Горсть песка-12

Потери противника- около 300 танков. Но наши снаряды слишком слабы- они выводят немецкие машины из строя лишь временно. Поскольку поле боя осталось за противником, можно ожидать что большая часть этих танков будет немцами восстановлена.

В настоящее время боевой состав дивизии — 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий…обоз переполнен ранеными…»

Филатов: «Как же вас так?»

Фёдоров: «Пикировщики…вчера насчитали 13 налётов, с участием до 70 машин. Массированно применяют, гады. Под Вильно я поставил на прямую наводку всю артиллерию, в том числе из 5-того ГАП, 615 корпусной полк, зенитную из 12 зенитной бригады ПВО. Отлично работали гаубичники! Заставили немцев развернуться в боевой порядок- а там их достали уже зенитчики. Все подступы к Вильно со стороны Алитса были усыпаны немецкими трупами. Огнём руководил лично начальник артиллерии полковник Артамонов…жалко мужика, погиб в бою. Стреляли, пока были снаряды. Потом сняли замки и отступили…Орудия пришлось оставить.»

Филатов, выглядывая в окно: «Не все оставили…»

За окном прогрохотал одинокий тягач СТЗ-5, волочащий на буксире гаубицу…

Фёдоров, выскочив на дорогу: «Ребятки, откуда вы?»

С заглохшего, иссечённого пулями и осколками трактора донеслось: «Мы- пятый гаубичный…»

Да, это отходил артполк. Слив горючее по каплям, несколько отважных артиллеристов сумели вытащить из окружения хоть одно, но боевое орудие…(случай подлинный). Эх, товарищи артиллеристы…не читали вы Марка Солонина- ведь вам надо было побросать поскорее оружие, и бежать скорее в тыл…а вы спасаете не себя, а доверенную Родиной гаубицу…как тот неизвестный башенный стрелок из вашей же 5-той танковой, который еле передвигая ноги, упорно шёл с танковым пулемётом на плече…И который рассказал, что дивизия геройски дралась, пока было горючее и снаряды. А потом экипаж зажёг танк, сняв с него оставшийся без патронов пулемёт…И который сначала попросил- водички, а потом- патронов…Тоже, видимо, Солонина не читал…

(С Фёдоровым, который сейчас терзается не за себя, а за то, что не справился, не отстоял Вильно одной дивизией против всей танковой группы Гота — всё будет хорошо. Никто ему дурного слова не скажет…человек будет честно воевать дальше и погибнет в 1942 году, рядом с отважным командармом Лизюковым…)

«Если надо, Коккинаки долетит до Нагасаки!

И покажет он Танаки, где зимуют раки!»

Это про советского лётчика-испытателя Владимира Коккинаки, шеф-пилота ильюшинского КБ…И ведь действительно бы долетел! Во всяком случае, во времена оны на ДБ-3Ф свободно летал из Мурманска до Ньюфаунленда…так что была бы проявлена политическая воля и дана соответствующая команда…

Василий Константинович Коккинаки — это его брат. Тоже лётчик, но уже истребитель…

И сейчас он барражирует над Молодечно….

Примерно в одиннадцать часов утра над дорогой, проходящей через городок, появились фашистские самолеты, и на бреющем полете начали поливать свинцом мирных, безоружных людей. На глазах отступающих красноармейцев гибли женщины, старики, дети. А они были бессильны что-либо сделать!

Очевидец свидетельствует: «Не знаю ничего страшнее этих моментов бессильной ярости, когда кулаки стискиваешь до боли, а сам должен вжиматься в землю под воющий свист бомб. Как люто мы ненавидели фашистов!

И вдруг над дорогой появился наш юркий «ястребок» и сразу же ринулся в бой. Один против нескольких десятков «мессеров» и «юнкерсов»! «Отомсти им, гадам!» — наверное, думал каждый из нас. Мы хотели передать ему всю нашу ненависть, мы гонялись вместе с ним за фашистскими стервятниками. И вот запылал один самолет, за ним второй, третий. «Горят, сволочи!» — кричал кто-то рядом со мной. И если бы не генеральские петлицы, я бы с удовольствием кричал тоже. Фашистам уже было не до дороги. Они повернули назад. Но и «ястребок» задымил и начал падать. Через несколько минут где-то в лесу грохнул взрыв… Мы понимали, что это за взрыв. Многие не скрывали своих слез.»

Так погиб Василий Коккинаки…Но в огневом небе войны продолжали летать его братья — Владимир и Константин…и ещё сотни и сотни отважных пилотов…братьев по русской крови, братьев по духу…

Одиннадцать часов двадцать две минуты. Беларусь. Город Лида.

«Гули, гули, гули…» Серенькая, неприметная голубка присела на голубятню…

Поворковав, птица вошла в знакомую клетку и присела у края кормушки…Сержант ветеринарной службы Колька Свист осторожно присел на корточки, чтобы не испугать её- а потом быстрым, но нежным движением схватил голубку за крылья…Та затрепетала, несколько раз взмахнула свободным крылом…Но сержант до призыва не даром был лучшим голубятником между Таганкой и Заставой Ильича, которая раньше была Рогожской…

Вобщем-то, и Свистом окрестили весёлого беспризорника на Калитниковском рынке, именуемым неграмотными фраерами Птичьим, за его непреодолимую тягу к голубям…И чужим голубятням! Потому как покупать дорогих турманов, агаранов, гривунов или дутышей он не стал бы- даже если бы у него завелись каким-то чудом деньги…КУПИТЬ голубя? Это просто пижонство…

Другое дело, приманить чужого сизаря своей голубкой, или просто подломать голубятню у жирного и толстого фрея…Это да! Это по пацански!

Ловил чужих голубей Свист, пока и сам не был пойман…А дальше- просто…Приёмник-распределитель на Рогожской Слободе в бывшем Андроньевском монастыре, детский дом в Загорске, который Сергиев Посад, побег, колония для дефективных подростков в Икше…

И оттуда бы свинтил отчаянный Свист, кабы не голуби…уж очень там голубятня была знатная! Разводили дефективные голубей- да не простых…и собачек тоже разводили…Овчарок. Остался Свист. Закончил после школы ветучилище…

И вот поэтому ждала Свиста после призыва -4-я стационарная военная голубиная станция ОСНАЗ.

Любили, знаете, ОСОБЫЕ войска набирать себе личный состав из бывших беспризорников…недаром товарищ Макаренко, тот самый, из колонии имени Дзержинского, носил звание капитана НКВД (а вы и не знали?). Вроде как вырастали в этом богоугодном заведении янычары для диктатуры пролетариата…

Колька осторожно снял с лапки птицы тоненький пенальчик со спец-сообщением. Конечно, рация- это хорошо, это современно. Но резидент из Литвы- большой любитель орнитологии- прекрасно обходился без всякой антенны. В конце-концов, голубя не запеленгуешь…

Информация о движении немецких танковых колонн поступит в штаб Фронта — без промедления…(случай подлинный)

Одиннадцать часов тридцать минут. Деревня Сипурка Каменецкого района Брестской области.

На пыльной деревенской улице, у маленькой бревенчатой церковки, на старых сосновых брёвнах возле покосившегося забора, сидит седой, как лунь, деревенский батюшка.

Около него останавливается древняя старушонка, согнутая несчитанными годами почитай что в дугу.

«Здравствуй, отец Гарвасий!»

«Здравствуй и ты, Олеся…только какой я теперь отец…»

«Чегой-то?»

«Или не знаешь? Брось дурить-то…я человека убил.»

«Батюшка, ты ведь — немца убил»

«Немца или готтентота — всё одно, извергнут из сана.»

«Батюшка, да ведь ежели ты бешеную собаку, что на ребёнка кинулась, застрелил- в том вины твоей нет?»

«Олеся, уйди, очень тебя прошу…не доводи до греха. Проклят я, проклят навеки…Теперь я совсем как ты! Даже вот во храм свой взойти не могу…»

«Батюшка, а ты хоть пробовал?»

«И пробовать не буду. Я ЗНАЮ.»

«Батюшка, это предрассудок…вот хоть на паперть взойди! А я за это «Отче Наш…» прочитаю вслух. Два раза!»

Гарвасий: «Ну разве что на паперть…»

Осторожно, будто идёт по раскалённым углям, поднимается на крыльцо, крестится, за позеленевшее кольцо тянет на себя тяжёлую деревянную дверь…

Олеся: «Упаси меня Сварог, уж и за доктора Фрейда приходится трудится…»- и делает странный, ни на что не похожий жест.

Спустя несколько минут из церквушки выходит ошеломлённый отец Гарвасий…На неверных ногах возвращается к брёвнышку и почти падает…