Люди войны (ЛП)

— Его должны были доставить на «Хадсоне» прошлой ночью, сэр. Почта прибыла без нарушений, однако никаких пассажиров не было, — Сержант Уильямс несколько растерялся, как растерялся бы любой, принесший адмиралу подобные новости.

— И что же МИ-6 хочет сказать по этому поводу?

— Они изучили обстоятельства и пришли к выводу, что кто-то должен был помочь ему изнутри. Капрал-часовой видел небольшую лодку у северо-восточного берега в то самое время. Он решил, что это была лодка рыбаков, так как люди на ее корме разбирали сети. Но все достаточно подозрительно, учитывая пропажу задержанного.

Тови ни сказал ни слова. Да, задним числом все всегда было понятно. Он, разумеется, должен был испытывать подозрения из-за случившегося, но, безусловно, ими не следовало делиться с сержантом морской пехоты. В голову пришла одна мысль. Восточный берег… Если он сбежал на этой лодке, она, вероятно, доставила его на какой-то корабль. В Средиземном море у Гибралтара движение было плотным. На какой же?

— Спасибо, сержант. Свободны.

— Сэр! — Сержант отдал честь, развернулся и поспешно ретировался. Тови остался за столом, кружась в вихре возможностей. Мысль о том, что этому человеку помогли сбежать, была наиболее тревожной. Он сделал пометку, чтобы проверить всех, кто имел любой, даже самый незначительный контакт с задержанным во время допроса. Но гораздо более насущной была более непосредственная проблема. Куда направлялся этот человек? Согласно полученным сведениям, он был подобран, когда направлялся на запад, в Атлантический океан. Пароход «Дуэро» направлялся в Кадис. С его собственных слов, этот человек поднялся на его борт в Картахене.

От этой мысли в памяти кое-что всплыло, и он открыл запирающийся на ключ нижний ящик стола, доставая тонкую папку с грифом «Совершенно секретно». Он снова прочитал доклад береговых наблюдателей в районе Картахены, ставших свидетелями странного воздушного инцидента вечером 13 августа. Они утверждали, что видели в небе пять инверсионных следов, пять тонких полос дыма, пронесшихся сквозь облака и взорвавшихся. Также были замечены упавшие в море обломки и парашют. От доклада его передернуло, так как это слишком напоминало описания адских ракет, использовавшихся вражеским кораблем. Но в кого они могли стрелять? Это мог быть самолет, оказавшийся слишком близко от «Джеронимо», направлявшегося на юг, к роковому столкновению с «Соединением «Z» Сиферта, но в тот день не было никаких докладов о потерях. Возможно, это был испанский самолет. Но инцидент произошел прямо на пути следования таинственного корабля к Гибралтару. Это было очень странно.

Этот человек, русский, по фамилии Орлов, носил нечто, похожее на китель морского офицера, имел при себе странный пистолет со странным фонариком, и это беруши, на самом деле представлявшие собой своего рода беспроводную гарнитуру. Допустим, он действительно прибыл с «Джеронимо», направлявшегося на запад… Но зачем? Для чего? Возможно, у него было какое-то задание в Испании? Затем в голову пришла темная мысль. Возможно, этот человек пытался связаться с советскими агентами в Испании, ожидавшими его в Кадисе. Он сделал в уме еще одно пометку, приказать ребятам Флеминга тщательно проверить этот город.

Опять же, если рыбацкая лодка действительно направилась в точку встречи с торговым судном, оно, вероятно, направлялось на восток. Рыболовецкие суда не допускались в пролив. Он напомнил себе запросить список всех коммерческих судов, находившихся в тот вечер в районе Гибралтара — названия, регистрации, пункты назначения. Это, возможно, позволит ему заранее отправить людей в эти пункты назначения, что, как он надеялся, облегчит им работу. Если этот человек направлялся на восток, то куда? Чтобы рассчитывать на возвращение в Россию, любому пришлось бы пройти через Стамбул. Да, в этом был смысл. Из Стамбула можно было легко пересечь Черное море и встретиться с советскими представителями в любом месте на побережье Грузии.

Затем он задумался о странном протоколе допроса. К счастью, он был доставлен вместе с почтой. Он прочел его, заинтересовавшись странным прибором на пистолете, который, по словам задержанного, был фонариком неизвестного типа. Беспроводные наушники тоже были весьма примечательны. И кто такая Светлана?

Чем больше он думал обо всем этом, тем больше приходил к выводу, что этот человек, вероятно, действительно бы с корабля, не дававшего покоя Королевскому флоту весь последний год. Он мог покинуть «Джеронимо», чтобы установить контакт с Советским Союзом этой эпохи… Но зачем? Разве они не могли просто воспользоваться радиосвязью? Так, чтобы мы не могли этого слышать, я полагаю. Была ли Светлана его связным? Это предположение уводило намного дальше, так как если это было так, этот человек мог быть агентом, отправленным с определенной целью, и полученная от него Советами информация могла оказать глубокое влияние как на исход войны, так и на очень многое другое.

Пришельцы, подумал он. «Дозор», возможно, обнаружил первого человека, который явно был не тем, за кого пытался себя выдавать. Все это имело смысл в свете того рокового часа, проведенного Тови на острове Лас-Паломас, где он встретился с командиром корабля, известного как «Джеронимо», с удивление обнаружив, что тот был русским. Теперь действовал четкий протокол, согласно которому любой русский оперативник, обнаруженный на территории Англии и других областей королевства, становился объектом самого пристального внимания британских разведывательных служб. Тови все еще этого не осознавал, разве что, возможно, где-то на самой глубине сознания, но Холодная война уже началась с этих подозрений и приказов, последовавших за ними. Странные союзники, которым он считал Великобританию и Советский Союз, стали еще более странными после этого инцидента.

На следующий день он получил отчет по кораблям в регионе, и начал отметать варианты один за другим, пока не сузил перечень до трех. Решив, что ему следует делать, он поднял трубку.

— Закрытая линия, — сказал он, ожидая подтверждения. — Дайте комнату 39, пожалуйста. Стол 17F. — Он хотел поговорить с Флемингом, начальником «30-го штурмового подразделения» (No. 3 °Commando). Да, подумал Тови. Предстоит работа плаща и кинжала, поэтому мне нужны люди, привычные к подобным неприятностям. Затем раздался короткий и четкий ответ:

— Семнадцатый слушает.

— Говорит адмирал Джек Тови. Я хотел бы узнать, могли бы мы отправить людей на восток в Стамбул, чтобы взглянуть на корабль, направляющийся туда прямо сейчас?

Последовала короткая пауза.

— Могу я знать детали, сэр?

Тови рассказал, и Флеминг задал очевидный вопрос: почему бы просто не отправить скоростной эсминец и не перехватить этот корабль?

— Эта мысль приходила мне в голову, семнадцатый, но я думаю, нужно действовать несколько более тонко. — Если бы он приказал эсминцу перехватить нейтральный турецкий корабль, последовало бы много вопросов, отчетов, документов, возможно, даже официальный протест от турок, не говоря уже о том, что это могло привлечь к судну внимание противника.

— Понятно, сэр, — раздался голос. — У нас есть несколько хороших ребят в Александрии, которым все равно нечем заняться после того, как в последний раз не пришли к согласию, — Тови отметил, как умело Флеминг описал отмену операции «Согласие».

— Отлично. Поднимай их. Вот что вам нужно будет сделать…

Когда через несколько дней раздался звонок в Генеральном штабе, капитан Джон Хаселден действительно не знал, что ему делать. Он и его люди сидели посреди пустыни, недоумевая, какая муха укусила планировщиков в Англии. Сначала они получили приказ готовиться к масштабной операции в районе Тобрука, затем они так же внезапно была отменена.

Хазелден был худощавым компетентным человеком почти сорока лет с большим опытом работы в пустыне. Фактически, он родился здесь же, в Александрии, в семье Генри Эрнеста Хазелдена и его жены, итальянки Марии Каззани. До войны он занимался торговлей хлопком, и свободно владел арабским, французским, итальянским и английским языками. Как и каждый человек его возраста он был призван, когда началась война, оказавшись на должности офицера связи с ливийскими военно-воздушными силами, а затем попал непосредственно в Генеральный Штаб Ближнего востока, где его знание языков быстро нашло полезное применение.