Звёздная пыль На сапогах! (СИ)

Придуманный как раз на случай аварийной декомпрессии, долгое время несправедливо обзываемый всеми "кондомом" девайс не подвел. И хорошо, что по давно утвержденному, еще на первых станциях, распорядку все люки при стыковке обязаны быть закрытыми, не зря я старался. Ну и вот — очередная страшилка сбылась. Хорошо без фатальных последствий, но просидевший больше суток в надутом мешке товарищ–астронавт ругался потом так, что уши в трубочку сворачивались. Еще бы, всего пара памперсов в комплекте была! Пока остановили нештатное вращение станции, выдернули из дыры тупой грузовик, пока осторожненько не перенесли похожего на сосиску с руками коллегу в ближайший шлюзовой. Орбитальной ночью, ессно — пузырь лишь от вакуума защиту дает. И, так и не раздев засунули в душевую кабину замерзшего, грязного астронавта. Из полузакрытой шторки протянулась слегка дрожащая рука с тяжеленьким мешком. Ну да — вас бы в такую ЖОПУ засунуть…

— Осевая ноль, дистанция три, два…Есть контакт. Есть захват, начинаем стягивание.

Привычно, но теперь уже в крайний раз десантный корабль пристыковался к базовому. И перед стартом мы его бросим, оставив на всякий случай "паровоз-2", с менее изношенным реактором.

Два дня гудели моторы, останавливая вращение — и, бывшая сперва равной лунной, искусственная гравитация слабела. Игла корабля повернулась, засияли малиновым цветом радиаторы. Теперь несколько месяцев нормально не поесть, вино из тюбиков сосать будем. Но, пользуясь уменьшением веса, легко перегрузили контейнеры с пробами в жилые отсеки. Долгие дни уменьшалась в иллюминаторах Веста, искорка верного паровоза. "Цандер" крутил разгонную орбитальную спираль, пока не вышел на траекторию. Совсем не к Земле пока, нет во Вселенной прямых путей.

============================

(вставить кусок проМ)

И наша держава тоже прирастала, теперь реально больше одной шестой суши занимаем. Торжественно стояли строгие шеренги на древнем граните, развеваются пятнадцать флагов — и чеканя шаг, армейской походкой несет свернутое полотнище товарищ Гуррагча. Летчик–космонавт, по совместительству глава государства подошел ко вставшим по стойке "смирно" бойцам МНР, передал знамя. И стяг Монголии присоединился, стал шестнадцатым в стройном ряду. Одновременно, под звуки гимна в Улан—Баторе поднялся флаг Советского Союза.

=========================

Мы летим домой, долгие месяцы разгона позади. Ура, снова можно сидеть за столом. Маршевые моторы уже выключены, реакторы переведены в холостой режим — дающий немножко электроэнергии. Аварийные, свернутые в рулоны солнечные батареи на таком расстоянии от Солнца — практически бесполезный груз. Но лучше их, как зонтик, потаскать на всякий пожарный. Отмечаем историческое событие, командирским приказом выдал по литру вина на нос.

— Пик, пик, пик, Пии! — внезапно заявил пульт контроля поисковых радаров. Ляяя, так хорошо сидели… Заглотнув остатки топлива из мифрилововых рюмочек, пошли разбираться.

— Дистанция до цели тридцать мегаметров, относительная чуть меньше половинки, мы догоняем. Сигнатура странная, рваная. Похоже опять железный самородок. — доложил (уточнить состав экипажа).

— Телескоп, доклад. Тащ астроном — что там?

— Странно, Владимир Евграфович, почти не видно ничего — навелся по радару, но только блестки иногда мелькают.

Хм, все кирпичи в Поясе делятся на пять основных (уточнить) классов. И только почти полностью черные углистые хондриты, во название–то умники придумали, подходят под описание. Кусочки древних звезд, до сих пор болтающиеся по системе осколки стройматериала. Но радар их видит только на совсем небольшом, зачастую опасном расстоянии. Интересненько, что же там так ярко светит в отраженных радиолучах.

— Народ, пуляем крайнюю. Торпедное товсь!

За год блуждания в Поясе мы потратили пятнадцать ракет, окучивая достойные внимания встречные камушки. Осталась всего одна, и сейчас тоже ушла к цели. Ну не совсем последняя — в загашнике еще четыре есть. Вот только для их пуска нужно ввести коды и, одновременно повернуть два ключа. В разных концах корабля, что характерно.

Медная "боеголовка" готова, крохотная ракетка догоняет цель. Вот на экране появилась картинка, черно–белая. Что?!

— Отмена, аборт!!! — от волнения закричал, путая русский с интерлингвой. Ракета, изменив остатком топлива траекторию, пролетела мимо. Теперь будет блуждать в бездонном пространстве, до встречи с чем–то твердым.

— Перемотать пленку, быстро, — похоже мне везет на экстремальный вариант "Зю"… Ну точно — на смазанных кадрах был совсем не очередной астероид. Вот и дождались, чужой пепелац рядышком. Братья по разуму, ети их в укачель!

— Дистанция двадцать пять мегаметров, уменьшается.

Какая нафиг разница — уменьшается или увеличивается, траектории разные… Ждать решения Земли некогда. эх, поехали.

— Паровоз-2 на экстренную побудку, Миша — готовь машинку, (фио) доклад домой. Не знаю, что это за хрень, но упустить нельзя.

Опрометчиво конечно, вот так с бухты–барахты лезть к неизвестной хреновине. Но ведь уйдет же, ищи потом по всему поясу. Утешало лишь то, что судя по данным радара и видеозаписи фиговина небольшая, похожа на пятидесятиметровый "чупа–чупс" с крылышками, да еще беспорядочно вращается. "Цандер" затормозить не сможет — рабочего тела в обрез. Точней легко сможет — но уже никогда не вернется на околоземную орбиту. Нет, сперва слетаем на шустром "паровозе", поглядим…

— Компьютер медленно размышлял, перебирая миллионы строк базовой программы. Приоритетный приказ был категоричен — и почти весь оставшийся запас бороводородных горошин был уже в камере, заполнив ее полностью. Но длинная, вмещающая много разрядов, переменная в памяти давно переполнилась, что автоматически включило подпрограмму свободы выбора.

Машина не имела разума в биологическом понимании смысла этого слова. Множество связанных в единую сеть процессоров, модули оперативной памяти — от самого быстрого, в котором крутятся текущие "мысли", кэша до тяжелого, освинцованного куба. Скрывающего в себе залитые полиэтиленом тысячи тончайших серебряных проводочков, с нанизанными крохотными ферритовыми колечками. Параллельно выполняются сотни подпрограмм, контролируя и управляя системами корабля, наблюдая за окружающим пространством. И докладывает блок самотестирования неутешительные вести. Компьютер не мог осознать понятия жизни и смерти, даже время для него — всего лишь бег цифр, увеличивающий определенное число. Важная переменная, ну и что? Другие тоже постоянно меняются — число работоспособных процессоров критически мало, большая часть оперативной памяти ошибается при сверке контрольных сумм. Диагностика систем показывает — генераторы дают лишь пять процентов номинала. Половина внешних устройств вообще не отвечает на запросы. Машина не знала понятий "диффузия", "радиационная деградация" — но датчики, отслеживающие внутренние параметры — особенно состояния полезного груза, еще более добавляли раздумий центральной программе. Если она была живой — то, наверное, вздохнула с облегчением.

Отразить ракетную атаку ей было просто нечем. Однако, изменив траекторию, угроза прошла мимо. И сигнатура выхлопа не была известна ее памяти. Но и не была следом Врага… А теперь примитивная, крохотная машинка приближалась, уравнивая орбиту. Надо принимать решение. И электронный мозг отдал приказ. С трудом, но завелись рулевые моторы, останавливая вращение. Резервные внешние камеры открыли свои бронированные шторки. Мозг корабля ожидал, переваривая свежые данные.

Кораблик завис рядом, общаясь с кем–то по радиоканалу неизвестным кодом. Открылся люк, и неуклюжая фигура в скафандре выпрямилась в полный рост. Подпрограмма распознавания образов радостно заявила о тридцатипроцентном совпадении, спектральный анализ улетевшей в вакуум атмосферы тоже порадовал. Компьютер решил работать по третьему варианту.