Начало великих свершений… (другая версия)

Подошедшие представляются. Оказывается, это мои недавние соседи по фронту. За это надо выпить.

Вилли смотри на наполненную рюмку, накрытую куском хлеба.

— Герр оберст, извините, но кого Вы поминаете? Мы его знаем?

Хорошие ребята, душевные.

— Вряд ли знаете, но слышать — слышали. Моего прежнего комдива, генерал-майора Анненкова. — Я встаю. — Вечная память павшим героям!

— Вечная память, — отзываются эсэсманы…

Офицерская пьянка набирает обороты. Хорошо, когда встречаешь друзей или, хотя бы, хороших товарищей. Из немцев я бы хотел сейчас видеть Макса, но и Вилли со товарищи годится.

Мы приканчиваем шашлык, и теперь заказываем свиные ноги. Тоже очень хорошая закуска. Минут пять тому назад мы с большим чувством допели "Мы — кайзерова конница", а теперь, с не меньшим воодушевлением выводим:

Не все из сидящих за нашим столом знают русский в достаточной мере, чтобы петь песни, но энтузиазм и количество выпитого с лихвой восполняют пробелы языкознания.

Эт-то что за новости?! Это кому там не нравится наша песня?! Да ты у меня сейчас сам эту песню десять раз пропоешь, причем стоя на голове, шпак несчастный! Да не надо, Вилли, не утруждай себя, я и один ему растолкую… Не может быть! За столиком вместе с невежей сидит… Точно, она! Марика Рекк, та самая, с которой я познакомился еще в Крыму, в то, памятное, последнее мирное лето, когда добывал для Шрамма госпожу Серову. Она мне тогда так понравилась, что я даже, грешным делом, пожалел, что вместе с женой отдыхаю… А, ну-ка…

— Фройляйн, скажите, у вас есть цветы? — обращаюсь я к проходящей мимо официантке.

Она кивает.

— Какой бы цветок Вам хотелось, герр оберст?

— Розу, белую.

— В петлицу? — уточняет официантка.

— Да нет, обычную, на длинной ножке.

— Сию минуту, — она торопится уходить, но я останавливаю ее.

— Момент, фройляйн. Пришлите-ка мне кого-нибудь из оркестра.

Официантка быстро исполняет заказ. На столе лежит пышная белая роза, а около меня стоит огромный, расплывшийся дирижер. Интересуюсь, знает ли он вальс из фильма "Опрокинутый мир"? О, да, конечно, он знает. Протягиваю ему пятьдесят марок.

— Сыграйте мне этот вальс, но начнете в тот момент, когда я подойду во-он к тому столику, понятно?

О, да, ему понятно. Правда, он считает своим долгом предупредить, что фройляйн Рекк очень разборчива в знакомствах, и может отказаться, но я твердо сообщаю ему, что это — мое дело. Кивнув, он уходит к оркестру.

Встаю и иду к столику. Мне остается сделать последний шаг, как с эстрады звучат первые такты вальса. Кладу перед "королевой чардаша" свою розу и щелкаю каблуками:

— Позвольте пригласить Вас, фройляйн Рекк, на тур вальса.

Один из мужчин, сидящих за ее столиком, хочет возразить, но я пристально смотрю на него, и он замолкает. Еще бы: такая рожа да еще и при оружии…

Марика встает и, совершенно спокойно взглянув на мою крокодилью физиономию, ясным голоском отвечает:

— Охотно, герр оберст, благодарю Вас.

Естественно, она танцует лучше меня, но я тоже кое-что могу. Мы кружим по залу.

— Вы были во Франции, герр оберст?

— Да, фройляйн.

Она ждет продолжения, но я молчу. Черт возьми, я просто потрясен тем, как она выглядит вблизи.

Она внимательно смотрит на меня и вдруг спрашивает:

— Скажите: почему у меня такое ощущение, что мы виделись прежде? Я Вас знаю?

— Думаю, что знаете, хотя и вряд ли помните, фройляйн Рекк. — я усмехаюсь. — Особенно, если учесть, что со времен нашего знакомства я несколько изменился…

Она вдруг резко останавливается и в упор разглядывает меня. Затем сделав шажок назад тихо спрашивает:

— Крым, съемки, Ваш друг летчик — это были ВЫ?!

С ума сойти! Вот что значит профессиональная память актрисы!

— Да, фройляйн, это был я.

Секунду она молчит, потом подходит ко мне поближе, и ласково прикасается рукой к моему лицу.

— Господи, Сефолотт, где же это Вас так?

— В Манчжурии. Понимаете, фройляйн…

Она зажимает мне рот рукой:

— Марика. Для Вас — Марика.

— Хорошо. Понимаете, Марика, танк загорелся, а мне нужно было обязательно вытащить одного парня, который мог сгореть в башне. Вот я немного и поджарился…

Танец кончился. Я провожаю ее к столу.

— Большое спасибо за доставленное удовольствие. Честь имею, господа!

Я возвращаюсь к своему столу. Парни только что рты не пооткрывали. Наконец Вилли выдавливает из себя:

— Фантастика, герр оберст! Марика Рекк, и вдруг вальс с офицером? Фантастика…

Он не успевает договорить. С эстрады раздается:

— Дамы и господа. Наша очаровательная гостья, госпожа Марика Рекк, исполнит песню "На сопках Манчжурии", которую она посвящает своему старому другу, оберсту Соколоффу!

Впору и самому рот раскрыть. Чудны дела твои, Господи!

Она поет с легким акцентом, но это даже прибавляет прелести ее исполнению. Боже мой, она идет к нашему столику…

Она подошла к нам и поднимает меня со стула. Она что, хочет, чтобы я пел с ней? А давай!

Марика Рекк стоит предо мной и улыбается:

— Сефолотт, Вы представите меня Вашим друзьям?

— Охотно, Марика.

Через минуту она уже сидит рядом со мной и весело щебечет, выпивая бокал за бокалом принесенное шампанское. Эсэсманы пребывают в состоянии полного непонимания с выражением на лице "этого-не-может-быть-но-раз-это-происходит-то-мы-вероятно-спим-или-мир-перевернулся"!

А еще через час мы с Марикой отправляемся ко мне в гостиницу. Мое прибытие в обнимку с фройляйн Рекк окончательно добивает метрдотеля, который теперь, видимо, не шелохнется, даже если завтра я влечу в свой номер на самолете, который будет пилотировать лично рейхсмаршал.

— О, у тебя здесь прекрасный коньяк! Налей мне, только немного. Ах, какая прелесть, очаровательный котик. Кис-кис-кис. Милый, ты не поможешь мне расстегнуть эту безобразно тугую застежку?…