Хроники похождений

Вначале я думал, что встречу Аннет в Меербурге или получу новую весточку о том, где ее искать. Но теперь знал, что никаких вестей больше не будет. В Траумлэнде каждая собака знает, что Аннет де Шоней — наложница князя Дурова и живет в Траумштадте в Шлосс-Адлере.

И как-то не прозвучало от Половецкого, что она сильно недовольна своим положением. Ну а я-то зачем ей понадобился?! Ну, да-да, конечно, любовь и все такое. Допустим, это так. И она тайно уехала вместе со мною в Россию. Но за беглянкой снарядили погоню и настигли ее только возле моего дома. Похитили прямо из-под моего носа. И в сотый раз я задавал себе вопрос: каким образом, оказавшись в плену, Аннет сумела зафрахтовать судно и спланировать такой ловкий трюк с хатифнаттами и руной Футарка, не говоря уж о зимних осах?! Значит, либо все это было подготовлено заранее, либо она действовала по указке своих похитителей.

Предположим, что все это было заранее подстроено. Но для чего? Для чего такие сложности?! Эти письма, зимние осы! А хатифнатты! Надо же было умудриться собрать их в одну большую коробку! Это хатифнаттов-то, одно приближение к берегу которых заставляет бюргеров расстреливать из пушек ни в чем не повинных моряков! Здесь попахивало сильной магией. И руна Футарка, наделенная волшебными свойствами, подтверждала то, что в дело замешаны серьезные чародеи. И все эти сложности, вместо того чтобы просто передать мне записку: «Дорогой, если не застанешь меня дома, ищи под одеялом князя Дурова. Любящая тебя Аннет».

А если предположить, что все подстроено уже после похищения девушки? Но тогда выходило, что все эти трюки она организовала под присмотром и с благословения похитителей. Спрашивается: а им-то я на кой бешамель ^[58]понадобился?! Ответа на этот вопрос я не знал. Как и не знал того, что ждет меня впереди. А что, если ловушка? В таком случае, поддаваясь всем этим уловкам, подготовленным Аннет или ее похитителями, я непременно попаду в западню. Нужно было ломать их планы, действовать самостоятельно и непредсказуемо. Но, похоже, что теперь было поздно. Из Меербурга в Траумштадт вела одна-единственная дорога. Так что не нужно быть ясновидящим, дабы понять, что ею я и воспользуюсь.

Как ни крути, а и в том, и в другом случае Аннет выглядела неприглядно, а я выставлялся очередным дураком, которого она ловко использовала для своих авантюр. Эта мысль мне не нравилась. От нее хотелось отмахнуться, отогнать от себя так, чтоб она не смела мелькать в моей голове. Как каждый влюбленный, я видел в предмете своей страсти ангела. И тут мне пришла в голову мысль, которая все расставила по своим местам! Я совсем забыл о том, что все началось с поручения вице-канцлера Безбородко. А это значило, что я стал участником политической интрижки задолго до того, как познакомился с ненаглядной моей Лерчиком-эклерчиком. Ну конечно же, граф Безбородко отправил меня в Траумляндию, которую как-то не учли, когда делили Польшу, чтобы я спрятал у князя Дурова второй экземпляр завещания императрицы. В Траумштадте я познакомился с Аннет, и между нами вспыхнула страсть. Мы решили соединить наши судьбы, но два обстоятельства встали у нас на пути. Первое — то, что некоторые виды на Аннет имел князь Дуров. А второе — то, что я замешан в интригу с завещанием государыни. Простым решением стало бегство. Мы хотели скрыться вдвоем и провести жизнь, наслаждаясь тихим семейным счастьем вдали от суеты вокруг царского стульчака. Но меня сдерживали мои капиталы. Я должен был вернуться в Россию и распорядиться собственностью. Мы оба понимали, что, вернувшись на родину, я мог попасть в лапы к тем, кому захочется сыграть свою игру с бумагами императрицы. Так оно и случилось. Мирович уже поджидал меня со своими костоломами. Вот почему мы заранее подготовили все эти фокусы-покусы с зимними осами, хатифнаттами и руной Футарка!

Наконец-то я во всем разобрался! А главное, понял, что Аннет — никакая не авантюристка, а любящая меня и любимая мною девушка! Сердце мое заколотилось так, что захотелось спрыгнуть с балкона на шею проходящего внизу тролля, сунуть в морду ему столько денег, сколько он пожелает, лишь бы отнес меня поскорее в Траумштадт, в Шлосс-Адлер!

Мильфейъ-пардонъ,граф! А как же быть с водой забвения?! Зачем Аннет напоила меня этим зельем? Ведь, если бы не Варвара, я бы так и не узнал, что это Лерчику обязан я амнезией. Да, но я же сам принял из ее рук чашу. Зачем?

И вдруг новая догадка осенила меня! Я хлопнул по лбу, изумленный тем, что такое простое объяснение не приходило мне в голову раньше! Ведь если бы не вода забвения, то на первом же допросе я бы выдал все, что знал, своим дознавателям. В лучшем случае мы бы приплыли сюда на зафрахтованном ими судне, а в худшем случае меня бы уже не было в живых.

Вот теперь-то уж точно все встало на свои места, я почувствовал небывалый прилив нежности к моей Лерчику-эклерчику и потребность отдать дань благороднейшему из олимпийцев дружище Морфею. Я покинул балкон и вышел в холл предупредить каналью Лепо, чтобы меня не беспокоили до утра. В холле я увидел сундук, на сундуке огромную подушку, обтянутую синим бархатом, а на подушке — Абрикоса! Кот лениво посмотрел на меня. «Чтоб ты сдох!» — примерно такая фраза читалась в его глазах.

— Жак! Скотина! — заорал я.

Глава 29

Подлый французишка уговорил меня оставить кота на ночь. Мы сошлись на том, что утром Абрикос останется в трактире в качестве подарка пану Розански. Я удалился к себе и забрался под балдахин. Некоторое время я ворочался; мысль о том, что каналья Лепо одурачил меня с этим котом, будоражила и не давала уснуть.

Наконец дружище Морфей пришел мне на помощь, мои глаза начали слипаться, вот уж и пригрезилось что-то сладкое, шиколатъ с кофiемъи эклеръна блюдечке, и вдруг чей-то стон нарушил тишину.

— А-а-а-а-апф! — послышался женский голос из-за дверей.

Сон улетучился, и, сгорая от злости, я прислушался к доносящимся стонам.

— А-а-а-а-апф! Милый мой! Да! Да! Еще! Еще! А-а-а-а-апф!

Это кричала Мадлен.

Я стиснул зубы. Меня бесило, что Жак трахал эту эльфийку! Я ревновал своего слугу, да еще к инородке! Да, ревновал! Но отнюдь не потому, что мне хотелось самому оказаться в постели с Мадлен. Уж коль на то пошло, признаюсь, что плотского влечения я не испытывал к ней. Но считаю, что мир, в котором такие девушки отдаются таким канальям, устроен несправедливо! А самое обидное заключалось в том, что подлый французишка наверняка имел наглость считать наоборот.

— А-а-а-а-апф! Еще! Еще! Милый мой! А-а-а-а-апф! — кричала Мадлен.

Смирившись, я ждал, пока они кончат, и надеялся, что скотина Жак ограничится единственной схваткой.

— А-а-а-а-апф! А-а-а-а-апф!

Оказалось, что звуки их страсти — не единственное испытание, уготованное мне в эту ночь. К ним вдруг добавились новые звуки: кто-то настойчиво скребся в мою дверь. Я поднялся и выглянул в холл. Мимо меня, вытянув трубою хвост, в мою собственную спальню шествовал кот. На меня он не обращал ни малейшего внимания. Я у него был заместо лакея, придерживающего дверь, пока Его Кошачье Плутейшество Абрикос Первый соизволят пройти и занять место на атласных подушках. Его наглость дошла до того, что он еще и задержался в дверном проеме, чтобы зевнуть и потянуться.

И он думал, что я буду стоять и смотреть, как он вытягивает лапы и выгибает рыжую спину?! Ну уж дудки! Моему терпению есть предел! И я решил прихлопнуть кота так, чтобы все дерьмо из него выбить! И предвкушая, как кошачьи кишки вылетят через задницу в холл, я изо всех сил дернул дверь!

Вот чего я не учел, так это того, что и сам находился в дверном проеме. Мою голову прихлопнуло между дверью и косяком. Где-то между височными косточками взорвался пороховой склад. «А-а-а-а-апф! А-а-а-а-апф!» — кричала Мадлен. «Ты контролль!» — угрожал мне Грэмбл. А кот Абрикос запрыгнул под балдахин, улегся на атласных простынях и посмотрел на меня сонными глазами. «Давай так, сударь, договоримся: до утра — ни слова», — читалось в его взгляде. Я запираю дверь и обхожу кровать с другой стороны. Киса лежит поперек, свесив голову.