Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)

Устроили на флоте некоторую ротацию личного состава. Забрал большую часть перспективных канониров, во главе с Семеном, на Ястреба, в виде пассажиров. В том же качестве отобрал часть пловцов, часть навигаторов. Ястреб осел, как в самом начале похода, намекая, что он легконогая скаковая лошадь, а не холмогорский тяжеловоз.

Оставшимся навигаторам поручил составление карт Балтики и организацию на базе Готланда штаба навигационной службы, которую позже растянем на все ганзейские фактории. В распоряжение навигаторов поступали оба наших фрегата, и была достигнута договоренность с каперами ганзейцев, готовыми принимать наших навигаторов пассажирами на свои корабли. Массу дел успели сделать, или, как минимум, начать. Еще больше предстояло сделать Памбургу.

Второго сентября Ястреб уходил в обратный путь, забирая севернее, и держась подальше от шведских берегов. Погода хмурилась, то ли не желая расставаться с нами, то ли наоборот, выпроваживая, и раздражаясь затянувшейся лавировкой, слишком медленно выводящей Ястреба с акватории Балтики.

В душе погода отражалась как в зеркале — те же свинцовые тучи мыслей и секущий дождь сомнений. Наворотили мы тут знатно, а вот отвечать опять мне одному. Еще и обвинят в том, что не привел флот к Нарве. И плевать Петру будет, что таких указаний никто не давал. Найдут в чем обвинить в любом случае. Хоть в Норвегии оставайся.

Появляться на глаза государю откровенно не хотелось. И даже месяц с лишним пути вряд ли поправит дело. Может в Дании политического убежища попросить? Вот ведь странно — из шкурки выпрыгиваю, торю дорогу для страны по мере сил — а в благодарность ожидаю только брань. Странно. Сотни лет пройдут, а отношение к людям в моем отечестве не меняется. Диагноз, однако. Хотя, может это опять паранойя? Но как-то, уж больно она обосновано выглядит.

Копенгаген прошли ночью, не заходя на рейд. Утром прощались с Кронборгом. Холостых выстрелов уже не осталось, палили салютом из картечи, надеюсь, крепость не посчитает это нападением, и случайно не сдастся. А то среди датчан уже начали разные слухи бродить. Нелепые. Ну, с чего они решили, что мы могли одним кораблем англичан положить рядом со шведами? Не могли! Минимум двумя! Хотя, эти слухи старательно опровергал — чем больше слух опровергать, тем он становиться крепче.

Впереди был Скагерак, суровые волны Северного моря, и манящие фьорды Норвегии. Долгая дорога домой, с короткой остановкой в Бергене.

Весь обратный путь занимался с юнгами. Если честно, хмурые мысли подсказывали, что у меня может просто не оказаться времени, заниматься с ними в будущем. А сказать хотел много. Особенно одному из них.

Слишком много и слишком рано вывалил на пацанов за этот переход — с отчаянием понимал, по стеклянным глазам слушателей, все зря. Даже если и не все, то одним наскоком мне не привить нужные мысли царевичу и его будущему окружению. Для них мои рассказы — просто необычные сказки. Ну, хоть так. Сделал особый упор — они теперь боевое братство, скрепленное победой. И кто бы, что не говорил, про знатность и родовитость — все шелуха. Этих родовитых рядом с вами не было! Выводы делайте сами.

Сентябрь штормил Северным морем, Ястреб кряхтел, пробиваясь сквозь трех-четырех метровые валы, захлебываясь в белой пене. Мокрые до нитки паруса отяжелели, и корабль валяло с борта на борт и с носа на корму. Море свободно разгуливало по палубе, деловито проверяя, как закреплены вещи. Шутки закончились, и хмурому морю противостоял хмурый экипаж с зелеными юнгами. Началась настоящая работа моряка, когда необходимо представить все свои маневры на палубе, перед тем, как на нее выскакивать. Да еще подгадать момент, чтоб обрушивающаяся волна уже успела прокатиться, а новая еще только росла из под левой скулы корабля.

Навигаторы стонали в голос, особенно когда их пытались выспросить о месте корабля. Единственным ориентиром, видимым с палубы, было хмурое лицо Глеба, почти неотрывно стоящего у штурвала.

И это еще далеко не шторм. Просто свежая погода. Устроил ученья пушкарям, исходя из того, что лучшего тренажера нечего и желать, а снаряды нам, скорее всего, в ближайшее время не понадобятся. Довольно забавно было наблюдать, забравшись повыше на ванты, как клипер, выныривая из очередной волны, отплевывается дымами орудий в сторону сброшенного заранее плотика. Именно в сторону, а не по нему. После того, как сбрасывали цель, с белым вымпелом, и уходили на разворот — плотик терялся практически сразу. Углядеть его среди волн, даже с вант — было задачей нелегкой. Что видели канониры через прицелы — вообще загадка. Хотя стволы смотрели куда надо. Наверное, это инстинкт. Им бы еще инстинкт на точные попадания — озолотил бы. А так …

Но закончились стрельбы довольно печально. Подветренные башни отстрелялись нормально. А наветренные периодически захлестывало волной, и один из выстрелов, видимо, столкнулся с водой, заполнившей ствол. Орудие разорвало.

Хорошо, что стреляли не шимозой, и что казенная часть орудия выдержала — ствол раскрылся розочкой аккурат от внешнего кожуха усиления и до дульного среза. Башнеры отделались контузией с кровью из ушей и носа. Ученья прекратил, и сделал несколько пометок по усовершенствованию орудий.

В Бергене лил дождь. Боги забыли о нас, посчитав, что все, что они от нас хотели мы выполнили — и их больше не интересует дальнейшая судьба игрушек. Все как обычно. Укрепился во мнении — «на бога надейся, а сам не плошай».

Два дня отдыхали в бухте Бергена, спрятавшись от свежей погоды, за величественными стенами гор. Можно было и еще постоять, дожидаясь смены настроения моря. Но, во-первых, осень, и погода может стать только хуже, а во-вторых, меня по-прежнему грыз червячок торопливости. Думал, что семьдесят седьмое чувство меня подгоняет навстречу шведской эскадре, потом грешил на необходимость скорее занять Готланд — но внутреннее напряжение так и не исчезло, продолжая подгонять незнамо куда.

12 октября Ястреб продолжил свой бег на северо-восток, низко кланяясь мачтами северным ветрам и рассекая узкой грудью черные волны холодного моря. Погода продолжала баловать. Даже небо иногда проглядывало, к неописуемому огорчению навигаторов, которые уже приспособились скрываться в трюме посередине корабля, отговариваясь тем, что они своими телами оберегают хрупкие навигационные приборы. Свой храп при этом они списывали на необходимость постоянной подачи туманных сигналов, чтоб в тесноте и полумраке трюма на них случайно не наступили, и не дай бог, не испортили хронометры. Научил, на свою голову.

В целом, обратная дорога шла … скучно. Ровный свежий ветер гнал клипер по ухабам Норвежского моря, вода заливала палубу, отменяя приборку, и висела пеной на такелаже, пытаясь заледенеть, но у нее это не получалось, так как октябрь выдался на удивление теплым, для этих широт.

Этот фокус удался воде только в конце нашего перехода, когда Ястреб уже рвался к устью Двины через горло Белого моря. Но ветер для нас уже стал попутный, и было наплевать, что на канатах такелажа, палубе, да и вообще всех выступающих частях, наросла тонкая наледь, хрустящая под рукой и осыпающаяся дождем льдинок с парусов. Мы теперь дойдем, даже в шубе изо льда. Хотя, до такого, ни один корабль доводить не стоит, и команды весело взялись за колотушки, применяя их периодически не только по назначению, но и по юнгам, устроившим на палубе филиал ледового катка. Ну и что, если адмирал немного покатался!? Что позволено Юпитеру, не позволено быку! Еще римляне об этом знали. Вбили в юнг и эту истину. Капитан — первый после бога на судне. Даже цари ему не должны быть указом в море! Так колотушками и вбивали. Нежно, и любя.

Рейд Архангельска радовал обычной суетой. И апостолами, присутствующими в полном составе, да еще и под присмотром Сокола. Небольшой камешек отвалился от глыбы, давящей на душу, но легче не стало. Что же опять то не так!

Велел пока не отпускать команду в город, сам ринулся к воеводе, выяснять, как дела, как османы. Даже не знаю, на что еще думать.