Аргентина: Крабат

— Господин О’Хара уверен, что деньги могут все. Всевластие капитала, как изъясняются последователи Маркса. Вы понимаете по-русски?

Женщина настолько удивилась, что не ограничилась коротким «да».

— Меня муж выучил, сэр. Он языки коллекционирует.

— Прекрасно...

Худой длинный палец возник словно ниоткуда. Перст. Заостренный кол.

— Война — отец всему и царь, — вспомнила она. Перст дрогнул, обратившись в знак вопроса.

— Не будем шелушить луковицу дальше, уважаемая госпожа Веспер. Достаточно того, что господин О’Хара ошибается. Не деньги правят миром, и деньги не всесильны. Мои друзья вложили немало средств в его «Структуру», все они очень обеспокоены. Ваш босс торопится, хуже, пытается ускорить ход событий. Подкупает прессу, заигрывает с политиками. И не хочет слушать добрых советов...

Вопроса больше не было — пальцы сжались в кулак.

— Судьба Европы давно уже решается не в Европе, госпожа Веспер. Идет великий передел мира, мы — всего лишь небольшой континент. Господин О’Хара решил заработать на будущей войне, и это его право. Но войну начнет не он, даже если десять раз ткнет пальцем в карту...

Несмотря на полумрак, Призрак сумел что-то прочесть на ее лице. Из глубин кресла донесся негромкий смех.

— Нет, я этого не делал. Я сложил из карты Европы панамку — и носил, пока не истрепалась... Вразумите вашего босса, уважаемая госпожа Веспер! Он положительно готов сломать себе голову. Что дальше? Начнет попирать все человеческие законы? Его следует придержать.

Женщине вновь почудилась, что она попала в склеп. Запах глициний смешался с трупным смрадом.

— Это будет трудно, сэр. — осторожно подбирая слова, заговорила она. — Я хорошо знаю босса. Он слишком в себе уверен и...

— ...Нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы, — холодно и четко проговорил Призрак. — Но все же попытайтесь. Я защищаю интересы моих друзей, их надежды, их деньги. Самому мне уже ничего не нужно. «Общество Морских Купаний» — последнее мое детище. Кстати, я его создал, чтобы выиграть пари.

Женщине показалась, что она ослышалась. Призрак, явно довольный эффектом, чуть подался вперед. Луч света упал на обтянутый желтой кожей череп.

— Один мой давний конкурент заявил, будто я умею зарабатывать только на оружии. Мы побились об заклад — ровно на одну гинею старой колониальной чеканки. Я приехал в это маленькое княжество, осмотрелся — и увидел, что деньги лежат буквально под ногами. Хотите взглянуть на гинею, госпожа Веспер? Редчайший экземпляр времен Георга II.

— Очень хочу, сэр! — улыбнулась она.

***

— ...Луковицу можно чистить бесконечно, уважаемая госпожа Веспер. Ваш босс много лет торговал оружием в Шанхае, будучи уверен, что помогает одним генералам победить других. А между тем и он, и этот наглый мальчишка Вансуммерен вместе делали одно дело — готовили грядущее объединение Китая. Господин О’Хара, думаю, так этого и не понял. Вансуммерен догадался, умен, но даже ему не снять следующий слой. А что находится в самой сердцевине, не представляю и я. Подозреваю, какой-нибудь невероятный бред — с нашей, человеческой точки зрения. К примеру, Луну делают в Гамбурге, а весь ХХ век с его войнами и катастрофами выдумал один отставной полковник из города Хьюстона, что в штате Техас. Не ищите в происходящем логики, госпожа Веспер! Она есть, но нам, сотворенным из праха, эту логику не постичь. Смиримся же — и последуем примеру наших предков, не знавших о законах природы, но хорошо изучивших приметы. Лягушка, как известно, квакает к дождю...

***

Женщина внимательно просмотрела вечерние выпуски, но ни одна газета не помянула загадочный «третий труп». О Монте-Карло писали, но только в связи с очередным грандиозным проигрышем заезжего шейха из Хиджаза. Не объявился и О’Хара. В Шартре его не видели, а любовница, с которой у босса накануне вышла грандиозная ссора, в сердцах пожелала ему провалиться сквозь землю. Сотрудники парижского штаба, привыкшие к эскападам своего начальника, пожали плечами и напомнили госпоже Веспер, что совещание начнется завтра в 10 утра.

«Правая рука» уверенно бралась за штурвал.

О’Хара не верил в приметы. Она могла просто выйти из дела и начать свое, но босс очень не вовремя купил золотые кольца.

Женщина подняла трубку гостиничного телефона и заказала билет на маленький речной трамвайчик. Вечерняя экскурсия по Сене, лучшее лекарство от грусти. Багровый, словно кровь, закат, ранние бледные звезды... И огоньки — повсюду, на реке, на берегу, на небе. Такие минуты вспоминаешь потом всю жизнь.

Кольца она бросит в воду у моста Аустерлиц.

2

— Опять, — обреченно вздохнул Марек Шадов, услыхав щелчок зажигалки. Вторая сигарета за час! И курит какую-то совершенно невероятную гадость!..

Машину тряхнуло, не просто, а от всей души. То ли корень, то ли камень, то ли горный тролль пошутил. «Антилопа Канна» обиделась и грозно зарычала.

— Ты, Кай, лучше за дорогой следи, — наставительно заметила Герда, стряхивая пепел в окошко. — Органическая потребность, я же тебе говорила. Никотин, кстати, в малых дозах полезен для здоровья.

Мужчина хотел уточнить насчет малых доз, но решил не отвлекаться. Дорога оказалась и вправду хуже некуда. То есть дороги не было вообще, если верить картам. В атласе — полная ясность: прямое, словно древесный ствол, шоссе и две веточки-грунтовки, ведущие на юг. Одна — к Эйгеру и дальше, к Юнгфрау, вторая же, что к Берну ближе, упирается в никому не ведомый Горнерен. По всей ветке — листочки-городки: Райхенбах, Кинталь и еще несколько. Все понятно, кроме одного: как здешние обитатели до Эйгера добираются? Неужели в объезд?

Отомар Шадовиц вспомнил родные места. Дорога Курфюрста с ее указателями и каменными орлами у перекрестков вела, куда было нужно курфюрсту, его же земляки добирались до места по прямой. Засеянные поля объезжали, по болоту прокладывали гати. Повозки вязли, лошадей приходилось вытаскивать всем селом... Зато быстрее — и от чужих глаз скрытно.

Значит, и тут ездят. Или в Швейцарии люди другой породы?

Искали недолго. Сразу за Кинталем — пять домов под красной черепицей — между двух хмурых скалистых вершин обнаружился проход, он же проезд, если, конечно, верить местным Вильгельмам Теллям. Не дорога — широкая каменистая тропа, как раз на одну повозку — или на одну «Антилопу», если очень повезет. Прямо к Эйгеру выехать не получится, но выйдет где-то близко.

Марек посмотрел на тропу, на «Антилопу Канну», на Герду. Та почесала подбородок:

— Рискнем!

Рискнули — и пока везло. Подъем проехали почти без проблем, на второй скорости, временами переходящей в первую, на спуске же, как только горы-стражи остались позади, начало трясти. «Антилопа » вздрагивала всем корпусом, ревела, а временами, когда приходилось нажимать на тормоз, принималась повизгивать. Отвлекаться было опасно, вот Марек и проглядел, как Герда, улучив момент, достала неведомо откуда пачку дрянных местных сигарет.

Объехав очередной ухаб, мужчина вновь покосился направо, в сторону соседнего сиденья. От сигареты осталась ровно половина.

— Выедем на дорогу, заберу пистолет, — рассудил он.

Девочка презрительно фыркнула:

— Забирай! Я про тебя Королеве расскажу. Нет, не про ящерицу, Королеве такое понравится. Про те гадкие картинки, что ты в шкафу за одеждой прячешь. Черная кожаная папка, застежечка медная. И не стыдно?