Индиана Джонс и нижний мир

– Мне необходимо потолковать с Маркусом Броуди. Но особых проблем я не вижу.

Минут через пять, выйдя под ночное небо, Инди набрал полную грудь воздуха. Невероятно, просто невероятно! Устремив взгляд на сияющие в вышине звезды, он широко улыбнулся и прошептал:

– Благодарю тебя, Макемаке.

Подъем моаи пришелся островитянам по сердцу, и теперь все хотели принять участие в работе, шедшей теперь круглые сутки напролет.Губернатор, Давина, Бюдро и Максвелл по очереди заступали на шестичасовые вахты, руководя бригадами работников. Памятник уже стоял под углом градусов в шестьдесят, поднимаясь дюймов на пять в час, благодаря усилиям островитян, ловко управлявшихся с камнями и шестами. До отправки парохода, который отвезет археологов на материк, осталось всего два дня, но все единодушно сошлись в том, что памятник будет стоять вертикально еще до их отъезда.

Сейчас работами заправлял Максвелл, приплясывающий вокруг, выкрикивая приказы и размахивая руками. Сегодня за завтраком он не выпускал из рук круглый камень, будто некий талисман, бахвалясь тем, что напишет статью, излагающую его теорию о том,

как островитяне перемещали и устанавливали моаи. Он ничуть не сомневается, что вырубленные из камня тяжелые статуи перевозили на деревянных платформах, катившихся по круглым камням. И хотя Инди собственными ушами слышал, как губернатор излагал эту же самую теорию Максвеллу, археолог приписывал честь ее создания себе. Бюдро в ответ заявил, что Максвелл может оставить теорию при себе, потому что она ошибочна. Разумеется, тут же вспыхнул очередной спор.

– Он убежден, что прославится, – сказал Инди Маркусу, стоя с ним неподалеку от аху, окруженной суетливой толпой работников. Но Броуди пропустил его реплику мимо ушей.

– Так ты хочешь сказать, что видел сотни табличек ронго-ронго, и не обмолвился мне ни словом?

– Я видел всего несколько штук, – покачал головой Инди, – и говорю вам об этом. Насколько я мог рассмотреть, они подлинны.

– Я просто не нахожу слов. А они умеют их читать?

– Утверждают, что да.

– Так почему ж ты торчишь здесь, вместо того чтобы сидеть с мантийцами в пещере, изучая таблички?

– Матуанцами, – поправил его Инди и объяснил причину задержки.

– Что ж, тебе следует остаться и заняться этим делом. Я уверен, что ты без труда получишь академический отпуск на семестр или даже на год. Ведь ты вот-вот в одиночку разгадаешь тайну острова Пасхи! Ты покончишь с пустыми домыслами о том, откуда островитяне прибыли, и почему они возводили моаи. – Бросив взгляд на Максвелла, Маркус заговорщицким тоном добавил: – И даже как они их перемещали.

Одна из ваг, подсунутых под статую, вдруг переломилась, не выдержав веса десятка островитян. Ее тут же заменили новой, и работа пошла прежними темпами.

– В общем, я рассчитываю хотя бы раскусить загадку письменности. Может, она поведает историю острова, а может, и нет.

– Максвелл жутко разобидится, когда выяснит, что ты обошел его, – в глазах Броуди плясали озорные огоньки.

– Маркус, мне нет до него никакого дела. Но как быть с планами нашей поездки на Чилоэ?

– Ах, Боже мой! – Постукивая указательным пальцем по подбородку, Маркус нахмурился. – Совсем вылетело из головы. Да, это несколько осложняет дело. Я-то надеялся, что ты отправишься туда вместе со мной.

Инди устремил взгляд на моаи, перед которым яростно размахивал руками Максвелл, призывая к вагам дополнительных работников. Инди очень не хотел огорчать Маркуса, но так и не понял, с какой стати он понадобился в этой поездке.

– Расскажите мне о своем приятеле. Кто он такой?

– Я разве не говорил тебе, что Ганс Байтельхаймер женил на дочери моего лучшего друга времен учебы в колледже?!

– Нет, не говорили.

– Лорейн была моей крестницей. Несколько лет назад она погибла. Несчастный случай при катании на лыжах. Они с Гансом познакомились в швейцарской школе искусств. Прожили вместе шесть лет, когда она погибла. Ее погребло лавиной. Тела так и не нашли. Ганс так и не смог смириться ее смертью. Не найдя в себе сил вернуться к нормальной жизни, он решил отправиться на край света и остаться там. Так он и оказался на Чилоэ.

"Очень жаль, что Байтельхаймеру не пришло в голову осесть здесь", – подумал Инди.

– Он и сейчас там?

– В общем, вопрос неплохой. Я много лет поддерживал с ним переписку. Обычно мы обменивались одним-двумя письмами в год, и я не раз обещал навестить его. А вот два месяца назад, как раз перед отъездом из Нью-Йорка, я получил от него весьма необычное послание. Он прислал мне телеграмму, прося моей помощи.

– В чем?

– Вот как раз это-то и странно. Он написал, что пленен легендой и не знает, сможет ли выбраться из нее живым.

– В каком это смысле?

– Не знаю, – развел руками Броуди. – Но я думал, тебе будет интересно выяснить это вместе со мной. Я написал ему, что вот-вот отбываю на остров Пасхи и навещу его при первой же возможности.

– Маркус, знаете что? Я поговорю с Давиной. Скажу, что мне необходимо на пару недель вернуться на материк, а после я вернусь, как только смогу.

– По-твоему, матуанцев это устроит? – оживился директор музея. – Я не хочу создавать тебе трудностей.

– В общем-то, они не падали с ног от спешки, показывая мне таблички, – пожал плечами Инди. – Мне кажется, все прекрасно уладится.

– Инди, это великолепно! Найдем Ганса на Чилоэ, а там сориентируемся по обстановке. Если там какой-нибудь пустяк, ты уедешь через пару дней прямо сюда. А я уж позабочусь о твоем академическом отпуске. Беспокоиться тебе совершенно не о чем.

– Годится, – ухмыльнулся Инди.

4

Пленник легенды

Остров Чилоэ, июнь 1929 года

Когда в Новой Англии стоит лето, в Южной Америке царит зима. В Сантьяго было довольно тепло, но здесь, на пятьсот миль южнее столицы Чили, погода оказалась весьма зябкой.

Инди застегнул свою кожаную куртку под самое горло и надвинул шляпу до бровей, чтобы защититься от студеного ветра. Когда они с Маркусом сошли на главный причал городка Анкуд, склоняющееся к лазурному морю солнце уже позолотило гребни волн.

Рыбаки хлопотали вокруг своих глубоко осевших в воде лодок, выгружая сегодняшний улов. "Чилоэ" означает "край морских чаек", и, словно оправдывая название острова, в небе с хриплыми криками кружили сотни чаек, стремительно нырявших за выброшенными в воду отходами рыбы.

Инди с Маркусом провели семнадцать часов в поезде, шедшем от Сантьяго до Пуэрто-Монт, где железная дорога оканчивается. Оттуда они в повозке добрались до порта, где сели на паром до Чилоэ. На этом острове, насчитывающем сто семьдесят пять миль в длину и тридцать пять – в ширину, расположены два города – Анкуд и Кастро, и бесчисленное множество рыбацких деревушек. Здесь выращивают картофель и пшеницу, но большую часть острова покрывает густой лес.

– Простите, сэр, – обратился Броуди к рыбаку, отрывая его от разгрузки, – вы не знакомы с художником по имени Ганс Байтельхаймер, проживающим где-то здесь?

Седовласый моряк мгновение молча разглядывал Броуди, а потом покачал головой.

– Странно, – проворчал Маркус, шагая дальше. – Байтельхаймер совершенно определенно живет здесь. Господи Боже, не с призраком же я переписывался! Да и телеграмма пришла отсюда.

Они первым делом зашли на почту, но там выяснилось, что почтового ящика на имя Байтельхаймера вовсе не существует, и ни один работник почты даже не слыхал о таком человеке.

– Вы говорите, он писал вам? – поинтересовался Инди.

Маркус осторожно переступал через лососей, разбросанных по причалу.

– На самом деле, если вдуматься, два или три года писем от него не было.

– Но вы-то продолжали ему писать? – Запрокинув голову, Инди смотрел на чаек.

– В общем, я посылал ему открытку на каждое Рождество. Пожалуй, я просто не осознавал, что от него давненько не было вестей. Но потом, как я уже сказал, пришла телеграмма.