Ревизор Империи (СИ)

Буду ждать тебя,

Приходи.

Буду ждать,

Ведь к пустому гнезду

Птица вновь весной

Прилетит.

Не развеют грусть

Уходящие дни -

Сердца не унять,

Все равно я дождусь,

Ты приди…

Анни внимательно слушала его; сплетенные пальцы ее рук, поднятых к груди, выдавали волнение.

— Вот… дальше не помню, но если хотите, могу вспомнить, записать…

— Послушайте, — произнесла она уже более спокойным тоном, — я больше не сержусь на вас. Вы, похоже, сочли мой испуг притворством и неверно поняли. Вы не могли бы потом как‑нибудь зайти ко мне, и мы бы подобрали ноты? У меня в номере есть фортепиано. Можно послезавтра, в "Версале" как раз трехдневная гастроль Филиппо Заварзини, и я свободна…

До гостиницы они дошли совершенно спокойно; у парадного дремала пара извозчиков, фонари на колясках не горели — видимо, не так уж много людей горело желанием совершать в это время дальние прогулки.

— Вот мы и пришли, — и Анни подала ему руку. Виктор взял ее пальцы, поднял кисть и поцеловал запястье.

— Но — но, — возразила она, — не увлекайтесь. Я начинаю подозревать, что вы сильно прибавили себе года.

— Это плохо?

— Это хорошо, — она улыбнулась, и ее на щеках появились аппетитные ямочки. — Но вам уже пора. До встречи! Не забудьте вспомнить слова!

Она опустила вуаль и легко взбежала на крыльцо гостиницы, где услужливый швейцар уже распахивал дверь, почтительно подняв левой рукой фуражку.

12. Право на мозолистое тело

— Ничего странного, необычного за эти дни вокруг себя не замечали?

Капитан захлопнул форточку, чтобы в комнату не летела гарь от "кукушки", настырно скрипнувшей колодками свих тормозов прямо под окнами дирекции. Благородный темно — вишневый цвет кирпичных стен — это всего лишь копоть.

Брусникин вызвал его в свой кабинет с утра, формально — чтобы уточнить вопросы установки электросигнализации.

— Виктор Сергеевич, вы слышали вопрос? Удалось ли вам заметить что‑нибудь подозрительное?

— Да в общем… Ах да, господин Вырошников подозрительно тихо лежал в кусте. Неудачно раскинул мозгами.

— Ценю вашу наблюдательность. А кроме?

Виктор пожал плечами.

— Наверное, ваша оценка моей наблюдательности — это большой аванс.

— Наверное. Следствие склоняется к выводу, что Вырошников и был Фантомас. Ему взбрело в голову, будто вы можете как‑то помешать его безумным планам. Находясь в состоянии, близком к помешательству, он стрелял в человека, похожего на вас. Покушение не удалось, и он задумал его повторить. Но — впал в подавленное состояние, и пустил пулю в рот. Логичная картина?

— Не совсем. Неясно, где он достал оружие, где скрывался, как ему удалось незаметно вернуться в Бежицу. Ну и почему у полиции не возникло подозрений, если у него не было алиби… хотя, может, просто руки не дошли, а родственники смолчали.

— Верно рассуждаете. А теперь самое интересное, о чем полиция еще не знает. Господин Веристов любезно поделился с нами агентурной информацией. После выстрела кусты шевелились, и мелькнуло несколько теней. Так что, возможно, наш банкрот отправился в мир иной не без чьей‑то помощи.

— Еще одно убийство? А его‑то за что?

— Он ведь находился в безвыходном положении? Пользуясь этой безвыходностью, ему могли предложить выполнить некое задание, а потом ликвидировали. Или же стрелявший в Ярчика просто подкинул нам труп ложного Фантомаса.

— А, то — есть, я был не следующей жертвой?! Очень приятно. Вы меня обрадовали.

— Неприятно другое — обычно охранка так щедро нас не одаривает. Да и агент как‑то оказался вовремя и в нужном месте.

— То — есть, это… Хотите сказать, что и его — охранка? А зачем им разрушать версию о самоубийстве?

— Ну так вылезет, непременно вылезет. А так господин Веристов первый, кто кричит "Держи вора!". А вот само убийство — странно, нелогично, нескладно… или мы все время чего‑то упускаем. Кстати, он говорил вам об этой информации?

— Мы с ним еще не встречались.

— Но он назначил вам встречу?

— Нет. Пока нет.

— Ну вот, все пока сходится. Полагаю, вы достаточно сообразительны, чтобы не пересказывать ему эту часть разговора.

— А если он начнет спрашивать?

— Честно расскажете вторую часть. Вы ведь не против общества мадемуазель Суон?

— Нисколько. Прекрасная пара для светских разговоров по пути к гостинице.

— Советую вам не избегать ее общества и присмотреться. Не как к женщине… хотя многие, очень многие хотели бы удостоиться ее внимания.

— Вы предлагаете мне за ней следить?

— Следить пусть охранка следит. Будьте просто внимательны, возможно, она поделится рассказами о прошлом. Это позволило бы избавить ее от внимания Веристова. Вы ведь не против защиты чести дамы? Просто о ней мало что известно, и ее знакомства на паровозном вызывают подозрения. Если эти подозрения окажутся ложными, охранка оставит ее в покое. Если не окажутся — в конце концов, мадемуазель проявит настойчивый интерес к вашей работе. Тогда вы сами поймете, что она просто хотела вас использовать. Такие дела.

— Понятно. Ее приятель Ярчик тоже вас интересует?

— По нему мы уже направили запросы. Он был в шапочном знакомстве с Прунсом, иногда вместе играли в шахматы. Пока все подтверждается. Кстати, он как раз любит рассказывать о себе, хотя в этом ничего примечательного. Почему он в кругу людей, близких к Суон — может, потому что одинок, может, потому что это была возможность выхода на Прунса… не буду, не буду. Короче, в отношении него никакой самодеятельности. Вы хотели что‑то сказать?

— Конечно. Общение с женщиной предполагает расходы.

— А вы практичны… — Капитан полез за бумажником. — Здесь на первое время три казенных червонца, чтобы вас не стесняли всякие мелочи. Сорить деньгами не советую. Мадемуазель знает, что вы здесь недавно, и ограничены в средствах. Не надо, чтобы она задавалась вопросом, откуда у инженера вдруг так много денег. В ее глазах вы не должны выглядеть нуждающимся, но не более того. Кстати, я потребую отчета, что куда израсходовано.

— Тридцать серебренников? — ухмыльнулся Виктор. — Настоящий русский интеллигент бы отказался. Беру только потому, что это подотчет на служебные расходы. Копию чека просить?