Вся власть советам!

Насчет оружия было принято следующее решение: все оно, вплоть до личного оружия офицеров, будет сдано в хранилища и оружейки, опечатано мастичными печатями нашей бригады и чехословацкой дивизии, и к местам хранения выставят караул бойцов Красной гвардии.

На составление списков и определение с выбором каждому солдату и офицеру мы дали ровно сутки. Они попытались было выторговать для себя еще денек, но мы сказали, что время не ждет и суток для принятия решения вполне хватит. Любой желающий перейти на русскую службу офицер или нижний чин может, забрав свои вещи из казармы, организованно прибыть на железнодорожный вокзал и записаться добровольцем. Все остальные будут интернированы с предоставлением возможности заняться мирным трудом. К восемнадцати часам третьего декабря все должно быть уже закончено.

3 декабря (20 ноября) 1917 года, утро.

Залив Петра Великого. АПЛ «Северодвинск».

Колчак Александр Васильевич, адмирал, командующий вооруженными силами Советской России на Дальнем Востоке.

Погода в этот день была отличная, видимость, как говорят в таких случаях, миллион на миллион. Представляю, что могли подумать во Владивостокской крепости, когда за пределами дальности огня ее батарей из темной глубины моря начал всплывать черный вытянутый силуэт подводной хищницы. Говорят, что такое брутальное зрелище потрясало до глубины души и жителей XXI века, так что уж тут говорить о нас грешных. С легким хлопком на ветру развернулся Андреевский флаг. Мичман, поднявшийся на мостик вслед за мной и капитаном 1-го ранга Верещагиным, замолотил ратьером в сторону берега, вызывая к нам дежурный миноносец или разъездной катер. В таких случаях, говорят, теряются не только малограмотные матросики, но и убеленные сединой адмиралы, бывает, впадают от неожиданности в ступор.

Приняв решение, я сразу же, не сожалея о случившемся, включился в общую работу. К японцам у меня были особые счеты, а об отставке правительства Керенского я ничуть не сожалел. Я был полностью согласен с Владимиром Анатольевичем в том, что любая революция в принципе имеет лишь два вероятных исхода. Или ее подавят с участием внешних и внутренних сил, или придет очередной «маленький капрал в сером сюртуке» и начнет строить с помощью лозунгов свободы, равенства и братства очередную империю.

Сначала мы думали, что этим русским Бонапартом станет генерал Корнилов. Но последующие события показали, что это далеко не так. Хороший генерал оказался никудышным политиком, его прославленной храбрости и прямоты оказалось мало не только для удержания, но даже и для захвата верховной власти. Сталин на фоне всего происходившего в прошлом варианте истории выглядел человеком разумным и вполне осторожным.

Что же касается непосредственно тактики, то мы с капитаном 1-го ранга Верещагиным решили, что в порт Владивосток «Северодвинск» заходить не будет. Крейсируя в море, он должен был показать японскому, да и британскому флоту реальную угрозу, которую никак нельзя было игнорировать. И если Сибирская флотилия сама по себе не представляла практически никакой боевой ценности, то находящаяся поблизости суперподлодка являла собой страшную угрозу вражескому флоту. После того же, как залив Петра Великого замерзнет, все попытки японцев начать интервенцию будут отложены не менее как до весны. Ну, а весной мы еще посмотрим, кто кого.

Что же касается меня, то задачей «Северодвинска» было всего лишь доставить нас в залив Петра Великого в зону прямой видимости наблюдателей Владивостока и всплыть рядом с крепостью, но вне зоны огня ее орудий. Мало ли что могло случиться… Сейчас у многих мозги набекрень, хотя справедливости ради стоит заметить, что именно Сибирская флотилия считается наиболее спокойным в политическом отношении местом. В случае если нам не удастся вызвать с берега плавсредство, то на борту подводной лодки имеется небольшой надувной моторный катер, который с относительным комфортом сможет доставить на берег меня и нескольких сопровождающих. После чего «Северодвинск» уйдет в Японское море, для того чтобы, как выразился каперанг Верещагин, работать там пугалом.

Моя репутация, если мне удастся взять под контроль Сибирскую флотилию и армейские формирования, плюс прогулка «подводного ужаса» по прибрежным водам Японии и Кореи с обязательной демонстрацией флага должны отвратить японское правительство от всяческих необдуманных действий против России.

Насчет плавсредств мы беспокоились напрасно. Видимо, в Сибирской флотилии все еще наличествует некий порядок, да и о балтийских чудесах народ тоже уже был наслышан. Вскоре от брандвахты отвалил большой четырехтрубный миноносец и, густо коптя угольным дымом, пошел нам навстречу. Это был привет из моей грозовой порт-артурской юности. Такие миноносцы типа «Сокол» для Дальнего Востока на рубеже веков строились на верфях в Петербурге.

В свое время в Порт-Артуре я даже успел покомандовать миноносцем «Сердитый» той же серии. С одной стороны, конечно, такая встреча приятная, черт возьми. А с другой стороны, важно то, что такие вот миноносцы, условно переименованные в эсминцы, в нынешних условиях имеют весьма условную, простите за каламбур, боевую ценность и годятся лишь в качестве брандвахты или корабля таможенной или пограничной охраны. А ведь примерно из десятка таких старых миноносцев, да и из еще более древней канонерки, и состояла вверенная мне Сибирская флотилия. Все более-менее ценные корабли давно уже переброшены в Мурманск. А мне достались лишь остатки прежней роскоши.

С другой стороны, если придется воевать, то японские линкоры и крейсера возьмет на себя «Северодвинск», а вот эти маленькие кораблики попытаются обеспечить оборону побережья от попыток высадки японцами десанта. Короче, делай что можешь, господин — пардон, товарищ адмирал, и не ной. Никто не обещал, что командовать будет легко.

Сопровождать меня во Владивосток должен был все тот же старший лейтенант Федорцов в компании десятка своих головорезов, переодетых в наши армейские мундиры без погон и прочих знаков различия. Несмотря на то что хрупкий кораблик довольно сильно мотало на волнах, пришельцы, широко расставив ноги на скользкой палубе, чувствовали себя так же уверенно, как прирожденные мореманы. Несомненно, это была чисто офицерская команда — слишком уж жесткие и уверенные лица были у всех его бойцов и слишком спокойно и независимо вели они себя в присутствии старших по званию.

Как я узнал, на «Северодвинске» вообще не было ни одного нижнего чина — настолько в будущем далеко зашло развитие русского флота. Крейсер 1-го ранга, каким, несомненно, являлся этот подводный корабль, имел команду из шестидесяти четырех человек, в чинах от капитана 1-го ранга до «мокрого прапора», что удивительнейшим образом примерно совпадает с общим числом строевых и прочих офицеров на корабле аналогичного класса в наше время. Наверное, таков итог эволюции военного флота — чем совершеннее техника, тем менее многочисленной и более образованной должна быть команда.

Уже происходящий почти повсеместно переход кораблей на жидкое топливо освободил команды от множества кочегаров, оставив в трюме только старших и младших механиков, а также машинистов, более похожих на заводских мастеровых, чем на обычные нижние чины. Можно сказать, что это первый шаг на том пути, в конце которого появятся корабли, подобные «Северодвинску». Может быть, большевики, с их требованием всеобщего образования, были не так уж и неправы, поскольку неграмотные селяне в ближайшее время вовсе могут остаться в армии и на флоте не у дел.

Когда, отвлекшись от мыслей о будущем флота, я спросил у старшего лейтенанта Федорцова, дескать, зачем надо так много народа для контроля за одним адмиралом, то услышал неожиданный для меня ответ.

Почти весь этот отряд, как выяснилось, отправлялся на берег отнюдь не по мою душу. Лишь только два человека останутся здесь для связи и в качестве моих телохранителей, а остальные… Мол, есть еще одна непыльная работа «во глубине сибирских руд». И если ее вовремя не сделать, то все наши усилия в Приморье могут пойти прахом. Не знаю, наверное, есть еще кроме меня несколько персонажей, с которыми ребятам Федорцова необходимо провести «задушевную беседу» с возможным летальным исходом. Неисповедимы пути потомков. Наверное, все же есть среди нас люди, которых невозможно переубедить. И их следует как можно быстрее ликвидировать. Наверное, все же потомки правы — лучше заранее отсечь пораженные гангреной части организма, чем тупо смотреть на то, как этот организм погибнет.