Звёздная пыль На сапогах! (СИ)

Мы несли скорбный груз по площади — помнящей многое. Несли мимо стройных рядов войск, в основном летчиков. И космонавтов. Все предыдущие трое суток, посменно сменяясь стояли мы почетным караулом, устало глядя на проходящую, скорбящую колонну.

Они лежали рядом, два тела. Ну не могу я на это спокойно смотреть! Не верится, что кипучая расчетливость Главного и холодная решимость Германа тут… В хрупких телах, лежащих в увенчанными венками гробах. Нет, хочется верить. Что где–то там, в неизмеримой никаким прибором дали они продолжают полет. Полет в Вечность.

Он казался просто спящим, вот- вот, кажется, усталое лицо Сергея Павловича разгладится — и спросит он '…как там ребята…' Лежали рядом, на бархатной кушеточке награды. Сперва официальные, три Звезды Героя Социалистического труда. Орден Ленина и простая, без украшений звезда. Выданная посмертно, Звезда Героя… А рядом сиротливо притаилась еще одна звездочка, пока не внесенная в геральдические справочники. Тусклым серебром невзрачно светил пятиугольник, отлитый из сказочного мифрила. Титан, из далекого лунного кратера.

Ну а Гера… Хорошо постарались косметологи, выглядел совсем не так ужасно, как после посадки. Удачной, не смотря ни на что. Спас он, ценой жизни все — друзей, корабль, пробы — да провались они пропадом! Но лежит он сейчас, сложили руки специалисты, заботливо выпрямив изломанные кисти рук. И этими самыми хрупкими пальцами держал он, не взирая на боль и страшную тяжесть корабль — не давая свалится в смертельное на такой скорости пикирование. Держал до конца. И эти, собственные надежные руки — его же и убили… Сколько весит ваша рука? Килограмм пять–десять, в среднем. А теперь представьте, что весит в это мгновение она в двадцать раз больше. И долго удержите две сотни килограмм, и что будет — когда уроните их на себя…

Тщательно разбирали мы причины случившегося, работая — чтобы не допустить такого впредь. Первое, что было сделано — изменена программа управляемого возвращения, на всех кораблях. Теперь, в случае неотделения любого из отсеков компьютер должен совершить маневр. Маневр имени Титова… Пусть если такая гадость случится даже с обычным орбитальным кораблем — мы должны быть готовы. Но, конечно тут проще, скорость входа всего восемь километров, вместо пятнашки 'Аэлиты'. Долго нас упрекали всякие неграмотные товарищи, в основном журналисты зарубежные. Основной смысл был — почему же корабль шел на рискованную посадку, вместо такой удобной и привычной стыковки с орбитальной станцией.

Эх, как же трудно объяснить такие простые вещи! Межпланетный корабль домой не просто летит. Домой он падает — как кирпич в колодец. Если к моменту входа в область притяжения Земли его скорость была 4 км/с, то за два дня падения, пролетев 400000 км, он разогнался до пятнадцати — на величину второй космической скорости. Небесная механика — дело такое… Ну а станция нарезает витки вокруг нашего Дома на скорости меньше восьми километров. Забавная стыковочка получится — взрыв будет видно днем, в полдень!

//Разрыв. Заполнить./

' …это Центр. По расчету вы вышли! Удачи, товарищи!'

Торжественно подняли, чокнулись пластиковыми тюбиками, провожая крайнюю ночь. Туманный, сине–белый серп Земли, далекий диск Луны. Красивый вид из форточки… Виднелись края краснеющих от нагретого теплоносителя радиаторов, два реактора надежно были скрыты щитами биологической защиты, болтаясь на концах стометровых ферм. И работали движки, выхлопные струи в виде почти незаметной, туманной дымки улетали в пространство с огромнейшей скоростью… В Космосе не действуют привычные законы, тут принцип 'тише гонишь — быстрее прилетишь' работает. Да еще как — в невесомости очень малую роль играет тяга, гораздо большую — скорость истечения материи. Наша огромная, ажурная игла никогда не сможет сесть на любую планету. Дело даже не в хрупкости конструкции — при летной массе, без полезной нагрузки в три сотни тонн… Тяга маршевых двигателей аж тысячу ньютон–ов! Переводя на обычный язык — сто килограмм. И это хорошо, аргоновая плазма вылетает из сверхпроводящих катушек со скоростью в сто шестьдесят километров в секунду. Кушая при этом пяток мегаватт электроэнергии…

За каждую секунду наша скорость увеличивается на десять сантиметров. Целый метр за десять секунд! Наша родная Земля остается позади, мы набрали скорость ухода. Эх, когда–то, мы с Юрой разогнались всего за двадцать минут. Но, коэффициент полезного действия химических движков… Паровоз обгонит.

Все, впереди долгий–долгий день. Долго, очень долго будет светить нам попутное солнышко, и не будет тени. Совсем. Далеко–далеко от нас проносятся маленькие каменные шарики, крохотные в бездне пространства. Там, на орбитах вокруг родного светила останутся твердые, землеподобные планеты. Крохотный, тяжелый и перспективный Меркурий. Огромная и таинственная Венера. Родная Земля, с увязавшимся шариком Луны. И Марс, ржавый, мертвый — но такой полезный. Если что пойдет не так — нас там встретят и помогут.

Очень, очень трудно понять простым обывательским мышлением всю глубину Бездны. Для того, чтобы осознать размер Солнечной системы, пылинки в безбрежном океане миров… Уменьшим для примера все размеры в десть миллионов раз. И Земля окажется шариком размером всего в один метр тридцать сантиметров. Мячик. Самая высокая гора окажется высотой меньше миллиметра… Далее, в том же масштабе, шарик Луны. Диаметром тридцать пять сантиметров — на расстоянии в тридцать девять метров. Вот такая вот арифметика.

Ну а до светозарного Солнышка — пятнадцать километров! В таком масштабе оно всего сто сорок метров диаметром. Ну и как, продолжаем чуствовать себя 'царями природы'?

А до ближайших звезд гораздо дальше… Пока мы лишь можем на них смотреть. Колючие, далекие–далекие искорки термоядерного пламени. Эх, как же они далеки! Наш корабль только что разогнался до скорости, второй космической. Чуток всего, одиннадцать с половиной километров в секунду — мизер в масштабе вселенной. Временно утихли двигатели, оставшаяся далеко позади станция накручивает витки вокруг родной планеты, всего за полтора часа совершая кругосветное путешествие…

Вот и все. Мы летим, уже не подчиняясь гравитации родной планеты. Почти — она еще действует, искривляя траекторию. Но все идет строго по расчету — через пару суток корабль выйдет из сферы притяжения. Условной сферы, конечно — гравитация Земли будет действовать и дальше — но воздействием меньше одного процента можно пренебречь. И наш корабль выходит на солнечную орбиту.

Любовались мы видами в иллюминаторе, провожая на долгие годы Родину. Прекрастный, хрупкий шарик… Не видно там ни государств, ни границ — вообще следов деятельности Человечества. Конечно, всего за полчаса можно таких следов наделать… Эх, хорошо сейчас и спокойно дома — от Сибири до Калифорнии в командных бункерах сидят смешанные команды. И подтверждение на запуск должны отдать два офицера UNSC, разных наций. Спят спокойно Париж и Москва, Нью—Йорк и Бейджинг…

Мир под ногами удалялся, из чаши превращаясь в полусферу, в шар — уменьшающийся с каждым часом.

Ну вот и прошло расчетное время, упрятанные в бункере ЦУП-а компы, раскинув электронами по микросхемам, выдали параметры разгона — связь пока почти без задержки.

Заработали двигатели ориентации, развернув иглу корабля, снова засветились радиаторы — рассеивая в пространстве лишнюю энергию. С пользой — и немалой.

Очень когда–то удивились неожиданному эффекту: ускорение корабля с экспериментальным двигателем менялось по странной закономерности, погрешность достигала девяти процентов! Причем — в разные стороны. Сначала никак не могли понят, почему. Но затем выяснили, разогретые радиаторы системы охлаждения излучали — фотоны. И, давали тягу — крохотную в обычных условиях. Но магнитоплазменные двигатели и так были малой тяги, и это излучение на нее влияло — вот с таким вот результатом.

Но лишние проценты на дороге не валяются — теперь дополнительное усилие строго ориентировано по вектору, тепло сбрасывают с пользой…