Вернуть на круги своя (СИ)

— Ямы, опоры… Строитель, тоже мне, выискался… Учти, Виталий Родионович, узнаю, что ты службой для своих дел воспользовался, ссылкой не отделаешься. — Уже спокойнее проговорил Государь, и хлопнул рукой по столу. — На этот раз поверю, но… кстати, ты, вообще, знаешь, какие слухи ходят по европам об одном «совершенно сумасшедшем русском вельможе»?

— Знаю, конечно. — Кивнул я. — И всемерно их поддерживаю.

— Вот как? И зачем тебе это? — Спросил хозяин кабинета и вдруг усмехнулся. — Ну, кроме того, что они заставляют наш свет держаться с тобой настороже?

— Именно для этого. — Кивнул я в ответ. — О цели той интриги, известно было лишь тем, кто ее готовил… Поэтому, для всех непосвященных, события выглядели так, словно опальный князь — изобретатель, не имея возможности отомстить своему бывшему сюзерену, устроившему его травлю, ринулся во все тяжкие и, в результате, нахрапом, ни на кого не оглядываясь, взял на шпагу целый остров, из — за которого, уже чертову уйму лет спорят два не самых слабых на континенте государства… Вот, как — то так.

— Хочешь сказать, они просто боятся связываться с буйным князем?

— По крайней мере, значимые купцы и заводчики Лотарингии и Бургундии были официально предупреждены жандармериями о неудовольствии монархов, которое грозит дельцам, если они вдруг окажутся настолько неосторожны, что ввяжутся в какую — нибудь авантюру с моим участием. Не знаю, почему только в этих странах, но факт, есть факт.

— Зато, я знаю. — Вдруг открыто улыбнулся Государь. — Посмотри внимательно на генеалогическое древо Старицких, глядишь, и догадаешься…

— О? — И тут до меня дошло. — Ни за что! Второй раз я на такую авантюру не подпишусь!

— Нужны мне эти огрызки! — Презрительно хмыкнул Государь, и вдруг вернулся к изначальной теме. — Значит, говоришь, к смерти Ротшильдов, ты не имеешь никакого отношения… а что насчет Шолки?

— Ни я, ни князь Телепнев не причастны к его гибели. Мы, лишь предоставили Зарубежной страже имеющиеся у нас сведения о «подработках» боярина… а кое — чем, поделились господа из Второго бюро.

— Не могли они оболгать боярина? — Нахмурился хозяин кабинета.

— Нет, Ваше Величество. Проверили неоднократно, и мы, и Зарубежная стража…

— И в результате, Шолка застрелился. — Хмыкнул Государь.

— Правильно сделал. Будь моя воля… — Мечатательно протянул я.

— Подозреваю, — перебил меня Ингварь Святославич, — подозреваю, что будь твоя воля, боярин закончил бы свою жизнь так же, как Грегуар… в подвале роскилльской ратуши. Ну да ладно, ежели б кто задумал убить мою семью, я тоже порешил бы тварей, не задумываясь. Но, имей в виду, твое счастье, что на тот момент, ты не был моим подданным… у меня, нашелся бы не один бездетный судья.

— Благодарю за понимание, Государь. — Оскалился я, вспомнив не предусмотренный никакими договоренностями, домашний арест Лады… тоже, наверное, неженатый чинуша решение выносил.

— Князь… — Укоризненно покачал головой хозяин кабинета. Ну да, его — то вины в том не было…

— Прошу прощения, государь. Это уже привычка, можно сказать. Некоторые безбашенные иди… в смысле, бесстрашные господа, до сих пор поминают нам с Ладой ту историю. На свою беду, конечно, но… надоело, право слово. — Я развел руками.

— Что ж, думаю, у меня есть неплохое решение этой проблемы. — Задумчиво проговорил Государь и усмехнулся. — Вот что, господин статский советник… Завтра, в полдень, я принимаю нового посла Иль — де — Франс, вам надлежит быть на церемонии вручения вверительных грамот. Это ясно?

— Будет исполнено, Ваше Величество.

— Это еще не все, князь. — Резко оборвал меня хозяин кабинета и, порывшись в ящике стола, извлек из него небольшую дубовую коробку, внутри которой оказался… золотой, инкрустированный бриллинтами ключ. Это что, он меня Знаком Почетного Буратино облагодетельствовать решил, что ли?… Хм. Ну ладно, хорошо хоть не Папы Карло… Я поднял взгляд на Государя, а тот, усмехнувшись, договорил. — Поскольку на приеме, по протоколу, может присутствовать лишь малая свита… Поздравляю чином камергера, господин статский советник. Пожалуй, это угомонит любые буйные головы, а?

— М-да, а я — то, дурак, все по старинке, кулаком да добрым словом… — Вздохнул я под смешок Государя, но тут же поправился и склонился в глубоком поклоне. За такое, не жалко, честное слово. — Благодарю за честь, Государь.

— А знаешь, Виталий Родионович, ведь у этого ключика есть и еще одно полезное для тебя свойство… — Кивнув в ответ на мои слова, проговорил Государь. — Раз ты теперь в свите, то Кабинет и его секретарь, теперь, тебе не указ. Отчитываться будешь только передо мной.

— Так точно, Государь. — Я даже каблуками щелкнул на радостях, что больше не надо «лить воду» перед сборищем глав ведомств, отчитываясь по «училищу» и отбрехиваясь от глупых придирок военного министра и его коллеги по делам просвещения. Достали, ей — богу. — Это ж, просто, счастье какое — то!

— Иди уже. — Махнул рукой Ингварь Святославич, полюбовавшись на мою довольную рожу, и добавил, когда я уже двинулся к выходу. — И не забудь, в воскресенье у моего младшенького день рождения. Ждем на ужин… вместе с семьей. Отпразднуем, в узком кругу… по — домашнему, так сказать.

— Что, и Ярослава с собой взять? — Деланно изумился я. — Он же младенец! Помилуйте, Государь.

— Паяц. — Покачал головой хозяин кабинета и хмыкнул. — Сыновей можешь дома оставить. А вот жена и дочь, чтобы были обязательно.

— Ага, стало быть, и наследник обещает прибыть к празднику. Государь, дозвольте и моему первенцу на ужин прийти… и тестю… с шурином.

— Этим пиратам и контрабандистам?! — Ужаснулся Государь и, вдруг хохотнув, согласился. — А что? Посмотрим, насколько серьезен мой сын в своих намерениях. Но смотри, спуску ему не давать. Уговор?

— С превеликим удовольствием, Ваше Величество. Уговор. — Я предвкушающе улыбнулся, и Ингварь Святославич вздрогнул. А когда я закрывал за собой дверь кабинета, из — за стола явственно донеслось: Бедный Олег… Если выстоит, на будущий год отдам ему Тверь в управление.

Что ж, сурово, но… верно. Будущий Государь не имеет права на слабость, тем более, перед лицом превосходящего числом противника.

Аве, братья Стругацкие и их хит на все времена: «Понедельник начинается в субботу»!