На пути "Тайфуна" - 2 (СИ)

   Среди уходивших последними, наблюдатель заметил несколько человек в маскхалатах. Если это наши десантники, значит, ушли все. Еще пара часов, и они соединяться со своими. То, что скоро стемнеет, даже хорошо. Ночь немцы за ними не сунуться.

   Нет, все-таки замечательно, что мы устроили в тылу у немцев такой кавардак. Сначала ложная атака в одном месте, потом настоящий прорыв в другом. Затем танковый рейд, причем наши танки видели то в одном месте, то в другом. Опять-таки, по нашим следам армия Масленникова должна была продвинуться ну хотя бы на несколько километров. Но это в худшем случае, а скорее на все десять-пятнадцать. А тут еще окруженцы эти зашевелились. Как же тут немцам, только-только восстановившим систему обороны, было не запаниковать. Русские наступают буквально отовсюду, резервов мало, и их раздергивают сразу всем направлениям.

   Солнце уже задевало краем горизонт, когда к фрицам прибыло настоящее боевое пополнение. Пусть там было всего-то два десятка солдат, но за ними упряжки везли "дверную колотушку" - маленькую противотанковую пушку Pak-36, которая тем не менее представляла огромную опасность для нашего броневичка. Вновь прибывший офицер, недовольный царившим беспорядком, вставил всем немцам пистонов, и те сразу зашевелились, отрядив половину личного состава для разведки боем. Колотушка тут же принялась за работу, методично обстреливая окраинные дома.

   Смотреть на это представление смысла не было, и мы поспешили ретироваться. Путь назад у нас был закрыт, на север тоже, оставалось только дорога на юго-запад, где мы надеялись спрятаться среди больших лесных массивов.

   Ближайшая явка, где по сведениям Леонова мы могли встретиться с партизанами, находилась в селе Белебелка. По самой короткой дороге до него километров тридцать, но учитывая, что оживленную трассу нам желательно избегать, то получится значительно больше. Горючего в принципе должно хватить, а если повезет, то заправимся где-нибудь по дороге.

   Вариантов действий на сегодняшнюю ночь у нас довольно много. Можно ехать дальше по темноте, что наверняка закончится аварией и поломкой нашего транспортного средства. Уж легче сразу его бросить и идти пешком. Еще один вариант - сделать где-нибудь здесь большой шалаш с костерком, и проспать половину ночи в тепле и уюте. Вот только сначала полночи придется его сооружать, и то вопрос, справимся ли мы с таким трудным делом в темноте, работая чуть ли не на ощупь. Конечно, можно рискнуть заночевать в машине, но мы и так уже закоченели, хотя все время ерзаем на сиденьях, а если уснем, то рискуем серьезно заболеть. Как выход из трудной ситуации можно предложить пройтись пешочком - очень согревающее занятие, но довольно утомительное.

   Но нам повезло, и мы получили от судьбы маленький подарочек, в виде маленького домика, стоявшего на опушке. Какое никакое, а жилище, да еще и с очагом. Наломав веток на дрова, и кое-как перекусив, все разлеглись на полу и мгновенно уснули.

   Под утро дневальный погасил огонь в печке, чтобы вьющийся над трубой дымок не выдал наше расположение. Если все знают, что хутор нежилой, то и партизаны, и немцы могут сначала обстрелять дом, а потом уже выяснять, кто тут поселился.

   Я еще раз подумал, стоит ли возвращаться, но снова отмел эту мысль. Вокруг наших окруженцев постоянно крутятся большие отряды немцев, находящихся в боевой готовности, и за ночь их наверняка прибавилось. Пройти мимо них никак не получиться, а даже малейшей проверки наши ряженные солдаты не выдержат. А вот на пути к партизанам нам будут встречаться только небольшие тыловые гарнизончики, пребывающие в безмятежной неге, и никто на нас внимания обращать не станет.

   Леонов вежливо намекнул, что немцы, то есть мы, должны быть бритыми, поэтому неплохо бы всем поскоблить свою щетину. Закончив с гигиеническими процедурами, бойцы поспешили натянуть на Ганомаг брезентовый полог. Немецкие шинельки для зимы все-таки не годятся, а мы и так вчера весь день мерзли. Мне еще повезло, что в Ганомаге я сижу в отделении управления, но все равно, дует и сзади, и из окошек. Конечно, можно опустить бронестекла, но они запотеют, и через них ничего не будет видно.

   Наш экипаж, хотя и немного подмерзший, но весьма бодрый, был полон энтузиазма. Все проблемы казались мелкими, и не стоящими внимания. Если тут и есть немцы, то их немного, да и переводчик у нас замечательный, сможет навешать им лапшу на уши. Ну, а дойдет дело до перестрелки, так фашисты пожалеют, что с нами связались. Партизан здесь по заверениям Леонова нет, что конечно плохо, но в данный момент для нас хорошо. Еще не хватало получить пулю от своих.

   После весьма неприятных блужданий по некоему подобию дороги, стало ясно, что напрямую к Белебелке нам не проехать. Все-таки придется поворачивать на трассу, идущею по левому берегу Полисти.

   - Ну ребята, готовьтесь, - проинструктировал я бойцов, перед тем как выводить их в свет, то есть в занятые немцами села. - В фрицев без команды не стрелять, агрессию всем своим видом не выражать. На мирных жителей смотрите с презрением и отвращением. А ну, потренируйтесь.

   Посмотрев, как экипаж старательно корчит рожи, я досадливо махнул на них рукой, и скомандовал - Заводи, - чем тут же вызвал приступ смеха. Запускать стартер, кроме как мне самому, было некому.

   Через Шелудково, где находился нужный нам мост, мы проезжали не спеша. Всем своим видом бойцы старательно показывали, что мы настоящие немцы, и имеем право свободно разъезжать по тылам вермахта. Леонов поймал волну с каким-то бравурным немецким маршем, и теперь бодро помахивал рукой, настраивая себя на роль немецкого офицера. Чтобы придать заключительный штрих нашей внешности, он раздал бойцам немецкие сигареты, наказав курить теперь только их.

   У моста через реку нас остановил бдительный часовой, который хриплым прокуренным голосом принялся канючить "папиры", то есть документы.

   В этот момент я проклял изобретателя этого дурацкого броневика. Вот как командир, сидящий в кабине, должен разговаривать с часовыми, если дверца тут не предусмотрена. Но Леонов ничуть не смутился несовершенством техники. Он сунул в боковую смотровую щель свои липовые бумаги, слегка отдернул полог, служивший крышей в десантном отделении, и высунувшись наружу, начал перебранку с немцем.

   Пока они обменивались не очень понятными для меня фразами, я подвинулся на командирское сиденье, и оглядел часового. Документы он уже вернул, и теперь зябко сжимал руки, затянутые в тоненькие перчатки, не решаясь при офицере сунуть их в карманы. Винтовка у него висела на спине, так что к бою он явно готовиться не собирался. Прильнув еще ближе к смотровой щели, я заметил примечательную деталь его облачения - соломенные лапти. Мне уже приходилось видеть такие в музее и на фотографиях. Непропорционально огромного размера, они обычно выдавались часовым, вынужденным стоять неподвижно, и надевались поверх обычных сапог. Этот вид обуви стал непременным атрибутом классического образа "немца под Сталинградом", но тут был, похоже, в новинку, причем и для наших солдат, и для германских.

   Когда часовой, закончив разговор с Леоновым, обошел Ганомаг сзади и заглянул внутрь, кто-то не удержавшись хихикнул. Я потянулся к автомату, опасаясь, что нас разоблачили, и тут уже несколько человек не скрываясь, залилось хохотом. Авдееву этого было мало, и он что-то насмешливо спросил немца, заставив того уковылять обратно в будку, при этом сердито бурча.

   Я не понимал, ехать нам дальше или начинать стрелять, пока Леонов, вошедший в роль, не пихнул меня в бок, и не рявкнул - Вперед.

   - Вы что так долго разговаривали? - спросил я его, когда мы переехали через мост, и отъехали подальше.

  -- Про горючее спрашивал, - надменно бросил мне Алексей, отвернувшись в сторону.

  -- Ну и?

   Алексей недоуменно покосился на меня, не понимая, что это водитель так настойчиво лезет с расспросами к офицеру, но тут же опомнился. - Нет у них бензина, товарищ командир, у самих машина второй день на приколе стоит. Говорит, заправщики все отослали куда-то на фронт. Плохо конечно, но до Белебелки все равно доедем.