Тихий ангел пролетел
Тихий ангел пролетел читать книгу онлайн
Об авторе
Родился в 1944 году в Москве. По образованию инженер-строитель; окончил в 1966 году Московский автомобильно-дорожный институт. Впоследствии работал в журнале «Смена», в газете «Правда». Первую повесть – «Хождение за три моря» – написанную в жанре фантастики вместе с отцом, писателем Александром Абрамовым, опубликовал в 1966 году. Итого их многолетнего творческого содружества стали книги «Всадники ниоткуда», «Рай без памяти», «Все дозволено», «Серебряный вариант», «Селеста-7000».
В 1976 году вышла первая самостоятельная книга Сергея Абрамова «Опознай живого». Перу писателя принадлежат повести «Выше радуги», «В лесу прифронтовом», «Время его учеников», «Странник», «Стена», «Двое под одним зонтом», «Проводы», «Однажды, вдруг, когда-нибудь», «Новое платье короля», «Требуется чудо».
Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это по адресу: http://www.fictionbook.org/forum/viewtopic.php?t=1463 (Проверка текста выполнена Mentat).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Вот и скверно, что вросли, – заявил Олег Николаевич, закуривая сигаретку «Данхилл», несмотря на предупреждающую надпись на табло. – Наше упущение: дали врасти… Не-ет, милейший Иван Петрович, в Москве вам нельзя было оставаться. Вы – мина замедленного действия, извините за сравнение. Неизвестно когда рванете. И неизвестно где. Зачем рисковать? Лучше перенацелить заряд, перенаправить его в нужном направлении – и лебен зи воль! А о нашей идее вам немедленно сообщат свежие газеты. Пресса – великая сила… – Он встал, поднял с пола пачку газет и стал по одной разворачивать перед прикованным Ильиным.
Ильин смотрел и ничего не понимал.
«Московские новости» от сего дня. Портрет Ильина в гриме Лукича на первой полосе, рядом – он же, но без грима. Шапка: «Диссидент разоблачен органами безопасности и выслан из страны».
«Известия». Портрет Ильина без грима. Шапка: «Почему он не любит Россию?»
«Куранты». Портрета нет, но шапка есть: «Коммунистам в России делать нечего!»
Олег Николаевич свернул показанные газеты, присоединил их к увесистой пачке на полу и спросил:
– Хватит?.. Думаю, хватит. Вам все ясно?.. Сегодня мир узнал, что некий откровенный и наглый диссидент с коммунистическим душком, некий тип по фамилии Ильин выслан из страны по статье УК России за номером 117 прим. Антигосударственная деятельность. Кроме фоток и заголовков есть и статьи, вы их потом, если захотите, прочитаете. Я вам все эти газеты дам с собой. Кстати, если они сюда еще не дошли, прекрасно: вам они помогут… Поверьте, коллега, мы предусмотрели все. Или почти все, поскольку все даже Господь Бог не сумел предусмотреть… Прощайте, Иван Петрович, но не забывайте о нас. А мы вам забыть о себе не дадим сами. Это уж энтшульдиген зи, битте, извините за внимание.
И в сей же секунд «боинг» не «боинг» мягко ткнулся шасси о бетон взлетно-посадочной полосы, включил реверс, завыл движками и побежал по дорожке, тормозя и сворачивая на рулежку, ведущую, как догадался Ильин, к зданию аэропорта. Какого только?
– Куда мы прилетели? – спросил у Ангела. Ангел не ответил. Он вообще вел себя странновато в последнее время, молчал больше, а сейчас и вовсе заткнулся, как будто нечего ему было сказать своему подопечному, как будто охранная функция его дала некий сбой.
– Ночь здесь, – вдруг сказал он задумчиво, словно только это-то и удивило его. – Ночь и жарко…
– Где здесь?
– Здесь… – медленно, нехотя.
Ильин однажды видел говорящего и мыслящего робота, сработанного конструкторами из Института информатики – еще в Той жизни, робот, который целенаправленно умирал. Сдавал. Тот, помнится, говорил так же: будто завод у патефона кончался, а ручки – чтоб подкрутить – не было.
– Что с тобой, Ангел?
Тот опять не ответил.
А самолет уже встал, и двигатели умолкли, и из кабины пилотов в салон вышли красивые парни в парадной форме «Люфтганзы», хотя скорее всего никакая «Люфтганза» здесь была ни при чем, самолет принадлежал гебе и пилоты служили там, а форму и опознавательные знаки всемирно известной авиакомпании использовали для прикрытия. Пилоты прошли через салон, оставив дверь открытой, погремели чем-то невидимо, и в салон с воли ворвался оглушительно жаркий воздух.
– Приехали с орехами, – бездарно сказал Олег Николаевич. – Поторопитесь. Вас, как мы и предусмотрели, встречают.
Мальвина ловко отстегнула крепления. Ильин легко вскочил и рванул прочь из салона – на волю. Идиотское человеческое качество: что там на воле, кто на воле, зачем встречают – ничего в момент порыва, побега не волнует. Воля! А там, может, взвод с автоматами ждет и команда «Пли!».
Но взвода с автоматами не было.
Ильин остановился на верхней площадке трапа, ничего сначала не увидев. Только черная-черная ночь, жаркая до пота, который тут же побежал струйками по лбу, только созвездие огней неподалеку: аэропорт, видно…
Ильин сбежал по ступеням, но задержался на последней, схватившись за перила. Оглянулся. Дверь самолета, все-таки «боинга», как на поверку оказалось, который привез его в это бешеное пекло, автоматически закрывалась, вот уже совсем закрылась, и только и увидел Ильин, что лицо Олега Николаевича за стеклом иллюминатора. Олег Николаевич помахал Ильину, улыбнулся, трап неожиданно поехал от самолета, на верхней ступеньке стояла сумка Ильина, собранная Титом, и пачка газет, а сам «боинг» легко взревел двигателями и неторопливо покатил по перрону к положенному месту взлета.
Трап ехал все быстрее. Ильин стоял на нем, вцепившись руками в перила, с ужасом смотрел вперед, туда, где из созвездия огней вырастало, обретало стеклянные очертания аквариумное здание аэровокзала, словно вымершего в этот ночной час. Да и аэропорт казался мертвым. Никто не гонял по перрону на спецмашинах, никто не взлетал и не садился, «боинг» был единственным живым механизмом в этом царстве аэроночи. И еще трап, который остановился, не доехав до здания метров пятидесяти. Но и этого расстояния было достаточно, чтобы увидеть группку людей, явно встречающих Ильина. Люди стояли угрожающе неподвижно. Ильин машинально сошел с трапа, ощутив под ногами бетон.
И в это время зажегся свет. Прожектора на мачтах фуганули снопы на площадку для торжественной встречи, осветив растерянного Ильина, а напротив – человек пятнадцать: все без пиджаков, но в белых рубашках с короткими рукавами и темных галстуках. Все – вроде бы не слишком молодые, вроде бы ровесники Ильина или даже постарше. А чуть в стороне стояли белые машины, до слез похожие на родные агрегаты Горьковского автозавода.
А на здании аэровокзала, подсвеченные прожекторами, красовались портреты серьезных мужчин, из коих по крайней мере двое были знакомы Ильину. Один – с пятном в форме Индонезийского острова на башке. Другой – волосатый, мелкоглазый, щекастый, с рожей бульдозера фирмы «Катерпиллер». Остальные лица – неизвестные. Но над ними, осеняя их гигантскими размерами, висел портрет того, в кого превратила Ильина подлая медсестра Мальвина. Оригинал. Он, оригинал, изображен был в полный рост, с простертой вдаль рукой, и крупная надпись объясняла жест:
«ДЕМОКРАТИЯ – ОРУДИЕ СВОБОДЫ».
А копия – жалкая, дрожащая, несмотря на жару, в пиджачке своем замухрышистом, в галстучке с горохом, в хлипких баретках, стояла на летном поле и плакала. Слезы пополам с потом оставляли грязные дорожки на загримированном лице. Сопли тоже, кажется, имели место.
Мужчины в рубашках и галстуках неторопливо, но угрожающе двинулись к Ильину, и следом тронулись белые авто.
И тут Ангел проклюнулся.
– Ну все. Генук, – сказал он грустно. – Я обещал околоток? Вот он. В масштабе страны. Здесь я тебе не буду нужен, да и ничего я здесь охранить не сумею. Рылом не вышел. Здесь тебя и без меня охранят. Да и миссия у тебя имеется, истребительная. Это тоже без меня. Безумно жаль расставаться, но надо. Прощай, Ильин…
И показалось – нет, но что-то вырвалось из груди, разрывая легкие, в комок сминая сердце. Ильин задохнулся, жадно пытаясь втянуть в себя горячий воздух, но не смог и упал на бетон, ткнувшись лицом о шершавую плиту. И тут же с криком поднялся, оставшись на коленях: бетон обжег его, как сковородка с огня.
Словно издалека, словно из небесных высей донеслось до Ильина Ангелово:
– Вот ты и второй раз ошпарился. Прости, не предусмотрел…
– Ангел, Ангел, – плача, размазывая по обожженным щекам обожженными ладонями слезы, пот и сопли, шептал Ильин.
Ангел не слышал. Он летел высоко-высоко по небу полуночи, как у классика, и только один Ильин и видел его. Никто больше. Остальные смотрели на Ильина, встав вокруг него, а самый, видать, главный, буднично сказал по-русски:
– С прибытием, значит, на родную землю, товарищ Ильин. Хорошо долетели?
Ильин не ответил: не мог. Все еще плакал.
– Эк его разобрало, – с некой даже долей сочувствия заметил Главный. – Помогите товарищу диссиденту подняться. Сейчас его – в резиденцию. Накормить. Потом товарищи из гебе с ним поговорят, а дальше видно будет…