Цветы на камнях (СИ)

— И если ты думаешь, что я держусь за тебя только из материальных соображений, я могу подписать акт, в котором откажусь от всех претензий! И от этого дома, и от денег, и от персональной машины, и от пайка! Будь они прокляты! — кричала обиженная жена.

Марио Ричардс вдруг почувствовал, как сердце придавил тяжелый камень. Стало тяжело дышать. Он зашарил рукой по шее, пытаясь по привычке расстегнуть воротник.

— Марио, что с тобой! — завизжала Мария.

— Опять… приступ…, — прохрипел Ричардс. В голове промелькнула страшная мысль: «А может, это уже… конец?»

— Марио! — Жена кинулась к аптечке, вытряхнула содержимое на стол. Нашарила упаковку таблеток-шариков в зеленой упаковке. Вырвала из упаковки один из шариков, вложила мужу в рот. Побежала за водой. Влила воду ему в горло и пару раз хлестанула по щекам.

Полковнику, наконец, удалось отдышаться. Сердце перестало давить, вроде бы все пришло в норму. Он попробовал встать, но голова еще кружилась.

— Я же тебе говорила, — не гневи Бога! — заливалась слезами Мария.

Марио Ричардс перевел дух. Только сейчас он взглянул на себя со стороны и понял, каким был дураком, когда говорил о смерти. Ему как бы передалось суеверие жены. У него даже мелькнула мысль: «А, может, сходить в грузинскую церковь? На войне атеистов не бывает».

— Я обещаю не заводить подобного разговора, дорогая. Ты, — мой БОГ.

— Замолчи! Ты уже обещал! Если еще раз ТАКОЕ от тебя услышу, про недостойность и смерть, — клянусь Богом, клянусь предками, ты меня больше никогда, никогда не увидишь!

— Мэри, а что нам делать с деньгами? — Полковник намеренно перевел разговор на деловую тему. Как он и ожидал, даже обиженная, оскорбленная женщина не смогла удержаться от обсуждения данной проблемы. Вздрагивая от всхлипов, утирая слезы, она вернулась в тему:

— Не знаю, что хотите, то и делайте! Из чего делать деньги? Из бумаги? Да и потом, чем они будут обеспечены? Старые доллары и лари ничего не стоят вообще. Ни золото, ни серебро, ни даже платина никому не нужны. Да у нас их и нет.

— А почему деньги должны быть обязательно чем-то обеспечены? — пожал плечами полковник. — Американский доллар с семидесятых годов не был привязан к золоту.

— И поэтому вы получили банковский кризис ноль восьмого года, — прошмыгала носом Мария. — Стоимость денег и ценных бумаг намного превышала реальную стоимость активов государства.

— Ну, не только поэтому…

— Ты пойми, Марио, сейчас никто не даст ломаного гроша за кусочки бумаги, пусть даже подписанные Советом. Ведь из них каши не сваришь, и в патронник их не вставишь. Люди как расплачивались вещами и патронами, так и будут расплачиваться при сделках! — горячо заявила Мария.

— Мы обяжем их…

— И это говорит американец-рыночник! Как в старом советском фильме: «А если не будут брать — отключим газ!».

В этот момент над потолком раздался мелодичный звон электрического звонка.

— Сынок пришел! — воскликнула Мария. — Марио, иди встречай сына!

Открывая дверь седой папаша ожидал увидеть пятилетнего сына в сопровождении воспитательницы Мананы, живущей неподалеку. По просьбе Марии, она всегда приводила Михо родителям. Ричардс ошибся в одном. Мальчугана сопровождал майор Эдвард Хунн, бывший начальник контрразведки полка. Низкий, приземистый, лысый, почти квадратный верзила сорока семи лет от роду, держал за руку маленького Михо. Другой рукой отдавал воинское приветствие.

— Добрый вечер, сэр! Я как раз проходил мимо детского сада! Решил проводить вашего парня до дома, тем более, что нам по пути! Правда, сынок?

— Ага! — улыбнулся Михо. — Здравствуй, па!

— А, мой самый лучший боец! — засмеялся Ричардс, поднимая малыша на руки. — Как дела, парень.

— Все в порядке, сэр! — бодро пропищал «боец».

Ричардс почувствовал на плече легкое прикосновение пальцев с длинными ногтями. Мария из-за плеча мужа тревожно смотрела на Хунна.

— Иди, сынок! — Ричардс опустил мальчика на крыльцо. — Марш руки мыть и ужинать! Я благодарен вам, майор, но, думаю, это было излишним.

— Ничего, мне было несложно, сэр! — криво улыбнулся Гунн.

Мария, отправив сына к умывальнику, смотрела на майора с тревогой и неприязнью. А Марио Ричардс заметил, что Хунн был единственным человеком, которого она не звала к столу. Хотя вообще-то грузины помешаны на гостеприимстве, и Мария не была исключением.

— Доброго вечера, майор!

— Всего хорошего, сэр!

Когда Ричардс закрыл дверь, Мария почему-то была недовольна:

— Как только буду свободна, обязательно зайду в детский сад и спрошу у Мананы, почему она отправила Михо домой в сопровождении этого человека! Это ведь ее обязанность!

— Почему ты так волнуешься, Мэри? Ты не доверяешь майору Хунну?

— Мне не нравится этот человек, — насупилась Мария. — Просто, сердцем чувствую к нему страшную неприязнь. А тут еще он приводит …!

— Мэри, по-моему это уже перебор, — возразил Марио. — Я знаю Хунна уже восемь лет. Да, он непрост, конечно, но то, что он может причинить Михо вред? Этого быть не может!

— Не нравится он мне! Не знаю, как объяснить. Он даже в приемной… Ходит, прислушивается, вынюхивает что-то, как ищейка. И его глаза… Вот и сейчас он улыбается, а улыбка-то ненастоящая. В глазах злость, холод, как в болоте.

— Ну, девочка моя, он же контрразведчик. Он и есть ищейка, — снисходительно улыбнулся полковник. — А профессия накладывает свой отпечаток. Поверь мне, они все такие. Да и в армии их не особенно жаловали.

— Остерегайся его, Марио, — потупила глаза Мария.

— Папа, мама, вот вы говорите, а я не понимаю! — сказал Михо, внезапно появившийся в дверях.

— Так, Марио, ты слышал? Переходим на грузинский, — распорядилась жена.

— О-кей, Мэри.

Мария усадила сына за стол, потом подошла к старой соковыжималке, которая уже неделю, как не работала. Положила в нее несколько яблочных долек.

— Мэри, она же не работает! — напомнил Марио. — Черт возьми, никак руки не дойдут!

Мария, хитро поглядев на мужа, нажала кнопку. И машинка вдруг зажужжала.

— Кто ее починил?

В ответ Мария лишь лукаво улыбнулась:

— В руках умелой женщины работает даже то, что другие уже собирались отправить на свалку! Уж ты-то меня понимаешь, Марио!

— Да уж! — рассмеялся полковник. — Уж я-то тебя понимаю, как никто!

Довольный отец семейства с умилением смотрел, как сын уплетает ужин за обе щеки. Несмотря на то, что его покормили в детском саду, мальчик, похоже, был голоден.

— Господи, благослови пищу нашу! — торжественно промолвила Мария. Она трижды перекрестилась и, с недоумением посмотрела на мужа. «Покажи, мол, пример, глава семьи!» Марио вздохнул, тоскливо поднял глаза к потолку, поднялся. «Все бы хорошо, если бы не этот религиозный фанатизм моей женушки», — подумал американец, нехотя поднимая руку для крестного знамения…

Глава 21. Гза сахлисакен

На заставе «14» севернее Гори с утра было неспокойно. Люди суетились, с нетерпением вглядывались вдаль, на горизонт. Оттуда, из Цхинвала, через брошенные ничейные земли, сегодня должен вернуться торговый караван. Во всяком случае, так гласило сообщение, принесенное голубем. Начальник заставы даже пошутил: «Пришло сообщение в папку входящих!» В степи непрерывно дежурили конные патрули, бойцы забирались на горные склоны, выхватывали друг у друга бинокли. А из города уже раза два приезжали нетерпеливые гонцы с вопросом: «Что, не приехали еще?!»

Осетинский караван ушел вчера. Торг с «осеби» прошел более-менее нормально, хотя не обошлось без инцидента. На рынке сцепились два старых кровных врага, бывший грузинский офицер и бывший осетинский ополченец. Чуть-чуть до кровопролития не дошло.

Сам блок-пост на заставе выглядел стандартно: два бетонных полуразрушенных здания бывших продуктовых магазинов, укрепленных ржавыми листами железа и бетонными блоками, пулеметные гнезда в бетонных колпаках, построенных на скорую руку, баррикада из старых автомобильных корпусов, бетонных плит и строительного мусора. Плюс три Т-72 и одна колесная самоходка «Дона». Орудия боевых машин были направлены в сторону ничейных земель, а их экипажи были готовы отразить нападение в любую минуту. А над одним из зданий на самодельном флагштоке на ветру развевался дырявый старый грузинский флаг.