Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны

«Что же они могли упустить из виду? — задал, в свою очередь, саркастический вопрос Кусака. — Флот американских авианосцев? Но все они, кроме одного, были потоплены у Мидуэя! И если этот один и находится где-нибудь неподалеку, мы легко сумеем уничтожить его».

Казалось, эта логика произвела на Нагумо впечатление, но прежде, чем он успел вернуться к дальнейшим размышлениям по этому вопросу, поступило еще несколько настораживающих сообщений. Японские эсминцы, находившиеся на северном краю, сообщали о приближении эскадрильи бомбардировщиков. Пока патрульные истребители «Зеро», несшие дозор над флотом, разворачивались на север для перехвата этих бомбардировщиков, Нагумо и Кусака задавались вопросом: откуда эти бомбардировщики могли взяться? Они могли появиться только с суши. Но как самолеты марки «Даунтлесс» и «Девастейтор» с авианосцев могли оказаться в Панаме? Неужели этот единственный американский авианосец все-таки находился поблизости?

В течение последующих десяти минут, пока зенитные орудия кораблей и истребители «Зеро» пытались помешать самолетам с «Рейнджера», оба адмирала размышляли над этим вопросом. Особого ущерба американским бомбардировщикам нанести не удалось. Только в «Серю» попала одна бомба, но возникший в результате этого пожар был легко потушен.

Однако проблемы у Нагумо на этом не кончились, поскольку теперь он получил сообщения уже от Томонаги. Второй удар по Панаме получился таким же неудачным, как и первый. Воздушную оборону американцев разрушить так и не удалось, ворота в шлюзы уцелели, в связи с чем возникала необходимость в третьем ударе.

Теперь Нагумо трудно было принимать решение. Было слишком много не поддающихся учету факторов. Кусака старался помочь ему справиться с ситуацией. Он убеждал, что самолеты, принимавшие участие в первом ударе, следовало снова поднять на полетные палубы. Если неподалеку находился американский авианосец, в чем он сомневается, тогда самолеты Фушиды следует послать для его уничтожения. Если авианосца рядом не окажется, по каналу надо будет нанести третий удар. Kido Butai не для того преодолел 9000 миль, чтобы потерпеть неудачу с парой ворот в шлюзы.

Уверенность Кусаки восстановила решимость Нагумо. Он согласился со своим начальником штаба. К несчастью, их беседа заняла около десяти минут, а эти десять минут могли оказаться самыми важными в славной, но такой короткой карьере Kido Butai.

«Уосп» и «Саратога» развернули свои самолеты вскоре после 9.00. Из сражения у Мидуэя Флетчер сумел извлечь кое-какие уроки. Вперед он послал более медленные торпедные бомбардировщики. Они оттянут на себя заслон истребителей, которым придется спуститься к поверхности моря, таким образом, шансы пикирующих бомбардировщиков будут максимально усилены.

Флетчеру было известно, что он уступает в численности авианосцев и самолетов в соотношении один к двум, но он также знал и о том, что эффект неожиданности был на его стороне. На этот раз у него не было и тени той ложной самоуверенности, которая была присуща американцам накануне сражения у Мидуэя. Экипажи знали, что нужно делать, знали, что сражение будет чрезвычайно тяжелым, и были полны решимости выполнить свою задачу любой ценой.

К 10.55 взлетные палубы четырех японских авианосцев были почти полностью заполнены самолетами, начиненными высоковзрывчатыми боезарядами. В этот момент с запада было замечено приближение свежих эскадрилий самолетов противника. На этот раз их было больше. Откуда брались все эти самолеты? В умах японских моряков промелькнули тревожные мысли.

Американские торпедные самолеты рвались к японским авианосцам сквозь яростный заградительный огонь японских зениток и хищно снующих вокруг истребителей «Зеро». Один за другим они снижались под одобрительное ворчание Нагумо, одобрявшего их безрассудную храбрость. «Сегодня американцы должны ощущать безнадежность», — произнес более прозаичный Кусака. Нагумо не ответил. Возможно, им овладело дурное предчувствие. Торпедным бомбардировщикам удалось рассеять его корабли и вынудить истребители «Зеро» спуститься к самой воде. Нагумо взглянул вверх, как раз в тот момент, когда первые американские пикирующие бомбардировщики показались на фоне сияющего солнца. Приближалась карающая рука Немезиды. Было 11.10.

500– и 800-фунтовые бомбы обрушились на взлетные палубы всех четырех авианосцев, оставляя огромные зияющие дыры и вызывая пожары. Горючее и снаряды готовых к вылету самолетов воспламенились. Японские пожарные не смогли справиться со стремительно распространявшимся огнем. Горящие моряки корчились в агонии среди обугленных трупов своих товарищей.

Несколько бомб насквозь прошили взлетные палубы, чтобы взорваться на нижних ангарных палубах. Они стали причиной многочисленных взрывов по мере того, как огонь распространился до складов бомб и торпед. Горючее воспламенилось, растекаясь горящими ручьями по палубам накренившихся авианосцев.

Ни один из японских авианосцев не был поражен торпедами и ни один не получил пробоины ниже ватерлинии, но к 14.00 только на «Шокаку» двигатели и руль еще продолжали находиться в рабочем состоянии. Только этот авианосец к концу дня оставался на плаву. Горящий корпус этого знаменитого авианосца был потоплен его собственным эскортом эсминцев на следующее утро.

Нагумо и Кусака покинули борт горящего «Акаги» через 30 минут после начала атаки. С мостика линкора «Кирисима» они наблюдали за горящими авианосцами Kido Butai. Перл-Харбор, Цейлон, Мидуэй, Калифорния — все это было славным началом. Но теперь время, когда их слава была в зените, удача им изменила. Их солнце неудержимо покатилось к закату. Восходящему солнцу не суждено было взойти вновь.

Глава 11

Танки в трех милях от Иерусалима

В течение последней недели июля и двух первых недель августа группа армий «Юг» генерал-фельдмаршала Рундштедта продвигалась в южном направлении. Она оставила за собой 400 миль открытого пространства, разделявшего реку Дон и Кавказские горы. 11-я армия пересекла Керченский пролив и оказалась на Кубани. Теперь она с боями прокладывала себе путь к побережью Черного моря. На левом фланге 11-й армии еще более мощная 17-я армия шла вслед за танками Клейста, в направлении северной оконечности горной дороги, ведущей к Сухуми. В центре, вдоль главной дороги и железнодорожных путей, 1-я и 2-я танковые армии двигались на юг, в направлении Военно-Грузинской дороги и Каспийского побережья.

Поскольку все эти перемещения охватывали огромные пространства, постоянно возникали проблемы со снабжением, но германское наступление продолжалось в соответствии с заданным ему импульсом. Через сухую степь, через поля колосившейся пшеницы и подсолнухов в рост человека, в направлении далеких облаков, висящих над покрытой снегом вершиной Эльбруса, германский поток катился вперед, оставляя за собой привычный след из выжженных деревень, разлагающихся трупов и машин, которых было слишком много для одной плохой дороги.

Немецкое Верховное командование полагало, что на Кавказе было задействовано 20 русских дивизий, но пока мало что подтверждало такое предположение. Небольшие группы солдат и танков Красной Армии оказывали противодействие передовым танковым частям немцев на всех сложных речных переправах, но стоило немцам захватить плацдармы на южных берегах рек, они исчезали в южном направлении. В Лётцене полагали, что Красная Армия остановится, чтобы закрыть проходы к горным перевалам. Пока же все проблемы были связаны с обеспечением армии — вода, обслуживание машин, вечная нехватка горючего.

Последнюю проблему не удалось решить с помощью захвата нефтяных месторождений Майкопа и Грозного 2 и 12 августа соответственно. И там и там нефтедобывающие станции были выведены из строя отступавшими частями Красной Армии. Нефтяные хранилища были взорваны, а все необходимое заводское оборудование своевременно вывезено. Потребовалось бы несколько месяцев, прежде чем снова удалось бы получить из-под земли драгоценную черную жидкость. Но для этого германской сети снабжения пришлось бы выдерживать дополнительную нагрузку, связанную с подвозом необходимого оборудования.