Микадо. Император из будущего

Весь дворец наносил мне по очереди визиты. Аристократы соревновались в искусстве хитрых бесед, в ходе которых «черные зубы» — так я называю японских дворян — пытались выведать у меня одну-единственную цифру. Сколько же я все-таки взял на галеоне трофеев?

Мой бессменный секретарь, он же казначей, а заодно и министр финансов клана Сатоми, Сабуро Хейко только три дня взвешивал и описывал сокровища «Черной жемчужины». Потом еще полдня я потратил на то, чтобы привести все к метрической системе. Итак, цифры:

— 250 золотых и более 1000 серебряных слитков (весом от 10 до 30 килограммов каждый).

— Ювелирные изделия — золотые кольца, цепи, кулоны, изумрудные броши и изумительной красоты крест, украшенный алмазами огромной величины. Всего 417 предметов, некоторые из них явно бесценные. По крайней мере, католический крест был увенчан чистой воды бриллиантом на 25 граммов. По моему указанию ювелир клана аккуратно вынул камень и взвесил его. Получилось около 125 карат — это всего лишь в два раза меньше самого знаменитого индийского бриллианта «Великий Могол» (279 кар). Кстати, «Могола» скоро вот-вот найдут в копях Голоконды и отдадут в огранку венецианцу Гортензио Боргису. Насколько я помнил, изготовленный Боргисом бриллиант имел форму розы. Мой же «Могол» был огранен в виде пятидесятисемигранной звезды.

— Две тонны золотого песка в ящиках и мешках.

— Китайская фарфоровая посуда эпохи Сунь и Юань. Чайники, вазы, статуэтки, предметы интерьера… У синьского посла Чжоу Ли аж затряслись руки, когда он увидел погребальные фигурки воинов из кургана императора Чжао Куан-иня, основателя династии Сун.

— Любые деньги, — причитал посол. — Господин Великий министр, моя страна выкупит эти фарфоровые скульптуры за любые деньги!

Выяснилось, что воины охраняли загробный покой императора, а разорители могил нарушили уединенность захоронения, разграбили курган, и теперь всему Китаю от разгневанного предка грозят страшные кары. Уже год, как жрецы пытаются умаслить Чжао Куан-иня. Были изготовлены идентичные фигурки, но разозленные небеса весь год слали и слали беды на Китай. Пираты опустошают побережье, один из монгольских правителей, Алтан-хан, смог вторгнуться во внутренние провинции и разрушил несколько приграничных городов, месяц назад императорские наложницы организовали заговор, чтобы умертвить нынешнего императора — Чжу Хоуцуна. Однако придворные евнухи этот заговор раскрыли, и все его участницы были казнены. Включая любимую жену Чжу Хоуцуна. В общем, как поется в песне: «…Что они ни делают — не идут дела». Дабы меня впечатлить, посол даже пустил артистическую слезу, которая прочертила дорожку на его выбеленном лице. Но Великого министра, конечно, такой туфтой взять нельзя: больше поплачет… Я взял паузу, обещал Чжоу Ли подумать и посоветоваться с нашим императором Го-Нарой. Никаких консультаций с микадо я проводить, конечно, не собирался — уж слишком наш Божественный оказался непригодным к государственному управлению. Мечется между кланами, пускается в загулы, благо правительство в моем лице выделяет ему достаточно средств на содержание театров, егерей для охоты, многочисленных сумотори. В общем, как был Го-Нара декоративной фигурой на политической сцене до самодельной революции «Мейдзи», так ею и остался.

И разумеется, я не стал говорить Чжоу Ли, что вместе с фигурками ко мне попали секретные книги по технологии изготовления фарфора. [17] По-видимому, иезуиты смогли выкрасть самую охраняемую тайну Китая и везли ее в Европу вместе с образцами кварца, шпата и глины, из смеси которых, собственно, и делается знаменитый на весь мир китайский фарфор. И вот теперь я намеревался нарушить монополию Поднебесной. И не только в этой области, кстати. Бумага, шелк, порох… А для этого мне до зарезу нужны специалисты. Металлурги, строители, стеклодувы и многие другие. Вот я и выкатил послу список из ста профессий в обмен на фигурки. Поставляешь на острова тысячу мастеров — получаешь свои раритетные статуэтки назад.

Большие деньги, как водится, большие проблемы. Самый существенный минус нападения на «Черную жемчужину» — официальное объявление мне войны со стороны клана Симадзу. Даймё Такахиса наконец решился. А точнее, на него надавили иезуиты, которые потеряли доходы от двухлетней торговли во всей Юго-Восточной Азии, ибо захваченный галеон не только вез всю прибыль из Макао, Малаки и Нагасаки, но также транспортировал золото Филиппин, Борнео и еще ряда португальских территорий. Все мои попытки отсрочить братоубийственную гражданскую войну через брак между Хайрой Сатоми и Аки Такахисой провалились. В ответ я объявил мобилизацию (мои войска и так не расходились с зимних квартир), запретил христианство на всей подконтрольной территории (к концу мая я овладел еще четырьмя вражескими провинциями на землях кланов Такэда и Уэсуги), выслал всех португальских священников, национализировал торговые дома, связанные с кланом Симадзу. Кроме того, постарался заручиться нейтралитетом со стороны даймё центрального Хонсю — Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. У каждого было по пятьдесят тысяч самураев, и я совершенно не хотел получить удар в спину во время решающей схватки с Такахисой.

Второй минус обретенного богатства — инфляция. Я, разумеется, не стал обесценивать португальское золото и серебро, сразу вываливая его в оборот. Но даже слухи о сокровищах вздули цены у всех моих поставщиков-торговцев. Пришлось устроить пару показательных процессов, оштрафовать особо наглых, а в некоторых городах провести рисовые интервенции с клановых складов, дабы сбить рост цен. Тут мы сработали оперативно и быстро погасили недовольство крестьян и городских жителей. Кроме того, пришлось увеличить охрану сокровищницы в замке Токио — некоторые кланы ниндзя решили улучшить свое благосостояние и попробовать меня «на зуб». Поющие полы, искусственный лабиринт с ловушками, система паролей — Гэмбану было чем заняться по приезде домой.

Но были и плюсы. Я легко свел бюджет тридцать девятого года, а также сверстал смету на следующий. Решил сделать ставку на научно-технический прогресс во всех возможных областях. Запланировал рост расходов сразу в четыре раза: три новых отраслевых банка — сельскохозяйственный, заморской торговли и промышленный; две новые верфи в провинциях Суруга и Хитачи — для строительства минимум пяти оснащенных по максимуму галеонов по образцу «Черной жемчужины». Увы, ставка на клиперы себя не оправдала. «Тага-Мара» стала единственным удачным исключением — два спущенных на воду клипера в апреле и мае затонули еще на стадии судовых испытаний. Никто не пострадал, но Фарлоу аж почернел от горя. Столько сил потрачено, средств вложено, а нужного изгиба шпангоутов и водонепроницаемости корпуса при резких галсах достичь так и не удалось.

Моя кобылка Тиячи взбрыкнула, сделала вид, что сейчас встанет на дыбы, и пошла боком. Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как слишком сильно натянул поводья и сделал коню больно.

— Прости, милая. — Я погладил лошадь по шее и махнул рукой взволнованной охране: — Все нормально, задумался.

Воины-псы согласно закивали и выстроились вокруг меня в прежнем порядке. Наш кортеж уже второй день ехал по тракту Токайдо в монастырь Хоккэ. Воспользовавшись оперативной паузой в еще толком так и не начавшейся войне, я бросил все дела в столице и отправился с инспекцией в свой научно-промышленный центр. Нужно было срочно подстегнуть прогресс в военной области. И у меня на этот счет возникла пара неплохих идей.

Если же быть честным до конца, то еще одной причиной моего отъезда стало желание разобраться в спокойствии со своей личной жизнью. А она у меня заложила крутой вираж. Попав в Японию, я невольно унаследовал семью прежнего владельца тела — Ёшихиро Сатоми. А именно — красавицу-жену Тотоми Сатакэ и сына Сатоми Киётомо. Если с малолетним ребенком проблем не возникло — им занимались няньки, — то с супругой пришлось буквально сожительствовать с нуля. Конечно, кое-что удалось списать на удар копьем по голове, кое-где помогли обойти острые углы постоянные разъезды. Потихоньку жена привыкла к «новому» даймё, и мы даже регулярно делили одну постель. Я, конечно, посчитал циклы Тотоми и старался не заниматься с ней любовью в те дни, когда зачатие наиболее вероятно. Ну а вдруг меня высшие силы выдернут обратно в будущее, а тут, в опасном Средневековье, останется беременная супруга? Это, прямо скажем, безответственно.