Крестоносец из будущего. Трилогия (СИ)

— Об этом луке здесь многие уже подзабыли, лишь старики вроде меня помнят. Он страшен только для рыцарей, но не для мусульман. Те имеют составные луки, клеенные из особых пород дерева, рога и кости. И натягивают их не пальцами, а кольцом или браслетом — больно тугие. Но бьют на семьсот шагов уверенно, против трехсот у тиса. А потому наших лучников они тогда сразу повыбивали и сейчас перестреляют быстро. Но только в чистом поле. А в горах такого не будет.

— Почему ты мне не сказал раньше? — Андрей обиделся на старика, надулся. Тот заметил это и хмыкнул.

— Потому после поражений от арабов длинные луки попали под запрет. Они непригодны оказались. Но главная причина в том, что селяне с таких луков выбивали рыцарей, — вот и запретили. И правильно сделали.

— Почему же ты мне разрешил их снова ввести в употребление? — гнев схлынул, осталось удивление.

— А потому, что ты всех в орденские плащи одел, пусть и серые. Но выбор цвета — твое право. А воинам ордена можно иметь любое оружие, вот почему паны и промолчали. Хотя недовольны — я их хорошо понимаю. Если все белогорцы будут вооружены именно такими луками, то нападение становится бессмысленной гибелью рыцарей и ратников.

— Но все же обидно…

— И что ж? Зато я убедился, что ты можешь принимать самостоятельные решения и твердо проводишь их в жизнь. Даже сейчас ты приказал составить повозки в вагенбург, хотя на нас туг некому нападать. И десяток «синих» направил к перевалу, дабы занять его заблаговременно.

— В походе с первых минут надо перевести бойцов на боевой режим. И расхлябанность пресекать, ибо первое внезапное нападение врага может для нас окончиться разгромом. Про уставы ведь не зря говорят, что они кровью писаны. А за отсутствие разведки и боевого охранения можно дорого расплатиться, тому масса примеров.

— Ты находишься на своем месте, брат-командор, так что командуй нами по освященному праву. И я рад — вот уже десять лет я не ходил походом с отрядом орденцев в две сотни.

— И не пойдешь! — Андрей, сварливо скривившись, хоть и мелочно, но отомстил старику за проверку с луками.

— Ты меня хочешь обратно в Белогорье отправить? И не видел, что я клятву дал на кресте? Что ж тогда не остановил?! — тихо вопросил отец Павел, но таким тоном, что Андрею стало ясно, что тот все равно не выполнит этот приказ, даже если он будет отдан.

— Я имел в виду иное, — Никитин усмехнулся и посмотрел вдаль — дорога, по которой они забрались с огромным обозом на это небольшое горное поле, петляла внизу. И по ней быстро двигалось красное пятнышко.

— Ты ждешь гонца от брата Болеслава? — Старик, как и большинство людей его довольно серьезного возраста, с годами стал худо видеть вблизи, но вот дальше намного лучше.

— Да, с вестью о том, что упертый брат Франциск наконец убрался к своему дражайшему нунцию в Бяло Гуру. И если я не ошибаюсь, то его с почетом выпроводили на тракт. Теперь этот соглядатай уже не вернется в наш замок. А это хорошо, просто замечательно!

— Хорошо?

— Еще как! Но подождем еще полчаса.

— Для чего?

— Чтобы в том окончательно убедиться, — усмехнулся Андрей, но священник на него смотрел слишком серьезно и задумчиво.

— Почему ты мне мало говоришь о своих планах, брат-командор?

— Ты же сам сказал, что я могу и способен принимать самостоятельные решения. А что касается секретности, то в мое время один умный человек сказал — что знают двое, знает и свинья.

— Мудрый он, не умный. Только слишком поздно дошел до этой истины, иначе бы сказал ее иначе.

— А как? — Андрей заинтересовался, вскинув взгляд на старика. Но тот по обыкновению промолчал, пожав плечами. Отец Павел любил задавать вопросы, но не очень охотно на них сам отвечал. Вот и сейчас спросил вместо того, соблюдая свою излюбленную манеру:

— Что ты задумал?

— А то, что «копья» Зарембы и Навотны с десятком «синих» немедленно вернутся обратно в замок.

— Ты сошел с ума, брат! Уполовинить наш и так небольшой отряд, когда неизвестно что может быть за перевалом.

— Я просто избавляюсь от напрасных потерь, брат Любомир. Ты ведь в горах воевал?

— Приходилось, — без запальчивости, с уже проявившимся осторожным интересом ответил старый рыцарь.

— Представь себе, и мне тоже доводилось. И вывод однозначен — использовать там бронетехнику — дело весьма… А рыцарь… Вернее, его «копье» и есть танк. Мощный, страшный удар накоротке позволяет растоптать любую пехоту в чистом поле. Посмотрел я на турнире, какие сшибки были — пусть и вхолостую, но страшно до жути представить, если такие навалятся. Но вот скажи одно — смогут ли рыцари опрокинуть наших лучников сейчас, когда те за телегами укрылись?

— Зачем ты спрашиваешь вещи, понятные и юнцу?

— А затем, что в горах рыцарю воевать не стоит! Из засад да со склонов запросто перебьют! Или ты думаешь, что встанут на дороге, чтобы нам их легче топтать было?

Вопрос был чисто риторическим — отец Павел только засопел. Никитин же попытался окончательно развеять его сомнения:

— В чистом поле даже «синие» наши «копья» расстреляют, а мы им ничего не сделаем, ибо удирать будут, а догнать их невозможно. В горах другое дело — на узкой дороге два десятка тяжеловооруженных всадников сотню легких сметут и не заметят. Проблема только в том, что в горах даже легкая конница сотнями не рыщет. А значит, два «копья» нам совершенно достаточно. И десятка «синих» для разведки. А сотня лучников — наша главная сила: горы не поле, арабские луки уравняются с нашими, дальность-то не нужна. И посмотрим, как война пойдет.

— Ты меня смутил, брат. Ты хочешь сказать, что сотня вчерашних мужиков, многие из которых лук в руки взяли месяц назад, стоят рыцарей, что с детства оружием владеть учатся?!

— У нас воюют по одному критерию, он применим и здесь. «Стоимость и эффективность». Я тут наскоро прикинул — рыцаря готовят с детства — трудоемкий и затратный процесс. На снаряжение одного «копья» требуется две сотни злотых. А вот с эффективностью туго, если не сказать хуже. За те же самые деньги мы легко снарядим полторы сотни лучников, и они изрешетят рыцаря и его воинов еще на подходе.

— Хорошего лучника надо готовить несколько лет, да и то если он потом постоянно стрелять будет, чтобы навыки не растерять.

— Совершенно верное замечание. То мы с тобою уже сделали. Теперь белогорские крестьяне, даже те из них, кто раньше охотой не баловался, начнут стрелять. Не они сами, конечно, но их дети. И через пяток лет к нам на службу будут приходить вполне готовые и обученные стрелки. И длинный лук для них — идеальное оружие.

— Сейчас на три сотни шагов только несколько человек в мишени попадают, остальные промахиваются. А у «синих» все наоборот — с десятка стрел раза два попадут, а то и три.

— Так они на то и «профи». У каждого по несколько лет службы за плечами и десятки злотых, которые они проели, получив вознаграждение. Мы же «серым» не платим! А что касается меткости…

Андрей неожиданно хмыкнул, расплылся в улыбке, громко засмеялся. Старый рыцарь обидчиво пожал плечами.

— Со ста шагов они все попадают! Этого достаточно, чтобы любую конницу опрокинуть. А та, что все же прорвется, в наши «ежи» уткнется, там ее в упор и добьют. Вы зря пренебрегали таким надежным средством полевой фортификации. И простым — всего три кола в сцепке, а польза неоценимая. А стрелять, я имею в виду точно, на триста шагов не нужно. Надо просто выстрелить на эту дистанцию. У каждого по две тулы, шестьдесят стрел — под таким градом никто не выстоит!

— Доспехи рыцарей не пробьют…

— Зато коней переранят, и те сами седоков сбросят. Попоны не латы — стрелы сверху их пробьют, рано или поздно найдут уязвимое место.

— Так воевать подло. Только арабы нам коней бьют!

— На войне нет ни благородства, ни подлости! На то она и война. Нужно побеждать! Но не любой ценой! Нам лишние потери ни к чему!

Андрей встал с камня и немного прошелся, разминая ноги. Огляделся — в импровизированном лагере кипела жизнь — горели добрых две дюжины костров, в котлах уже шкворчала каша. Выпряженные обозные лошади, надежно спутанные, потихоньку объедали просторный лужок, за которым была брошенная крестьянская усадьба да заросший, уходящий куда-то в сторону, за невысокие горы, тракт.