Бесконечное лето: Не чужие (СИ)

— Если ясно, то к чему вопросы? Вперед и вниз, до упора — пассивных граждан пропускать, сопротивление подавлять, — решаю я. — Отличный план, я считаю, или у кого-то есть дополнения и жалобы?

Одиннадцать.

— Неплохо было бы разжиться оружием, — роняет Славя, задумчиво глядя на ближайший — кожух, он же ящик. — Тогда и с подавлением все было бы веселее.

— Было бы. Только где его взять?

— Мне кажется, прямо здесь, — блондинка кивает на нарисованные как по трафарету пиктограммы, украшающие ближние и дальние металлические поверхности. — Бейте меня, режьте, но это дьявольски похоже на изображение какой-то автоматической винтовки.

Она касается стенки ящика — и та, издав мелодичную трель, уходит в пол. Загорается мягкий зеленый свет, голос из ящика начинает какую-то сопроводительную речь, но разобраться в ней с моими языковыми навыками невозможно.

— Чертовщина… — выдавливает из себя Мику, и это максимум, что приходит мне в голову.

Ящик забит оружием и амуницией. В основном, стрелковка, конечно, плюс какие-то миниатюрные гранаты в сетчатой обертке. Но еще имеется с полдюжины бронежилетов, два тяжелых экзоскелета, что-то вроде танкового пулемета, и еще какое-то вооружение, я не разглядел.

— Эге-гей! — Ульяна оправляется от неожиданности быстрее всех, залезает в контейнер-оружейную целиком и принимается рыться в залежах. — Да здесь нам приготовили много подарочков. Как вам такое? Или нет — вот такая вот диковина?

Она резвится среди обойм и взрывчатки, словно ребенок в магазине игрушек.

— Надо бы сперва выяснить, как обращаться со всей этой бодягой… — неуверенно начинает Алиса, но с противоположного конца в помещение врывается целая орава черных фигур, и ее предложение теряет актуальность. Между нами метров тридцать, молодчики затянуты в темный блестящий пластик, выглядят подтянутыми и коренастыми, это не тощий и вялый Тибальд, категорически нет. На тренажерах, наверное, занимаются.

— Halde! Ne mewe! — каким-то электрическим голосом рявкает кто-то из черных, и это немного снимает напряжение. Не двигаться? Еще чего удумали! Рассыпаемся за контейнерами, Ульяна торопливо раздает всем желающим богатства вскрытого арсенала. Эй, кто бы обо мне-то порадел!

Алиска перебрасывает мне что-то темное, блестящее и даже с виду смертельное — оружие всегда оружие, кто бы его ни создавал; главное, чтобы у создателя было две руки и два глаза. Мое, например, выглядит похожим на польский АПВ* — длинный вертикальный магазин, короткий ребристый ствол с рядами отверстий, непривычные, гладкие изгибы казенной части. У Алисы и вовсе какой-то длинный карабин с вычурным прикладом и толстенным стволом. Чем он стреляет-то, интересно?

Оружие теплеет в руках, там, где у нормального автомата была бы крышка ствольной коробки, загорается оранжевый огонек. Есть реакция! Зорким глазом гляжу с боковой стороны своего ящика-убежища, беру на мушку — здесь не мушка, а какой-то коллиматорный прицел, но к дьяволу терминологию! — одного из хлопчиков в черном и медленно выдыхаю. Остается надеяться, что неведомые конструкторы не питали иллюзий насчет стрелковых умений солдат.

Девять.

Указательным пальцем я нажимаю то, что здесь заменяет спусковой крючок — и помещение озаряет яркая вспышка. Нет, рождение сверхновой! Мой «пистолет-пулемет» плюет в противника шаром раскаленного огня, который одновременно рассыпает вокруг голубые яростные молнии — и минимум один из противников отлетает к стене, пораженный смешанным электро-тепловым ударом. Стена издает задумчивый глубокий звук — «ВУОМММ!»

Одинокий выстрел с готовностью поддерживает наша пехота — и позиции «черных» становятся похожими на новогоднюю елку, только вместо сугробов и гирлянд там цветут оранжевые, белые и голубые разрывы. Еще минимум двое уродцев сгибаются и падают. Минус три, осталось полторы дюжины. Ура, погнали наши городских!

Но очень быстро все становится совсем не так радужно. «Городские» не желают быть поясными мишенями и, четко уяснив, что в плен мы сдаваться не собираемся, рассыпаются среди ящиков, тросов и проволочных лестниц, свисающих с неожиданно обнаружившегося второго этажа. Они быстры, решительны, умело обращаются с оружием, и уже через пару минут нас эффективно и неумолимо оттесняют к заблокированному лифту.

Мой автомат вспыхивает красным огоньком и перестает плеваться перегретой плазмой. Закончилась обойма. Откуда взять новую и куда ее, собственно, пихать, у меня нет ни малейшего понятия. Мы еще можем драться, мы оказываем сопротивление, но это сопротивление загнанной в угол крысы, а не слаженного подразделения. Товарищи инструктора из специнта! Почему не предусмотрели в программе подготовки зенитных операторов возможность суборбитальных боевых действий?

— А не очень мы результаты показываем, а? — хрипит мне оказавшаяся рядом Алиса. Воздух насыщен металлической пылью и имеет резкий заводской запах. Она разряжает свой «карабин» в некстати мелькнувший совсем рядом темный силуэт — мимо, конечно, нас не учили работе с энергетическим оружием — и отбрасывает пустую железку.

— Не знаю, лично я стреляю в пространство между ублюдками, — нахожусь я с ответом. У меня еще есть энергетический стек, но это для ближнего боя, а до ближнего боя нас, есть ощущение, не допустят, погасят раньше. — Пацифист я, видишь ли. Пока ни единого промаха!

Шесть.

— Нужно прорываться, — Славя сплевывает кровью, ее чуть не накрыло близким разрывом гранаты. — Теряем время, плюс на их стороне численное и тактическое преимущество. Никаких шансов, счет уже на секунды.

— Задача понятна, — рядом откуда-то нарисовалась Ульянка. На щеке у нее красуется свежая царапина, коленки сбиты в кровь, но на мордашке цветет широченная ухмылка. — Если гранаты есть у кого, или, еще лучше, дымовые шашки — поделитесь. Есть мысля!

— Расскажи, жадина!

— Времени нет! Кто меня прикроет?

Ящики эти оружейные на самом деле представляют собой бестолково гремящий хлам, даже принимая во внимание все эти плазмометы и бронежилеты. Но у них имеется и одно заметное достоинство. Они большие и громоздкие, и отлично загромождают обзор, причем не только в оптическом диапазоне. В общем, когда с полдесятка инопланетных десантников, ободренных прекращением стрельбы, смыкают кольцо там, где еще минуту назад лез во все стороны сероватый густой дым, их ждет там маленький, но болезненный сюрприз.