче, – Гурьев всплеснул руками. – Ещё и шайка. И что?

– Он… поклялся, что никого ко мне не подпустит. И не подпускает! Как будто я его собственность!

– Кошмар, кошмааар, – Гурьев широко раскрыл глаза и прижал тыльную сторону ладони ко рту. Вобрал голову в плечи и, затравленно озираясь, шмыгнул носом. Потом заглянул под скамейку. – Странно. Нет никого, а я уж подумал, – Он выпрямился и с весёлым удивлением посмотрел на девушку. – Иришка, ты, наверное, и в самом деле утомилась. Колька, шайка, лейка, клятвы на крови, марьинорощинские страсти. Поехали домой. Действительно поздно.