Набат-2

Разговор между ними состоялся прелюбопытный, если не сказать, что в сознании президента всховые ориентиры были поставлены с ног на голову.

«Если я с такими фактами соглашусь, что тогда?» — По старой привычке взвешивать «за» и «против» внутренний голос запрашивал здравый смысл, и тот ответствовал: если доказательства сильны, но нелепы, значит, они непривычны, но разумны. Следует идти разумным путем, хотя и нехоженым.

А доказательства сильны…

«Простому смертному, — размышлял президент, — можно избрать любую симпатичную точку зрения, но глава государства права на симпатии не имеет, только на разумность. Считать Куликовскую битву свершившейся в устье Дона и Непрядвы? Чтобы не бередить белых и красных? Тогда как же память о погибших русичах, останки которых перетаскивают в пространстве и времени?»

Вдруг стало тесно на заднем сиденье лимузина. Президент повернул голову влево и увидел бородатого инока в кольчуге… Взгляд направо — его теснил ратник с прописным ликом святого. Холодило прикосновение кольчуг с обеих сторон. По пристальному взгляду. Ни слова…

Президент перевел дух и никого рядом не обнаружил.

Привиделось. С чего вдруг? Но неспроста…

«Кто же это мне привиделся? — злился на себя и перебирал в памяти знаменитые лица предшественников. Злился, что подобно ребенку размышляет над нереальным происшествием, а память пленилась виденными ликами и желанием дольше оставаться в волшебном мире. — Вроде бы один — Александр Невский… А другой? Другой… Вот ведь! Вылитый Судских! Точно — Судских был… Интересно, а с мечом совладать сможет?»

***

— Меч в руках держал? — сурово спросил князь Александр пришлого.

— Не случалось, — учтиво отвечал он. — Но не посрамлю чести ратника.

Стоял он в домотканой поддеве и онучах с перевязью до колен, овчинный полушубок держал за ворог в руке.

— А вот и посмотрим, — смерил его взглядом князь. — Тимоха! Неси воинские одежи с доспехами! — крикнул он в сени.

Пришлого увели одеваться, и князь остался наедине со своими невеселыми думами.

Два года как он разбил шведов на Неве, заступил им дорогу к богатым русским городам, а желанный мир не наступил. Немец прет! Охочий до чужого, наглый от попустительства литовцев. Помнил он, были среди шведов ливонцы, которых не столько ратные подвиги влекли, сколько вынюхивали дороги в глубь Руси. Расспрашивали поселян невских, как через болота на Тверь выйти, как к Новгороду пехом добраться… Одного такого в полон взяли. Надменный и спесивый, как попал в шведское войско, отказался отвечать, пока сам князь Александр не взялся суд чинить. При виде князя ливонец поутих, более-менее складно объяснил, кто он и откуда. Назвался рыцарем Готтоном фон Ольденбургским. При шведском войске он в качестве советника… Ага, раз советует, стало быть, сам воин?

— А чего же ты так неумело помогал советами? Разбил я шведов начисто! — расхохотался князь Александр.

— Рано радуешься, князь, — заскрипел зубами ливонец. — Нам шведов не жалко, они нам неровня, полсилы нашей не стоят.

— Кому это — нам? — нахмурился Александр.

— Тевтонскому ордену! — надменно ответил ливонец. — Доведется встретиться с нашим войском, не сдобровать. Это я тебе говорю, рыцарь Готтон фон Ольденбургский!

Хотел со зла князь Александр выпороть кнутом спесивца, да не стал. Негоже рыцаря прилюдно наказывать, ему другая участь уготована. В назидание сказал:

— Рановато кичишься, рыцарь! Не ведаешь, с кем тягаться хочешь. Кто на нашу землю с мечом придет, тот от меча и погибнет. Передай своим. Не пугаю, а советую.

Расхохотался и отпустил восвояси.

Стал неспешно выведывать у пришлых людей про Орден. Знал: рано или поздно придется помериться силой с ним. Соседи-князья развалили прежний союз, клятву Трибогу не соблюдают. Многие как другим богам стали молиться, так и чураться стали друг друга. А много ли поодиночке возможно? Борислав, князь Смоленский, один решил с половцами разобраться, только выманили они его из города, там под стенами на кол и посадили… А были половцы не одни, пришли с ними ливонцы, конно и в тяжелых доспехах. Малым отрядом стояли, Борислав и клюнул на легкую победу, а как ударили они сомкнутым строем, посыпались от дружины Борислава пух и перья. Все полегли…

Рассказывали о тевтонцах много. Подчинили они себе западных русов, половцев своей верой прельстили, успешно продвигаются к Руси. Порядок в Ордене строгий, обряды чудные, богам молятся поганым и веру свою насаждают большой кровью.

Добралась вера эта и до святой Руси, отчего разлад в землях страшный пошел. Новгородцы отвергли посланцев киевского князя Владимира, тогда дядька его Добран с Путятой явились, убивали и вешали всех, кто от Трибога не отрекся, дома непреклонных сжигал со стариками и детьми малыми. Затаился Новгород на время, покорность изображал и тайно прежним богам молился, пока не призвал волхва Мелика и v просил его освободить от чужебожества. Хитростью и коварством владимирский князь Глеб Мелика с ближними помощниками заманил на разговор, убил его и силой усадил на посад привезенного в обозе епископа. Опять не смирились новгородцы, живя в двоеверии, потом призвали на помощь ладожан и псковичей и основали отдельно от Владимира и Новгородскую республику, учредив народное вече. Князь киевский Изяслав Мстиславович, познав несговорчивость Новгорода, пошел на попятный, добился обособления от веры византийской, а Юрий, князь владимирский, крест целовал прилюдно и просил новгородцев не чинить зла новой вере, тогда и он их древних богов не тронет. Тем новгородцев и умаслил. Пять лет минуло, а так и не наступил порядок в новгородской земле. То люб им князь Александр, то ненавистен, то в Пскове ой княжит, то в Переяславле стол держит, то с Новгородом тяжбы разбирает.

Сейчас вот опять призвали его псковитяне защитить от чужеземного нашествия, сила движется немалая — Тевтонский орден. Давно грозились…

Понимал князь Александр, идут тевтонцы не просто добычей потешиться, а веру свою и порядки насаждать. От меча меч защита, от чужих богов свои оборонят, но как выстоять, если изнутри чужеродная ржа разъедает веру, свои же князья-русичи славят неведомого Христа? Его знак тевтонцы на своих плащах носят…

Отряды разведчиков встретили передовые порядки тевтонцев за Почаловским лесом и привезли тревожную весть: сила идет несметная, хорошо обученное войско движется грозно, и в одиночку псковитянам не выстоять, стало быть, и Новгороду не сдюжить, й Руси не стоять.

Кинул клич Александр, тверичей призвал, смоличан, рязанских, новгородцев — всех, кому следом грозного ворога встречать: лепо ли отдельными посадами биться, а не всей Русью? Оставим раздоры, сойдемся в один кулак, поглядим, живы ли боги русичей, простили они чад своих глупых или нет уже удачи на святой земле? Поняли Александра, пришли под его руку. Тогда и появился в его стане пришлый человек с Волхова, волхвом назвался чудским и поучать стал… Чудной чудский.

Ввели пришлого. В воинском наряде он чудным не казался: ^правен и осанист.

— Силой со мной не хочешь помериться? — насмешливо спросил князь Александр.

— С кем угодно, княже, за этим и шел к тебе, только со своими нежелательно бы, — степенно ответил пришлый.

— А не в полную руку, докажи только, что делом силен, тогда словам поверю, — искрился взгляд князя.

— А не устыдишься, князь, если сильней окажусь? И зачем тебе с волхвом тягаться?

«Щекотливо предлагает, — усомнился про себя Александр. — Вдруг и вправду помощь богов возьмет? Надо ли мне, князю, срамиться? С добрым словом пришел человек».

— Тогда покажи владение мечом. Волхву умение как никому другому нужно, ты ведь в сече рядом быть грозился? — мудро нашел выход Александр.

— Пусть челядинцы выйдут, — попросил пришлый. — А ты им опосля скажешь, могу рядом с князем быть или недостоин.

Быстро раздумывал князь.

— Оставьте нас…

Вышли все.

— Смотри, князь, — привлек внимание Александра волхв. — Вот шкура медвежья на полу, пасть оскалена. Я с полного маха самый кончик левого клыка ему снесу, а прочих зубов не трону.