Другой путь. Трилогия (СИ)

– Дадада, – скорбно отозвался Джейсон Старк. – Такая потеря.

Мне не очень были понятны его страдания – какое ему дело до какогото кентуккийца?

– Мы ведь даже немного дружили с Чарли, – поделился Старк. Врал, наверное. – Недолго, правда, но зато очень… качественно! Ну да ладно, – он сделал жест, словно смахнул слезу, – мир праху его. Хороший был человек. Да. Но после него остались некоторые дела.

– Вотвот. Не могли бы вы мне помочь, мистер Старк…

– Конечно! Я уже созвонился, и завтра нас ждут. На саму биржу, на La Salle street 440, мы не пойдем, там делать нечего, но завтра в обед в итальянском ресторане Тутто – это рядом с биржей, нас встретят. Еще я взял на себя смелость заказать вам номер в БарнхэмОтеле. Это здесь недалеко, – он показал пальцем за спину. – Практически в соседнем доме. Мисс О`Лири вас проводит. Она у нас новенькая, смущается, не обижайте мне девочку! – Он хитро прищурился и погрозил мне указательным пальцем. – А вечером я за вами зайду, покажу вам ночной Чикаго. Лучше, конечно, смотреть на него летом или весной, но и сейчас он тоже хорош.

Расстались со Старком мы практически друзьями. Он пообещал мне партию в снукер, а я ему – научить пить бурбон покентуккийски. Правда, я сам не очень знал, как это, но до вечера надеялся чтото придумать. Или позвонить Фрэнку – уж у того всяких уловок в загашнике было несчетно.

Мисс O’Лири на пару минут заскочила к боссу и вышла от него покрасневшей, будто получила хороший нагоняй.

– Мистер Саура, я провожу вас до гостиницы, – ее каблуки зацокали впереди меня.

На выходе из офиса она накинула на плечи черное пальтишко, сделавшее ее похожей на какуюто смешную птичку – маленькую и красноголовую.

Мы молчали в лифте, молчали, когда вышли из Чейз Тауэр, не разговаривая, дошли до Стейтстрит, повернули на нее и через сотню шагов вошли в Барнхэмотель. Его четырнадцатиэтажная башенка вырастала из угла более обширного здания – Relians Building, в стенах которого нашли себе место и Чикагский театр, и местная радиостанция CBS, и еще десяток известных организаций.

Мисс O’Лири остановилась у стойки регистрации – монументальной, обитой по фасаду кожей, с полированной до зеркального блеска столешницей. Она о чемто разговаривала с портье, а я глазел по сторонам, удивляясь царящей здесь роскоши.

Еще минут через десять мы поднялись в номер – он оказался двухкомнатным. Угловым на седьмом этаже. В гостиной два окна (почти от пола и до потолка) в смежных стенах выходили на разные улицы – и это было очень необычным. Тяжелые темные портьеры, стеклянные двери, кушетка на изогнутых ножках, круглый стол темного дерева – все было дорого и непривычно. Это Захар намотался в своих путешествиях, а я выехал из Кентукки едва ли не в первый раз. Не считать же путешествием поездку в СССР? И каким бы я ни был патриотом своей страны, но то, что было в гостинице “Россия” и то, что я видел сейчас перед собой, различалось как небо и земля. Правда, и цена существенно отличалась.

– Будут ли какието пожелания, мистер Саура? – стоявшая на пороге номера мисс O’Лири видимо, получила какието инструкции, запрещающие ей оставлять меня одного.

– Как вас зовут, мисс? – я положил свою маленькую дорожную сумку в шкаф.

– Оссия, мистер Саура.

– Это ирландское имя? Что оно значит?

– Я бы не хотела об этом говорить.

– И все же? Ведь ирландские имена имеют смысл? Это не английские Джон, Том, Николас, Мэри. Я прошу вас. Если уж Джейсон назначил вас гидом, вы должны всячески помогать мне в этом городе.

– Маленькая олениха, – она теперь смотрела в пол, а щеки стремительно краснели.

Бывают такие люди, что от малейшей неловкости начинают чувствовать себя неуютно. Видимо, Оссия была как раз из таких.

– Замечательно, – одобрил я выбор ее родителей. И тут же соврал: – Я знавал одного араба, его звали Сафар. Он утверждал, что был назван в честь месяца в календаре. Вообразите себе, что, допустим, меня назвали бы родители Февралем. Вот это странно, а Оссия – даже романтично.

– Так звали бабушку, – развела руки мисс О’Лири. – А в школе меня все называли ДаблОу. Оссия О’Лири. И сейчас так зовут.

Я посмотрел в окно и сказал:

– А меня зовут Серхио. Друзья называют Сардж. Но у меня их немного. – Не знаю, зачем я добавил последнее. – Мисс Оссия, вы не покажете мне окрестности моего жилища? Чтоб не заблудиться случайно?

– Здесь невозможно заблудиться, – рассудительно сказала она. – Все параллельно и перпендикулярно. Всюду указатели и вывески. И всегда много людей.

– Может быть, тогда перекусим? Я после долгой дороги немного голоден. Порекомендуете чтонибудь?

Она согласилась и привела меня в какойто итальянский ресторанчик. Впрочем, здесь каждый второй ресторан был итальянским.

После то ли полдника, то ли раннего ужина я уговорил Оссию показать мне знаменитую набережную реки Чикаго.

Уже темнело и становилось прохладно. Моя провожатая ежилась на ветру, но отважно вела меня к реке. В зданиях зажглись окна, и все эти домаутесы раскрасились светляками огней, создающими почемуто новогоднее настроение.

До набережной оказалось совсем недалеко – какихто десять минут быстрой ходьбы, считая и остановки на светофорах.

И не смотря на то, что порядком продрог, а Оссия так и просто стучала зубами от холода, я не пожалел, что увидел это место! Гдето я слышал, что в Ленинграде больше пяти сотен мостов. Очень может быть и так. Не считал. Но в Чикаго каждая улица в Лупе имела свой отдельный мост! И перпендикулярные и параллельные! Мосты через каждую сотню шагов. А вокруг светящиеся коробки небоскребов – понастоящему завораживающее зрелище. Ничего подобного мне видеть прежде еще не доводилось и я, стоя возле громадины здания Лео Барнетта, вдруг понял масштабы своей авантюры.

Они ведь просто так не отдадут мне возможность строить подобные Лупы в Москве, Ленинграде и Свердловске. Нипочем не отдадут. И будет драка.

Наверное, такое ощущение должно возникать у альпинистов, впервые восходящих на Эверест – масштабы реальности внезапно становятся вещественными и поражают воображение: вершина горы уходит кудато в космические выси и начинаешь чувствовать себя мелкой букашкой. Меня в тот момент одолевали именно такие чувства. Я даже попросил Оссию ущипнуть меня. Скорее всего, она решила, что так меня – робкого провинциала – потряс вид ночного мегаполиса. Но это было немножко другое: я сам себе не верил, что решился бросить вызов хозяевам всего того великолепия, что развернулось передо мной.

Я проводил Оссию до метро: она спустилась на станцию “Лейк”, замерзшая и немножко раздраженная.

У стойки регистрации в отеле меня ждал Джейсон Старк.

– Сардж, ну где же ты ходишь, старина? – воскликнул он, едва меня заметив. – Я уже думал, что придется отложить намеченную программу на завтра! Осмотрелся?

– Да, спасибо, Джейсон. Мисс О’Лири показала мне набережную.

– А ты не теряешься, хитрый табаковод! – обрадовался Старк. – За это нужно выпить!

Он поймал такси, и повез меня кудато на юговосток, где было “приличное заведение со снукером”.

Бильярдный кий я взял в руки впервые. Понятно, что никакого сопротивления оказать умелому Старку у меня не вышло. Хоть он и старался, умело подставляя мне очень простые шары. Как я ни пытался копировать его стойку, манеру держать кий и тщательно прицеливаться – красные шары летели во все стороны, кроме нужных. Цветные падали в лузы и снова почемуто выставлялись. Пояснения сложных правил еще больше меня запутали. Наилучший результат дало простое следование подсказкам Джейсона. Он показывал мне каким шаром куда бить, где ждать “выхода” и прочие премудрости, которые почемуто плохо запоминались.

После двух партий, проигранных мною с какимто неприличным счетом, Джейсон отобрал у меня кий и повесил его на стену.

И мы поехали в стриптизклуб.

По дороге Старк поведал мне, что вот уже пару лет как развелся и теперь чувствует себя снова молодым, счастливым и комуто нужным. Что мужчину делают состоявшимся не семья и дети – это женский удел, а собственные успехи. В бизнесе, творчестве, спорте или в чемто другом, мест для приложения сил масса! Но только не семья. Семейный человек, по мнению Старка, был обречен вести полурастительное существование – бесполезное и бестолковое.