Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны

Он полистал тонкие страницы газеты «Правда», которую купил в аэропорту. Еще более приятные известия с японского фронта шли вперемешку со страшными угрозами жестоко покарать небольшие реакционные клики, которые предали Грузию и Азербайджан врагу. Жуков напомнил себе, что им все равно ничего не удастся сделать с нефтяными месторождениями. Немцам понадобятся месяцы, чтобы исправить все повреждения, а к тому времени…

Спустя час он уже докладывал в Ставке ситуацию, сложившуюся в Вологде. Но это были не единственные хорошие новости, которые довелось выслушать советским руководителям в этот вечер. Шесть дивизий сумели выпутаться из затруднительного положения, в которое они попали на Кавказе, пройдя через Каспий, а подразделения еще двух дивизий совместно с британцами вели бои в Северной Персии. Дорога Мешед — Ашхабад была почти завершена. Когда ситуация в Персии стабилизируется, по ней можно будет перебрасывать боеприпасы и продовольствие с юга. Но самым впечатляющим был доклад Ворошилова о производстве вооружения. Заводы, которые были эвакуированы на Урал и в другие места, снова заработали на полную мощность. Теперь ежемесячно они смогут выпускать две тысячи самолетов и две тысячи танков.

Собрание продолжалось до рассвета следующего дня. Причина такой необычной продолжительности была проста. Впервые с того момента, как немцы перешли их границу, советские руководители обрели растущие операционные резервы. На повестке дня теперь стоял вопрос об осуществлении наступления. Непривычная к такой роскоши военных резервов, Ставка долго и горячо спорила, каким образом следует использовать эти новоявленные богатства.

Генерал Вальтер Модель только недавно сменил генерала Гота на посту командующего 3-й танковой армии. Этим утром он в дурном расположении духа пил кофе, сидя в своей штаб-квартире, находившейся в городе Данилов. На другом конце комнаты зазвонил телефон, и через несколько секунд к Моделю приблизился один из адъютантов: «Это фельдмаршал Браухич из Лётцена, господин генерал». Модель скорчил гримасу и медленно подошел к телефону.

«Доброе утро, господин фельдмаршал, — сказал он. — Чем мы можем быть полезны вам этим утром?» Браухич не обратил внимания на фамильярный тон Модем: «Фюреру хотелось бы узнать вашу оценку ситуации на Вологодском фронте, господин генерал. Его особенно интересует, почему на этом участке мы топчемся на месте и…». Модель перебил его: «Я только вчера представил полный отчет генералу фон Кюхлеру».

«Конечно, точка зрения генерала фон Кюхлера будет принята во внимание, — мягко продолжал Браухич. — Но фюреру, кроме того, очень хотелось бы узнать и о том, как смотрят армейские командующие на этот особенный участок. Генерал фон Кюхлер, как вам известно, имеет и другие обязанности, за которые ему приходится нести ответственность».

«Да, да… моя точка зрения, как подчеркивается в моем отчете, заключается в том, что ситуация здесь сложилась совершенно бедственная. Тех подкреплений, которые были присланы нам, совершенно недостаточно. Новые танковые двигатели, которые нам обещали в начале августа, до сих пор не прибыли. Складывается впечатление, что никому не известно, где они находятся. Запасы горючего на исходе, а то, что мы получаем, не позволяет нам сохранить темп наступления на должном уровне. Русские дерутся за каждый клочок земли так, словно за спиной у них ничего больше не осталось. По данным нашей разведки, количество их подразделений на этом участке растет с угрожающей быстротой. Я мог бы быть более точным…»

«Нет, этого будет вполне достаточно, господин генерал. Фюреру особенно хотелось бы узнать от вас дату предполагаемого захвата Вологды».

«Мне не удалось выразиться яснее, — произнес Модель, в голосе которого звучал горький сарказм. — Но если судить по ситуации, сложившейся в настоящий момент, то мы имеем все шансы вообще не захватить Вологду».

«Фюреру не понравится такой пессимистический прогноз!»

«Я уверен, что фюрер предпочтет узнать правду о сложившейся здесь ситуации. Недооценка тех трудностей, с которыми приходится сталкиваться группе армий «Центр», только помешает ему правильно оценить ситуацию».

«Конечно, — сухо ответил Браухич. — Но, я полагаю, он будет не совсем удовлетворен, узнав, что группа армий «Север» не прилагает все усилия к тому, чтобы преодолеть все трудности. Как бы там ни было, я доложу ему о вашей точке зрения. До свидания, господин генерал».

Модель повесил трубку с выражением отвращения на лице: «Кабинетный полководец!» — пробормотал он про себя.

В тот же день Ганс Фишер потягивал чай в небольшом бетонном бункере у железнодорожной линии. В 20 метрах от бункера рельсы пересекали приток реки Цны, протекавший среди густого соснового леса. Между Германией и Волжским фронтом было несколько сотен таких мостов. Фишер и три его компаньона должны были охранять этот мост, обеспечивая безопасность поездов, которые везли из Германии драгоценные припасы. Это была скучная работа.

Десять минут назад Фишер послал Кульмана за Дитцем и Холлером. Чай был готов. Куда же они запропастились? Фишер вышел из бункера. Никого не было видно. «Хайнц!» — позвал он, охваченный нарастающим ощущением страха. Это было его последнее слово. Сильная рука схватила его вокруг талии, и в горло вонзился нож.

Лев Сусайков бросил мертвого немца на землю, вытер окровавленный нож о штаны и стал ждать. Через несколько минут он уже был уверен, что немцев больше не было. Он подал знак трем своим товарищам, скрывавшимся за соснами. За железнодорожным мостом он мог видеть остальных бойцов, также покинувших свое укрытие.

Партизаны установили взрывчатку и протянули проволоку. На все потребовалось только 15 минут. Затем они спустились вниз к насыпи на краю реки и стали ждать. Спустя полчаса появился поезд. Достигнув центра моста, локомотив задел колесами детонаторы. Деревянные шпалеры разлетелись на множество частей. Локомотив и двадцать платформ, загруженных танками PzKpfw IV, скользнули под откос прямо в реку, окутанные облаком дыма.

В Багдаде два представителя Старого света потягивали свои предобеденные коктейли на веранде дома Кейси.

«Мы распространяем переведенные на арабский язык некоторые наиболее значимые изречения Гитлера, — сообщил государственный министр. — Арабам будет интересно узнать, что согласно старине Адольфу они занимают в нацистской классификации строчку как раз над евреями и обезьянами. Это заставит их дважды подумать насчет благотворительности Третьего рейха».

«Только тех из них, кто умеет читать», — пошутил Александер.

Шутливый характер этого разговора никак не перекликался с настроением, которое царило в штаб-квартире 2-й танковой армии в Табризе. Гудериан прибыл в середине дня, пролетев на своем «Шторьхе» из ущелья Шинак. Времени для того, чтобы потягивать коктейли, здесь не было. Позиции немцев в Северной Персии трещали по всем швам. Сначала была неудачная Попытка захвата ущелья прошлым утром, затем разгром у Миандуваба, а теперь еще и атаки британцев на главной дороге к югу от Табриза. Мосты на границе все еще не были восстановлены. Поддержка люфтваффе продолжала отсутствовать. Никаких припасов не поступало. Не было горючего, не было боеприпасов, не было подкреплений. Все, что смог Гудериан обнаружить в Табризе, — это свежая порция ценных указаний из генерального штаба в Лётцене: «Быстроходные формирования должны осуществить наступление к Керманшаху и отрезать основную автомагистраль Багдад — Тегеран». Представляют ли себе эти люди, что здесь вообще происходит? Видели ли они когда-нибудь эти «автомагистрали» или в каком состоянии находятся эти быстроходные формирования? Имеют ли они хоть какое-то представление о том, каким образом можно выполнить их приказ?

Роммель мог бы понять ярость Гудериана. Он тоже получил приказ от Верховного командования. Но в тот вечер его больше занимали другие вещи. Его важный эсэсовский гость был убит в Хеброне.

В этот вечер фельдмаршал вернулся в город поздно. Здание его штаба было окружено эсэсовцами, а мертвое тело Адольфа Эйхмана, словно для прощания, было помещено на обеденном столе.