Шерлок Холмс: прекрасный новый мир

— Он внук британской королевы? — спросила фройляйн Клозе еле слышно, стараясь не выходить за пределы скромности.

— Вы не знали этого?

Вместо ответа фройляйн Клозе виновато потупила глаза.

— Но давайте пока не будем говорить о политике за столом. Приступим к еде.

— Скажите, почему вы повязываете салфетку на шею? — спросил я Штольца.

— Я не вижу в этом ничего странного, герр доктор. А как вы прикажете повязывать салфетку? Я вижу, англичане кладут салфетку на колени.

— В каждой стране свои нравы. В наших журналах пишут, как отличить в ресторане представителей разных национальностей. Англичанин кладёт вилку слева от тарелки. Француз пользуется вилкой без ножа. Немец кладёт вилку посредине тарелки. А вот русский применяет её в качестве зубочистки.

Услышав последнюю фразу, Исаев принял столь угрюмый вид, что я вспомнил и об этом качестве русских. Краем глаза я заметил, что Штольц поспешил убрать вилку с середины тарелки.

— Странное у вас печенье, — заметил Исаев, показав на тарелку, где лежало печенье в форме латинских букв.

— Разве вы никогда не видели Russisch Brot [24]? — удивился Штольц.

— Почему russisch? — в свою очередь удивился Холмс.

— Это печенье пришло к нам из России. А форма латинских букв, нужна, вероятно, для того, чтобы немцы не считали эти буквы абракадаброй. Вы сыты?

— Да, и теперь мы хотели бы узнать, как вы сделали те выводы, которыми вы удивили Ватсона в гостиничном номере.

— Я читаю доктора Ватсона. Вы сами видели на моей визитной карточке слова «почитатель Холмса». Если вы посмотрите на книжные полки, вы увидите «Этюд в багровых тонах», «Знак четырёх», «Приключения Шерлока Холмса» и «Записки о Шерлоке Холмсе». Я сам в некоторой степени умею применять метод Холмса, но для раскрытия преступлений я ни разу им не пользовался. Такая деятельность мне не по силам.

— Вы напоминаете мне моего брата Майкрофта.

— Началом моих рассуждений стало то, что этот человек своим видом показывал следующий факт: «он в первый раз видит автомобиль». Каждый немец знает об этом немецком изобретении, и их владельцы, разумеется, известны всему городу. Великобритания входит в число стран, где ещё нет автомобилей, а в Соединённых Штатах автомобили уже есть. Ватсон, я слышал, как вы спросили «Что это?», Was ist das? Я уловил саксонский акцент, который вы изображали. Но вместо «вас» вы произнесли «уос», то есть произнесли was в английской транскрипции. Американец уже не подходит, поэтому остаётся англичанин.

— А почему не австралиец, герр Штольц?

— Откуда австралиец в Германии, мистер Холмс? Легче представить австралийца в Англии. Остальное ещё проще. Ватсон держал носовой платок в рукаве, так как привык к военному мундиру. Я ясно видел, что платок покрыт следами от трубочного табака.

— Вы настоящий Майкрофт Холмс, герр Штольц. Продолжая аналогию, я предположу, что вы не пишете монографии. Я же стал автором многих монографий на тему научных методов в работе сыщика. В данный момент я вспомнил про мой труд о влиянии профессии на форму руки. Но фройляйн Клозе обладает настолько красивыми руками, что я ничего не могу определить по ним. Касательно вашей темы, откуда у вас автомобиль, если он доступен лишь богачам?

— Автомобиль предоставлен мне кайзером. Дело в том, что я стал единственным почтальоном столицы, так как остальные были уволены. Их уличили в чрезмерном распитии пива и шнапса. Немцы не любят проявления чудачества, но что мне делать, если я не пью ни пиво, ни шнапс? Но берлинцы должны получать письма, газеты и журналы. Теперь моя единственность скомпенсирована скоростью.

— Ваш рассказ заинтересовал меня. А как вы узнали, что фройляйн Клозе находится в «Кайзерхофе»?

— Я ехал мимо «Шарите» и увидел цепочку женских следов, исходивших из клиники. Когда я нагнулся, чтобы лучше рассмотреть их, мне ясно послышался запах йодоформа. Но этот запах был уже слаб, и по мере ухода от клиники становился всё слабее и слабее. Врачей-женщин в клинике «Шарите» нет. Оставалась медсестра. В конце концов следы привели меня к гостинице. Спрашиваете, как я узнал, что это была фройляйн Клозе? Лицо швейцара сияло от счастья.

Фройляйн Клозе, очевидно, восприняла эти слова как комплимент, ибо она улыбнулась такой обворожительной улыбкой, что я с трудом отвёл глаза.

— Теперь я хотел бы узнать историю о воскрешении Шерлока Холмса, — продолжал Штольц.

Юная леди взглянула на Холмса, её прекрасные глаза ясно выражали удивление. Холмс удовлетворённо засмеялся.

— Я считался погибшим. Разве вы не знали об этом, мисс?

— Нет. Я не читала рассказы доктора Ватсона, — ответила она, снова виновато потупив глаза.

Я поразился такому невежеству. Конечно, в то время большинство женщин были лишены возможности получить высшее образование, но я думал, что если Штольц знает мои книги, то их должна знать и немецкая барышня, а, как впоследствии писал Джером, «немка всегда была блестяще образованна», «сама она быстро меняется — прогрессирует, как бы мы сказали». Но этому писателю не всегда следует безоговорочно доверять, особенно, когда он писал о любимой им Германии.

— А кто такой Шерлок Холмс, вам известно?

— Да.

— А о профессоре Мориарти вам приходилось слышать?

— К сожалению, нет.

— В таком случае нам придётся просветить вас. Но я не писатель, эту особенность имеет мой друг. Мне претят восторги толпы, и после моего возвращения я запретил моему биографу браться за перо. Но сегодня я ввожу исключение из правила.

Я сел за печатную машинку и принялся за написание «Пустого дома». Фройляйн Клозе надоело сидеть, и она стала ходить по комнате. Но попробовали бы вы сосредоточиться на написании очерка, когда рядом, из-за стола, слышатся голоса, а за спиной шуршит юбка! Наконец, рассказ был написан и прочитан перед любопытствующей публикой. Штольц по достоинству оценил хитрость Холмса при поимке Себастьяна Морана. Неожиданно он выразил желание сам написать рассказ.

— Вы напишете рассказ вместо меня? — спросил я Штольца, когда он сел за «ремингтон».

Не знаю, что на меня нашло, но я выбрал для письменных упражнений Штольца не совсем значительный рассказ, названный им «Как Ватсон учился делать фокусы» [25]. Я начал диктовать: «С самого начала завтрака я пристально наблюдал за своим другом. Наконец Холмс поймал мой взгляд…» Во время диктовки мне удалось заметить, что Штольц в некоторой степени искажал моё повествование, записывая его от третьего лица. Рассказ начался с описания того, как я определил, что мысли Холмса были заняты чем-то важным: он, обычно тщательно следя за своей внешностью, забыл побриться. Из того, что Холмс, прочитав письмо от некоего Барлоу, тяжело вздохнул и с гримасой недовольства положил его в карман, ясно следовало, что он не очень успешно ведёт дело этого клиента. То, что Холмс издал восклицание заинтересованности, открыв газету на странице финансовых новостей, говорило о его игре на бирже, а сюртук на месте домашнего халата указывал на то, что он ждал важного посетителя. Но сразу после моих рассуждений следовали слова опровержения. Подбородок Холмса был не брит потому, что бритву он отправил к точильщику. Сюртук мой друг надел потому, что отправлялся к дантисту по фамилии Барлоу. Сразу же после страницы финансовых новостей находилась страница с новостями о крикете, и Холмс читал именно её.

Слушая забавный рассказ, Штольц ухмылялся в усы, а фройляйн Клозе заливисто смеялась, отчего её щеки украсились милыми ямочками. Женщина, которая хороша собой и одновременно демонстрирует весёлый нрав, очаровывает вдвойне. Тем не менее, каждый англичанин знает, что настоящий немец является представителем серьёзной нации и лишён чувства юмора. Когда запас смеха был истрачен, она вновь потупила глаза, стыдясь своей эмоциональности.

— Холмс, я вижу, вы принесли скрипку. Вы не могли бы что-нибудь исполнить напоследок? — осведомился Штольц.