Человек человеку волк или Покорение Америки

— Эй, Твин! — он с трудом, плохо понимая, что от него хотят, повернул ко мне свое изуродованное лицо. — Передай своей жене, что когда я приду сюда в следующий раз, и услышу хоть одну жалобу, то больше жалеть вас не буду. Ты все хорошо понял?

Некоторое время он тупо пялился на меня, пока до него дошел смысл слов.

— Не будете… жалеть? Вы хотите сказать, что сейчас… не сильно били?

— Дурак дураком, а соображаешь! — с этими словами я толкнул дверь и вышел.

Директор приюта являла собой крайне худосочную особу, напоминая фигурой стиральную доску. Ее умные и злые глаза некоторое время внимательно изучали меня после изложения моей просьбы, после чего последовал отказ. После того как я начал во второй раз повторять свои доводы, меня вдруг неожиданно осенило. Достал бумажку в сто долларов и положил на стол перед ней. Она посмотрела на банкноту, потом на меня. И замерла, выжидающе глядя на меня, но я уже понял, к чему она клонит, поэтому подыграть ей мне было несложно.

— Я думаю, приют не откажется взять эти деньги на нужды бедных сироток.

Улыбка тронула ее маленький, почти безгубый рот: — Приют весьма нуждается в благотворительности. Нашим маленьким девочкам так многого не хватает.

Я достал еще банкноту и положил рядом с первой. Потом пристально посмотрел ей в глаза.

"Больше не получишь, старая вешалка!".

Она, похоже, правильно поняла мой взгляд: — Хорошо, мистер Дилэни. Вы пошли навстречу нашим нуждам, поэтому мы пойдем навстречу вам. Сейчас идите к моему секретарю мисс Дункан, она оформит все необходимые документы.

Выйдя на улицу, с силой хлопнул тяжелой дверью, вкладывая в удар всю свою злость и отвращение к серому и убогому мирку, который явно по ошибке именовался детским приютом. Взглянул на Луизу. Та, похоже, ощущала нечто вроде неземной радости, судя по ее блаженной улыбке и сияющим глазам. Некоторое время шли пешком, пока не нашли кэб. Усевшись и сказав куда ехать, я принялся за решение проблемы под названием «ребенок». У меня никогда не было детей, поэтому я ничего не понимал в их воспитании. Единственный ребенок, с которым я некоторое время общался, был Тим, но с ним ситуация была совершенно иной. Не я за ним ухаживал, а скорее — он за мной. И так, что делать? Чтобы получить время на раздумье, я приказал кучеру остановиться около кафе — кондитерская.

Теперь с мрачным видом прихлебывал чай и пытался вспомнить то, чего я никогда не знал. Как воспитывают детей. Луиза тем временем ела пирожное, запивая чаем, крутила во все стороны головой, при этом, не забывая задавать мне самые разнообразные вопросы. Как мог я отвечал на ее вопросы и одновременно пытался понять, что мне теперь делать. Дело в том, что по пути я предложить заехать в магазин и купить ей на первое время пару платьев, белье, туфельки. Не успел я это сказать, как девочка потупилась и тихим, виноватым голосом сказала, что так не принято. На мой удивленный взгляд она еще более тихим голосом сказала, что такие вещи ей надлежит покупать с женщиной, но никак не с мужчиной.

— Луиза, сколько тебе лет?

— Скоро будет десять. Через… четыре месяца. Четвертого ноября. Ты мне купишь подарок? Хочу куклу. Я как-то видела в витрине магазина одну такую красивую… прямо глаз не отвести! Джон…

— Знаешь Луиза, я забыл тебе сказать. Я вспомнил свое настоящее имя. Меня зовут Джек Дилэни.

— Ой, как здорово, Джон! Э… Джек! Так ты вспомнил, откуда ты? И кто твои папа и мама?!

— Не все сразу, маленькая. Если я сейчас тебе все расскажу, то о чем мы будем говорить завтра?

Она весело засмеялась, показывая ровные белые зубки.

— Джек, а мы сегодня пойдем смотреть кукольное представление? — при этом она снова протянула руку к вазе с пирожными, на что я сделал ответный ход: резко отодвинул ее на противоположный край стола.

— Нет. Хорошего понемножку. А пирожные мы заберем с собой. После ужина ты сможешь съесть еще парочку. А сейчас пей чай. Он уже, наверно, остыл.

— Джо-он, — умоляющее протянула она, — ну еще одно. Они такие вкусные. Только одно!

— Нет. Сначала я должен решить, как быть с тобою. Потом ты должна пообедать и… — тут я сделал паузу, не зная, что говорить дальше.

Вслед за мной, она смешно нахмурила бровки, изображая раздумье, потом неожиданно спросила: — А где ты живешь?

— Снимаю комнату. У миссис Браун. Хорошая женщина.

— У нее дети есть?

— Да. Есть. Девушка — подросток. Убирает в комнатах. И сын…. Впрочем, это неважно. Твою мысль я понял.

Облегченно вздохнув, я придвинул ей вазу с пирожными: — Бери. Заслужила. Но только одно. И обязательно с чаем. Потом мы едем к миссис Браун.

Два месяца я крутился, как белка в колесе. Налаживал и раскручивал, если так можно назвать, "криминальный бизнес". Было невероятно трудно начинать на пустом месте. До этого я ничего не знал ни о контрабандистах, ни о самой специфике работы порта, а также о способах, с помощью которых ввозились и вывозились нелегальные товары. Бандиты из группировки Ирландца получали мзду с порта, никуда не лезли, поэтому можно было только догадываться, сколько денег проплывает мимо меня, и скрежетать зубами от бессилия. Помимо получаемой мзды у ирландцев также была договоренность с некоторыми капитанами кораблей, чей нелегальный товар через бандитов уходил в магазины и лавки. Но все это было мелочью по сравнению с тем, какие дела проворачивались через управление порта, работавшим в одной связке с охраной. Все что я узнал, было настолько туманным и расплывчатым, что прижать к ногтю этих воров не представлялось возможным, а, не прижав, я не мог заставить их делиться своими доходами. Как говориться: не пойман — не вор. Так если не я, то кто? Специалист. И я отправился к Сержанту за помощью, тот, не долго думая, тут же дал ответ: Сиплый Мак. Свою кличку он получил из-за того, что в одной из драк ему повредили связки, после чего он стал хрипеть и сипеть, как старый пароходный гудок. За свои сорок лет он трижды сидел в британских тюрьмах, а также успел отметиться в австралийской каторжной тюрьме. Этот безжалостный и хладнокровный убийца с холодной и пустой душой, все же имел одну страсть. Всей душой он любил море. На мой вопрос, почему сидит на берегу, раз так любит океан, не задумываясь, ответил, что в Англии он объявлен пиратом и беглым каторжником, а за его голову объявлена награда. На мое предложение поработать в одной команде, ответил согласием. Обладая буйным и неукротимым нравом, бывший пират первое время доставлял мне достаточно хлопот, пока я не дал ему пару уроков хорошего тона. Но наши трения не помешали ему быстро выйти на контрабандистов. Попытки найти с ними общий язык, не обошлись без крови. Вот тут мне и пригодился пират. Эти люди признавали только силу, поэтому, когда портовые рабочие обнаружили у причала четырехвесельную гичку с пятью трупами, а полиция, прибывшая на место, признала в них находящуюся в розыске шайку контрабандистов, все решили, что начались очередные бандитские разборки. Но, как не странно, все ошиблись, это был конец моей войны с контрабандистами. До этого были еще две лодки, но теперь они с проломленными днищами и набитые камнями, вместе с трупами их владельцев, покоились на дне. Гичка, выставленная на всеобщее обозрение, была своеобразным предостережением для всех контрабандистов, желающих работать на моей территории. Или вы работаете с нами или не работаете вообще. А еще несколько дней спустя после моего предупреждения в офис ввалился Сиплый в компании двух суровых мужчин, с продубленной морской водой и ветрами, кожей. Это были главари шаек контрабандистов, решивших, что я представляю реальную силу, пренебрегать которой не стоит. В предварительной беседе, я выяснил, что они представляют еще три группы контрабандистов, а главное, не горят местью за коллег по бизнесу. После бурного обсуждения, которое больше смахивало на торговлю на базаре, наконец, мы пришли к соглашению. Они согласны платить нам пятнадцать процентов от каждой партии контрабанды, а также отдавать треть товара на реализацию через наши руки, за это мы будем должны предоставить им склады для временного хранения на территории порта, а также помощь в переброске и доставке их товаров. После короткого совещания с Сиплым, я дал свое согласие. Решив вопрос с контрабандистами, я стал снова присматриваться к шайке воров — чиновников из управления порта. К этому времени я уже имел несколько осведомителей на территории порта, дававшем мне информацию. Наиболее ценным из них был мелкий чиновник, сидевший в канцелярии порта. Именно от него я узнал, что шайку возглавляет первый заместитель начальника порта, а в его помощниках ходит начальник охраны. Работали они с крупными торговцами — оптовиками. Отстегивая хорошие деньги своим покровителям в городском совете и в полиции, они были своего рода "ворами в законе". В их понимании, я был мелким боссом во главе десятка тупых громил, способного только на то, чтобы трясти мелких лавочников, вышибая из них деньги. Для них, считавших себя хозяевами порта, я был никем, так как не имел серьезных связей, ни реальной власти, ни больших денег, но с другой стороны я являлся толстой занозой в их жирной заднице. Моя власть распространялась над докерами, работавшими в этой части порта, подрядчиками, занимающимися извозом, мелкими торговцами. Через своих людей я держал также в узде всех тех, кто кормился с порта. Воров, нищих, мелких рэкетиров, хулиганов. Благодаря моей команде перестали потрошить грузовые фуры, везущие груз из порта, мелкие банды налетчиков, а после того, как Сиплый, решив развлечься, распял на деревянной стене портового склада главаря одной из шаек, промышляющих взломом складов, число желающих легкой наживы резко уменьшилось. Когда я его спросил, зачем он это сделал, то получил ответ, по которому вполне можно было составить мнение об этом человеке: — В море мы и не такие шутки отмачивали.