Призрак Великой Смуты (CИ)

Но слеплен этот красный легион был добротно, несмотря на не вполне годный для того материал, потому что его батальоны уже несколько раз били войска буржуазного мусаватистского правительства, засевшего в Гянже. Командующий бакинской Красной гвардией Рагуленко пользовался непререкаемым авторитетом как у своих бойцов, так и у местного населения, причем и у армян, и у азербайджанцев. Пользуясь этим авторитетом, Рагуленко при полном одобрении центра сперва повывел в Баку кадетов, октябристов, правых эсеров, меньшевиков и тех же засевших в Бакинском Совете мусаватистов, которые с чего-то вдруг возомнили, что они «левые», а потому имеют право на свою долю Советской власти.

Потом очередь дошла и до дашнаков, вооруженные отряды которых были разоружены в ночь на 21 марта 1918 года после получения информации о готовящихся провокациях против местного мусульманского населения. Замысел у вождей дашнаков был прост как мычание: сперва спровоцировать армяно-татарскую резню, а затем для обеспечения безопасности мирного населения пригласить в Баку британский экспедиционный корпус генерала Денстервиля, находившийся в персидском порту Энзели. Но вышло нехорошо – утром двадцать первого числа дашнаки были разоружены, а вечером Баку облетела новость о разгроме турецких войск на кавказском фронте, военном перевороте в Стамбуле и фактическом выходе Оттоманской империи из войны с Советской России, которая теперь могла беспрепятственно укрепляться на Кавказе.

Тихая паника, сперва охватившая все антибольшевистские и антисталинские силы в Баку, к двадцать четвертому числу, когда в город вошла следовавшая в Персию бригада Красной гвардии Михаила Романова, превратилась в настоящее повальное бегство. Вместо того, чтобы пригласить к себе британцев, несостоявшиеся вожди контрреволюционного переворота сами побежали к ним под крылышко.

25 марта началось планомерное наступление частей Красной гвардии в Закавказье. Бригада Михаила Романова поначалу наступала на Ширван, а потом на Ленкорань. Одновременно Бакинская бригада Рагуленко нанесла удар на Шемахы – Гейчай – Гянжу, и к 5 апреля, после десяти дней боев, овладела городом, после чего товарищ Киров объявил о ликвидации незаконного буржуазного правительства Азербайджанской республики. Одновременно встречный удар от Тифлиса на Гянжу осуществила немного засидевшаяся на месте офицерская бригада полковника Дроздовского, своей брутальностью успевшего привести в состояние шока всю русофобскую интеллигенцию города Тифлиса.

Происходи дело в другой реальности, и после разгрома мусаватистского правительства была бы неизбежна кровавая схватка уже между победителями, но тут все было совершенно по иному. Установив сквозное движение по Закавказской железной дороге, бригада Дроздовского начала грузиться в эшелоны, чтобы отбыть в район Ленкорани на помощь генерал-лейтенанту Михаилу Романову. Пора уже было попросить засидевшихся англичан из Энзели, да и из самой Персии тоже. Равновесие сместилось в пользу большевиков-сталинцев, и в Закавказье на какое-то время установилось затишье, время от времени прерываемое недовольным ворчанием бывших «борцов за свободу» и сообщениями о действиях средних и мелких банд. Никаких крупных выступлений пока не предвиделось, потому что корпус Красной гвардии с Бережным и Фрунзе во главе все еще оставался на Кавказском фронте. А это такая сила, что способна разом подавить любой мятеж, не оставив после себя и камня на камне. Тифлису, например, и одной Дроздовской бригады хватило с лихвой. Направление, в котором этот корпус Красной гвардии выступит после того, как с Турцией будет заключен мир, пока оставалось тайной. Но никто из недругов Советской России не пожелал бы оказаться на его пути.

Тем временем в Баку продолжался советский эксперимент. В первую очередь были национализированы все предприятия с участием иностранного капитала, а подданные враждебных Советской России стран подверглись интернированию. Кроме того, в городе был восстановлен элементарный порядок. Под новой вывеской НКВД возобновилась работа полицейского управления, включая и уголовную сыскную полицию, которая стала уголовным розыском. На убыль пошел затопивший было город вал тяжких уголовных преступлений: грабежей, квартирных краж, насилий и убийств. Под корень были выведены любители самочинных обысков по подложным ордерам.

Конечно, либеральная интеллигенция с увлечением критиковала действия красногвардейских патрулей, которые по приказу своего командира Рагуленко расстреливали застигнутых на месте преступления воров, насильников, грабителей и убийц, и только потом доставляли их трупы в управление сыскной полиции, или, по-новому, уголовного розыска, для оформления протокола и похорон. Через полтора месяца такой практики, как писалось в древних трактатах о порядке, наведенном в результате жестких действий тезки Сергея Мироновича – Кира Великого: «девственница с мешком золота могла безбоязненно в одиночку обойти всю Персию и с ней ничего бы не случилось».

Благодаря этим, пусть непопулярным и жестоким, но вызванных чрезвычайными обстоятельствами мерам, в городе возобновилась мелкая торговля, наладилась деятельность нефтедобывающих и рыбопромысловых предприятий. Оживающая после войны советская экономика каждый день требовала от Баку все большие количества нефти и рыбы. Но все же больше всего нужна была нефть, спрос на которую рос не по дням, а по часам.

Нефть везли на север по железной дороге, отправляли танкерами по Каспию и Волге, на нефти ходили паровозы на Закавказской дороге, суда и корабли Каспийского пароходства и Каспийской военной флотилии. Нефть была главным богатством Баку и главным его проклятием. Из-за нее город утопал в липкой копоти и вязкой черной мазутной жиже, а нефтяные вышки стояли прямо в центре города.

Нефть была и приманкой для иностранных государств, готовящих агрессию против Советской России. После того, как со сцены сошли турки, обессиленные войной и голодом, место главного врага немедленно заняли англичане, отношения которых с большевиками не сложились с самого начала. Но и англичанам в последнее время тоже не везло. Потерпев несколько крупных поражений, они уже не могли выделить против Советского Закавказья сколь-нибудь значительных сил. Пришло время действий с помощью «мягкой силы», «пятой колонны», подкупа, шантажа, разжигания межнациональной розни, то есть всего того, на что так горазды были англосаксы.

17 апреля 1918 года. Южная Персия. Ханекин. Штаб 1-го Кавказского экспедиционного корпуса генерала Баратова.

Прапорщик Николай Гумилев.

Долог и труден был путь нашей бригады от Баку до Ханекина – небольшого городишка, расположенного в Месопотамии в ста пятидесяти верст от Багдада. А от Энзели до Ханекина – тысяча верст. Но мы их прошли…

Легко смяв под Ширваном слабые заслоны местных магометанских сепаратистов, конно-механизированная бригада под командованием генерал-лейтенанта Романова быстро взяла Ширван и Ленкорань, а потом, перейдя государственную границу, заняла персидский порт Энзели, откуда перед этим спешно убрался британский экспедиционный корпус генерала Денстервиля, после чего начала свой долгий путь вглубь Персии. Я, как и обещал мне великий князь – ну не привык я еще именовать его по-новому – товарищ генерал – принял команду конных разведчиков, состоящую из полусотни кубанских казаков. Все они оказались опытными кавалеристами, не первый год воюющими в этих диких местах. Мы шли впереди авангарда бригады, периодически вступая в стычки с местными племенами, которые веками жили грабежом и разбоем караванов.

Правда, нам неплохо помогали «беспилотники» – так группа технического обеспечения нашей разведки, следовавшая в авангарде, называла свои летательные аппараты, похожие на маленькие аэропланы. Они, словно птицы, парили над нашими головами, с высоты высматривая вражеские засады, тайные тропы и селения, в которых нас могло ожидать как традиционное восточное гостеприимство (особенно, если мы за него хорошо заплатили), так и десятка полтора мужчин с винтовками, а то и с пулеметами. О результатах разведки беспилотников нам сообщали по рации – еще одной весьма полезной вещи, которую передала мне группа технического обеспечения. Со мной провели занятия, объяснив правила пользования этой радиостанцией, с помощью которой, несмотря на ее небольшие размеры, можно было связываться с авангардом. Эх, если бы такие полезные вещи были бы у меня, когда я ходил в разведку на Германском фронте! Сколько бы жизней они сберегли…