Вольные стрелки (СИ)

- Пришли, - сказал Торир, проходя в какой-то переулок, похожий на те, по которым мы блуждали по дороге на торг.

В переулке он открыл тяжелую дверь на кожаных петлях, и мы оказались в кабаке. Да-да, самом натуральном кабаке. И судя по всему, привычка заключать договора в ресторанах появилась явно не в нашем веке. Тут люди сидели за столами, и также активно торговался. И народ сидел очень разный. Торира кто-то узнал, окликнул из угла. Вождь мурманов приветственно помахал им рукой, и потянул нас в тот самый угол. Там расположилась парочка мурманов, или гоповарваров другой национальности, я не сильно их различал. Мужики обнялись, уселись за стол, свистнули официанта. Мне даже переводить не пришлось их язык про себя - и так все было понятно. Подскочил бойкий малый, возраста Обеслава, принял заказ и вернулся через несколько минут с деревянными кружками.

В них было пиво! О! Какое это было пиво! Я даже выпал на какое-то время из окружающей действительности, наслаждался чуть горьковатым пенным напитком. Надо и нам такое делать, сделал я зарубку в памяти, а то водка сплошная да настойки. Блин, не уследил! Обеслав, алкоголик малолетний, тоже прикладывался к кружке! Надо беседу разъяснительную провести, о вреде пьянства. Мысль об этом вынула меня из пивного кайфа, я вернулся в действительность.

Торир познакомил нас с мужиками. Мужики были тоже викинги, ходили в походы-вики. Ходили на восток торговать, на запад воевать, на юг грабить. Нормальные по местным меркам ребята, тут каждый второй такой, сразу после каждого первого. Удивительней было другое. Пока наши скандинавы вели светские беседы о погоде и грабежах, я уловил один факт. Сидящие с нами мужики были данами. Я внутренне напрягся, глянул на Ярослава, тот успокаивающе махнул рукой, типа все свои. Однако нервозности мне это добавило. Она передалась Обеславу, тот тоже чуть пришел в себя и начал затравленно озираться вокруг. Я потрепал его по плечу, мол, прорвемся, и стал вслушиваться в разговоры викингов.

Местные новости не отличались разнообразием. Ограбили тех, разорили этих, хорошо поторговали там, корова теленка родила, получили по шапке в другом месте. Ну и про гламур. Ну там какой вождь какую бабу себе на меч взял, кто "цацки" модные отжал, кто от кого ушел и кто с кем спит. Для меня, не знающего имен, географических названий, это все было темный лес. Я пытался выловить для себя что-то стоящее. Торир же просто общался со старыми приятелями.

Просидели мы в кабаке долго, литра по три пива выпили. За это время из полезной информации для всего нашего дела выявили только имя "командующего флотом", и где его найти. Осталось только найти подход к этому командующему, звали его Волк. Вот так просто, Волк. Это решили перенести на завтра, и направились к нашей палатке на берегу.

Выбрались из города, пошли к Атли. Возле места нашего расположения застали нездоровый ажиотаж. Толпа разнообразного народа окружила палатку, и о чем то шумно переговаривалась на жуткой смеси языков.

- Ярослав, чего они вообще хотят-то? - спросил я нашего переводчика, пробираясь сквозь толпу.

- Да навес наш, палаткой ты его называешь, заинтересовал их.

Чего в нем интересного? Ну, брезент, трубчатые металлические направляющие, да на пуговицах деревянных дверца. Пробрался к Атли - тот лихо торговался, продавая наше жилье!

- Атли, а мы-то где спать будем? Ты вообще чего творишь! - перспектива остаться даже летом под открытым небом не радовала.

- Да эти, - обвел рукой Атли толпу из человек десяти-пятнадцати - купить навес хотят. Видели как мы быстро его разложили, теперь вот предлагают обменяться. У нас же еще такие навесы есть? На лодке?

- Ну, есть, на всех брали, пять штук. Только вот тогда кто-то на берегу под открытым небом останется... - я задумался, - А что вообще предлагают-то? Ну, сколько денег?

Последовал длинный список имен и товаров. Я впал в прострацию, соотношения торговые я не знал, что сколько стоит - тоже. Как определить за сколько толкнуть наше жилище?

- Атли, скажи этим товарищам, что торг по палатке, так навес этот называется, будет... э-э-э-э, дней через пять. Мы пока определимся сколько просить, а то и аукцион устроим.

Последняя фраза отправила в прострацию моих спутников. Я оглядел толпу потенциальных покупателей, и сказал:

- Этих пока разгоните, потом объясню.

Народ после недолгой перепалки с Атли разошелся, мы сели у костра. Я начал рассказывать про принципы аукциона. Местным было не понятно. Начал уже сам их допытываться про ценность тех или иных товаров. Просидели далеко за полночь, выставили дежурного, да и завалились спать. Их рассказы про местную экономику дали мало полезного, надо своими глазами посмотреть.

Три следующих дня прошли в исследованиях Ладоги, местной торговли, принципов обмена. Я с Ярославом толкался на торге, приценивался, делал записи в записную книжку, да и просто грел уши в попытках разобраться в местных реалиях. Торир же в это время терся возле детинца, искал выход на Волка. К концу третьего дня Торир сообщил, что вроде как договорился о встрече. У меня же сложилось некое поверхностное представление о торговле в этом времени, и появилась масса вопросов. В основном, к Ториру, по результатам подслушанных разговоров. И вопросы те были серьезные, так как напрямую касались нашей миссии.

По торговле можно сказать одно - бардак. Что внешне, что внутренне. Цен как таковых нет, покупатели и продавцы договариваются индивидуально, в зависимости от качества и количества товара. Немного понаблюдав и поразмыслив, даже понял почему. На местном торге тупо нет двух одинаковых вещей. Продукты, меха, ткани, металлы, изделия, украшения - все ручной работы, все в единственном экземпляре, все разного качества. Соответственно, и цены на каждую единицу товара сугубо индивидуальные. В качестве некой универсальной валюты используют серебро, золота почти нет. Серебро оформлено в виде слитков, которые называют гривнами. Если слиток большой - отрубают кусок, и называют этот кусок рублем. Такой вот привет мне из будущего. Более мелкие деньги тоже есть, они серебряные, непривычной формы, еще и с кучей номиналов и названий. Гроши, чешуйки, резы, куны - я штук тридцать насчитал. Как местные в этом разбираются, мне совершенно не понятно. Монеты, кстати, ходят, но только иностранные. Их в основном по весу считают. Страшненькие на мой взгляд монетки такие, кривые и тяжелые, разной толщины и формы.

Товары же на рынке очень разнообразные, можно найти практически все. А если чего не найдешь - можно организовать доставку на следующий год, на лето. Причем договора тут заключают устно, и только между хорошо знакомыми купцами. Бумаги, кстати, действительно нет, только пергамент из тонкой кожи. Дал на пробу листик из записной книжки одному купцу, он украшениями торговал, тот мою бумагу забраковал. Мол, промокает сильно и расползается, пергамент лучше. Я только пожал плечами, что тут скажешь, все правда. Однако же у меня бумаги-то навалом теперь, а пергамент пойди сделай. Оставил пока этот вопрос. Как и вопрос сбыта наших поделок, слишком непонятно тут с ценами для меня.

А вопросы к Ториру появились после того, как подслушал разговор в пивной, той, в которую он нас привел. Разговаривали несколько то ли вояк, то ли купцов, их тут не отличишь. И разговаривали они о хлебе. Точнее, о зерне. И диалог их заставил меня провентилировать этот вопрос поплотнее. Ярослав помогал мне с переводом, я по косвенным признакам выяснял ситуацию. И выясненное мне не очень понравилось. Вот и припер к стенке Торира я вечером у костра:

- Скажи, мне, друг мой ситный. А все ли ты мне рассказал про данов и ваш конфликт с ними? - я начал с места в карьер, - Я тут у людей поспрашивал, сам подумал, что-то в твоем рассказе не клеится...

Торир заерзал, неуютно ему стало. Подбросил веток в костер, погрел руки, и выдал:

- Не все даны одинаковые. Разные есть. Те, с которыми бьемся, их немного. Они зерно везут к нам и к себе. Раньше мы сами возили, теперь словене везут.