Черный князь

— Не спорю, — согласился Норманн, — гибель Готландского союза больно ударит по Новгороду и Пскову. Но где здесь моя выгода?

— Неужто не видишь? Сын, хватит о коровах думать! Вскоре Готланд перед тобой на колени падет! — воскликнул Федор Данилович.

— С чего это вдруг они прогонят Сиворда и позовут меня?

— Сам только что говорил о слабости норгов! — Посадник удивленно поднял брови. — Они не способны защитить ни остров, ни Висбю.

— Я не хочу набиваться готландцам в друзья! — решительно заявил князь.

— И не надо, — рассудительно ответил Федор Данилович, — вели своему Ульфору по весне первый караван провести прямиком в Висбю.

— Умно! — восхитился Норманн. Епископу Упсалы нечего возразить, десятину возьмут на Готланде!

— Готландские купцы оценят твой поступок, и мы с псковитянами подскажем, — улыбнулся посадник. — А Ганза против тебя не попрет, Итиль крепко повяжет немцам руки и ноги.

Ничего не скажешь, качественную интригу заплело новгородское и псковское купечество! От карельского князя требовался всего лишь отряд сопровождения караванов с драгметаллами и медью. Гарнизоны приисков и рудников логичнее оставить прежними, по большому счету охрана служит за деньги, а не за любовь правителя. Надо послать на остров толкового воеводу и обязать местных ярдов окружить свои мызы каменными стенами. И самому построить вплотную к Висбю надежную крепостицу. Купцы обрадуются дополнительной защите, без подсказки переберутся под надежное крылышко княжеского замка. Остается продумать льготы проживания, торговли и хранения товаров на княжеской территории — и конец торговой республике. В погоне за экономией еще одного медного гроша купцы Готланда сами сунут голову в капкан и окажутся гостями на своем собственном острове!

Идея с протекцией Готландского союза пришлась Норманну по душе, осталось придумать особую льготу для руководства Любека. По большому счету Ганзарату без разницы, кто из членов союза прибрал к рукам торговлю на Сайменских озерах или крышует добычу и перевозку драгметаллов. Недовольства завистников не избежать, таковые были, есть и будут, надо всего лишь «не обижать» правителей, и все станет тип-топ. Принявшись раскладывать по местам свой нехитрый багаж, Норманн заговорил о воинских игрищах и предложил организовать подобные поединки в Новгороде. Популярность любых состязаний напрямую зависит от призового фонда. Новгород на сегодняшний день является самым многолюдным городом Европы, что гарантирует высокие сборы с публики. Не вдаваясь в детали, он предложил добавить для веселья переодетых скоморохов. Вряд ли они выступают сами по себе, балаганы, продюсеры и прочие Карабасы Барабасы появились задолго до христианства.

Неожиданно отворилась дверь, в келью без стука вошел игумен. Норманн на автомате упал на колени, прося благословения, а вставая, обратил внимание на продолжавшего спокойно сидеть Федора Даниловича. Сегодня они уже виделись! «Неофициальный» визит игумена в келью говорил о предварительном сговоре. Сейчас князя Карельских земель начнут пинать ногами и сдирать шкуру с последующими назиданиями на тему недопустимости совершенных деяний. А приватность предстоящей разборки только подчеркивала важность разговора. В любом случае конечный результат стал бы известен всем заинтересованным лицам.

— Что там у тебя случилось с посохом? — невинно спросил Федор Данилович. — Народ в Медвежьем замке волнуется, а мурманы словно посходили с ума.

Вот и преамбула! Норманн раскрыл берестяной короб и, выставив Рунов кол напоказ, удрученно сказал:

— Ничего не пойму, какой-то огонь к навершию прицепился. Максим назвал лучом святого Николая, или, по-гречески, светом Эразы.

— Не припомнил огонь Гермеса? — с усмешкой спросил игумен.

— Говорил, — подтвердил Норманн, — только я ничего не понял, слишком мудрено. Он еще насмехаться начал над моей неученостью.

— Ну да, ты в академии не обучался, — с прежней усмешкой заметил игумен.

— Где находится старейшая академия? — Князь попытался перевести разговор в иное русло.

— Никто не знает, — пожал плечами игумен. — Академия в Афинах основана Платоном в триста восемьдесят седьмом году до Рождества Христова, но достоверно известно, что в ней учился сам основатель.

— Бессмысленно спорить о старшинстве, — подал голос посадник, — академии Дамаска, Александрии или Трапезунда существовали задолго до Рождества.

— Чему можно научиться в академии? — Норманн продолжал уходить от неприятной темы свечения посоха.

— По канонам в академии должно быть не менее двенадцати кафедр, — снова заговорил Федор Данилович, — математика, астрономия, естествознание, философия и врачевание входят в обязательный список.

— Ишь, какой любознательный! — снова усмехнулся игумен. — Академия Константинополя основана без малого тысячу лет назад! Сейчас там тридцать семь кафедр, считая твои любимые иконопись и стратегию.

Ни хрена себе! Услышав такое, Норманн попытался представить примерный перечень изучаемых наук и слегка прибалдел. Для кого Средневековье является «темными веками», а здесь просто лучезарное царство просвещения! Он хотел было продолжить расспросы на «научную» тему, но игумен его опередил:

— Поведай нам о проделках Гермеса. [38] Этот пройдоха на твоих глазах накрыл посох электроном? [39]

— Я ничего не заметил, — огорченно выдохнул Норманн.

— Это случилось во время грозы? — Вопрос посадника прозвучал откровенной подсказкой.

Врать в мелочах не имело ни малейшего смысла. За все время пребывания у портала и в деревне волхвов стояла абсолютно ясная погода. Не так уж и далеко до Медвежьего замка, штормовое ненастье не могло пройти только по одной стороне Онежского озера, поэтому Норманн решительно ответил:

— Стояла отличная погода, ни капельки дождя, ни гроз, ни зарниц.

— Ты не заметил появление электрона, — констатировал игумен. — А сам чем занимался? Шел, спал или охотился?

— Обедали мы! — соврал Норманн. — Меня встретил волхв по имени Куган, по пути в деревню мы остановились у родника, пообедали, а когда собрались, увидели это свечение.

— Твои волхвы ставили посох в дольмен Мары? — пристально глядя в глаза князю, спросил игумен.

— С чего это вдруг? — растерялся Норманн. — Неделю продержали у идола Макоши, и до свидания.

— Странно, очень странно, — задумчиво промолвил игумен. — По греческой мифологии Гермес дарит свет своему любимцу для указания пути в царство мертвых. У славян абсолютно идентичные россказни о Маре.

От этих слов Норманну стало не по себе. Нет, он не верил в мистику и к религии относился безразлично. Не встреть он Кугана и не прогуляйся с ним через портал, последствия от свечения Рунова кола, вероятнее всего, оказались бы совершенно иными. Машинально прошептав: «Свят, свят, свят», — он перекрестился. Надо же, был на волосок от проблем и не подозревал о серьезной опасности.

В келье повисла тишина. Погрузившись в свои мысли, игумен уставился невидящим взглядом на носки своих войлочных тапочек. Федор Данилович отвернулся к окну, а Норманн вслушивался в шорохи, доносящиеся из коридора, — там истопник подбрасывал поленья в печь. Келья была хоть и маленькая, да каменная, ночью замерзнешь, скит чуть поболее медвежьей берлоги и деревянный, его и зимой можно согреть своим дыханием.

— Не печалься, князь, — заговорил игумен, — дай время, и растает сияние, словно льдинка на солнышке.

— Лучше бы его вовсе не было! — недовольно буркнул Норманн.

— Что лучше, что хуже, то нам неведомо. — Настоятель монастыря прошептал короткую молитву и широко перекрестился.

Следом перекрестился Федор Данилович, а Норманн запоздало спохватился, трижды суетливо осенил себя крестным знамением и только после этого пошевелил губами.

— Кто тебя надоумил привезти эти семена? — Ожидаемый вопрос прозвучал из уст посадника.