Развилка (СИ)

Благоприятный момент настал быстро. Все внимание германских военачальников оказалось приковано к группе армий "Юг". Сталин лично одобрил дату начала наступательной операции "Марс" и, обходя Москву с флангов, советские механизированные соединения при поддержке авиации и артиллерии, вклинились в оборону немцев и стали развивать успех. Однако на северном направлении Красная армия вскоре уперлась в глубоко эшелонированную оборону и завязла. А вот на южном все складывалось как нельзя лучше. За несколько дней разгромлены четыре немецких и одна венгерская дивизии. Были освобождены два важных города, Коломна и Кашира. Это серьезный успех, и немецкая сторона ничего подобного не ожидала.

Резервы были исчерпаны. Новый командующий группы армий "Центр" генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, который после захвата Москвы сменил Федора фон Бока, должен был купировать удар и заткнуть прорыв. А командующий наступлением советских войск Константин Жуков был обязан развить успех. Поэтому обе стороны кидали в бой все новые резервы и подтягивали к Кашире, которая стала камнем преткновения, резервы. Так начиналась очередная битва за Москву и по воле случая в этой мясорубке оказалась 1-я пехотная дивизия РОА.

Обычно в любых армиях мира первые дивизии являются гордостью вооруженных сил. Самые подготовленные командиры. Самые лучшие солдаты. Самая новая техника и хорошее снабжение. Именно в эти подразделения привозят иностранные делегации и членов правительства, они участвуют в парадах и праздничных мероприятиях, являются гордостью страны и служат образцом для подражания других воинских частей. Однако 1-я пехотная дивизия РОА была иной и под эти критерии не подходила. Ее начинали формировать четыре раза. Сначала на территории Германии, потом в Польше и на Западной Украине, а в последний раз уже в военном лагере под Киевом. При каждом переезде личный состав терялся и рассеивался, отправлялся в полицейские и охранные батальона. А когда было получено окончательное разрешение германского командования на создание армейской дивизии РОА, все делалось в большой спешке. Соответственно, никакого особого отбора личного и командного состава не было. Перед генерал-майором Штейфоном поставили задачу - за месяц сколотить подразделение и он это сделал, как мог и как умел. А когда все было готово, появился командир дивизии, генерал-майор Закутный, и Штейфон стал у него начальником штаба.

Биографии двух главных командиров дивизии отличались очень сильно, и они один другого не могли терпеть. Борис Александрович Штейфон в далеком прошлом царский офицер, чей отец был выходцем из крещеных евреев, белогвардеец, доброволец, участник 1-го Кубанского похода и белоэмигрант. А Дмитрий Ефимович Закутный из крестьян, прошел всю Гражданскую войну, сражаясь с беляками, преподаватель академии имени Фрунзе и в начале Великой Отечественной войны командир стрелкового корпуса, приспособленец и службист. Не самые лучшие кандидатуры для руководства 1-й дивизией Русской Освободительной армии, но никого другого, чтобы человек мог без промедления встать на должность комдива и его начальника штаба, у Трухина под рукой не оказалось. Он торопился как можно скорее отправить первую армейскую часть РОА на фронт, и это сказалось на всем. Подготовка бойцов, две трети которых были набраны в лагерях военнопленных, ниже среднего. Обмундирование - старое, из польских и советских запасов. Артиллерия разных типов и порой к орудиям не было боеприпасов. Не хватало пропагандистов. Командиры полков и батальонов в большинстве своем случайные люди. А прикомандированные к дивизии немецкие офицеры зачастую являлись законченными нацистами и воспринимали русских союзников как людей второго сорта.

Такова реальность, а на бумаге все выглядело неплохо. Три пехотных полка, один мотострелковый и один артиллерийский. Ну и, конечно, все положенные службы тыла и отдельные батальоны, от разведывательного до саперного. Поэтому дивизию передали группе армий "Центр" и отправили на передовую. После чего начались ее злоключения и мытарства.

Между офицерами постоянно происходили конфликты, и даже произошла одна дуэль, которая закончилась смертью командира 2-го пехотного полка Лаврова. Личный состав пьянствовал и неоднократно попадался на мародерстве. Казенное имущество расхищалось. Не хватало продовольствия и обмундирования. А про дезертирство и говорить нечего. Бежали все, и рядовые, и командиры, как правило, с оружием. Пока дивизия доехала до Москвы, она потеряла почти четыреста пятьдесят человек.

Проблем хватало. Но, наконец, дивизия добралась до фронта. Три дня просидела в окопах под Егорьевском и когда ночью дезертировала целая рота во главе с командиром, ее оттянули в тыл.

Генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге собирался расформировать дивизию, но после телефонного разговора с Берлином решил дать ей еще один шанс. Закутный и Штейфон к тому времени смогли найти общий язык, немного притерлись и взялись за дело. Они набирали новых солдат, выбивали снабжение и вооружение, проводили тренировки личного состава и смогли добиться того, что в конце апреля 1-я дивизия РОА стала достаточно серьезной силой. Всех ненадежных офицеров и бойцов под конвоем отправили в Киев, где с ними разбиралась специальная комиссия, а остальные были готовы воевать. Но началось наступление Красной армии и дивизию с колес бросили под Каширу, затыкать дыру.

Надо отметить, что свой первый бой дивизия РОА выдержала с честью. Она столкнулась с 4-й гвардейской стрелковой дивизией из состава 2-й Ударной армии под командованием генерала Власова и отбросила ее до окраин города. Затем разведбат 1-й пехотной дивизии закрепился в Кашире, и артиллерийский полк весьма результативно обстрелял советскую танковую бригаду, которая выходила на рубеж атаки.

Наступило затишье. На участке дивизии сутки ничего не происходило, и бойцы Русской Освободительной Армии закреплялись на позициях. Они готовились к обороне, но никто не знал и даже не мог предположить, что будет дальше. Иначе многие бы пустились в бега, а командование попыталось вывести войска из-под удара.

Советское командование следило за тем, что происходит в 1-й дивизии РОА очень внимательно. Ведь это приманка и пример для тех, кто готов перебежать на сторону немцев. Появление дивизии под Каширой оказалось неприятным сюрпризом. И когда командарм Власов уже был готов приказать войскам выбить коллаборационистов из Каширы, ему позвонил лично товарищ Сталин. Верховный главнокомандующий хотел преподать всем перебежчикам и белоэмигрантам суровый урок и показать мощь советских вооруженных сил. "Нужен один удар, который сметет дивизию противника в один момент и продемонстрирует нашу силу" - так сказал вождь, и генерал Власов его услышал, понял и стал готовиться.

К Кашире подтянули три артиллерийских дивизии РГК - это огромная мощь, в каждой по 300-350 орудий и установки РС, а на аэродромах скопилось двести пятьдесят штурмовиков и бомбардировщиков. Все это ради уничтожения одной далеко не самой сильной дивизии РОА, которую можно было разбить натиском стрелковых и бронетанковых соединений. Однако не в данном случае. Сталин собирался показать силу и стереть предателей Советского Союза шквалом огня. А чтобы об этом не позабыли, и весь мир увидел, что Красная армия еще что-то может, во 2-ю Ударную армию приехали специально приглашенные иностранные журналисты.

1-го мая, в день Всех Трудящихся, разверзлись врата ада. Без малого тысяча орудий целый час перепахивала позиции РОА. А когда они замолчали, в небо поднялись бомбардировщики, которые сбросили вниз сотни тонн бомб. И снова заговорила артиллерия. Земля вздрагивала и стонала. Немногие уцелевшие бойцы РОА прятались в развалинах, блиндажах и окопах. Но они не могли защитить их от гнева вождя и учителя народов СССР. Многие теряли рассудок и сами подставлялись под осколки. Смерть махнула своей косой и ровно в полдень, когда советская артиллерия прекратила обстрел, 1-я пехотная дивизия РОА перестала существовать. Фронт немцев снова оголился и в прорыв, без жалости добивая раненых и контуженных, пошли гвардейцы и танковые бригады 2-й Ударной армии.