Воры, как мы (СИ)

— Как скажешь, — согласился он, и каким-то образом оказался сразу шагах в десяти, рядом с перекрестком. — Такой опытный напарник не может ошибаться.

На этот раз тренированный взгляд Гаррета заметил — нет, не движение, намек на него, размазанный темный порыв, вспыхнувший и тут же погасший. А Младший обнаружился на другой стороне улицы. Шутовски развел руками и отступил на шаг слившись с темнотой, как сам Гаррет незадолго до этого.

— Ладно-ладно, — пробормотал Старший, вздохнув. — Не так все и безнадежно, оказывается.

***

Часть 2

Свен Маркверинг считал жизнь большим несправедливым куском дерьма. Например, в этом месяце ему выпало стоять на страже у Олдейлского моста. Спокойная работа, скажете вы? Кой-черт спокойная! То есть да, так и есть — стабильность и неподвижность, как на кладбище. Весь день на виду, словно заводной болван. Ни сходить потрясти нищих и мелких лавочников, как у парней на Торговой площади, ни оттянуться всласть в маленьких комнатках Веселого квартала, пока прикрывает напарник. Стой себе в узкой нише, защищающей от дождя, следи, чтобы не потухли факелы, да считай пролеты в верхней арке моста.

Можно еще перекидываться фразами с таким же неудачником с другой стороны, но Свен возненавидел это занятие с первой же минуты. Джианмария Лангер был классическим, неизлечимым идиотом — ему нравилась его работа городского стражника, и нравился его нынешний пост. Стоять на месте, вот так счастье! Не бродить по узким промозглым улицам, каждый миг рискуя получить по голове дубинкой, не участвовать в облавах на притоны Гильдии Воров — просто стоять и ни за что не отвечать!

— Да я скорее готов искупаться в ледяной воде в любое время суток, чем тратить время здесь, — проворчал Свен, но очень тихо. Непрерывная болтовня Лангера и его прямо-таки нездоровое желание обязательно ответить на любую реплику собеседника выводили из себя.

Потрескивая и чадя черными струйками смолистого дыма, горели факелы. С неба сыпалась мелкая мокрая дрянь. Вокруг было темно и спокойно.

Приближающиеся шаги оба стражника услышали одновременно — услышали и насторожились. Но оружие доставать не стали — шаги не звучали угрожающе. Даже когда ты простой парень, ради стремления к справедливости и денежного содержания напяливший на себя кирасу на размер больше и повесивший на пояс меч, которым не умеешь как следует размахивать, различать темп и характер шагов ты учишься очень быстро. День, максимум два.

Шаги бывают крадущиеся, твердые, маршевые, вприпрыжку, танцевальные, пьяные, переходящие в бег — и еще два десятка более мелких разновидностей. Наконец, самые опасные — это те, которых ты не слышишь, шаги наемного убийцы или мастера вора. Но те, что сейчас доносились из-за угла, не подходили ни под одну из перечисленных характеристик. Они были медленные, сбивчивые, неуверенные — и, в общем, походили на шаги пьянчуги, перебравшего дешевого разбавленного пива в забегаловке неподалеку. Правда, тут вмешивалась логика: пьяные не ходят молча — они бормочут себе под нос, сморкаются, кашляют, их тошнит, в конце концов. Ничего подобного здесь не было.

Может быть, зомби прорвали стену возле Старого квартала?

Или к ним приближался тихий, интеллигентный алкоголик?

Второе показалось более вероятным, и стражники обменялись понимающими кивками. Джианмария сделал шаг вперед, Свен остался на месте, страхуя. Из-за угла показалась узкая, неверная тень. Фонари там светили тускло, вполнакала, и тень тоже получалось неправильной, бледной, она танцевала и дергалась.

Свен Маркверинг покрепче сжал рукоять короткого меча. Он не верил в чушь вроде злонамеренных духов, свивших себе гнезда в древних кавернах под Городом, а ритуалы язычников так и оставались для него лишь глупыми и кровавыми плясками. Но сейчас стражнику сделалось не по себе. Кто скрывался за этой тенью, чьи трясущиеся конечности отбивали чечетку на мокрой мостовой?

Человек вывернул, наконец, из-за угла, и Свен не смог сдержать вздоха облегчения. Это был всего лишь припозднившийся прохожий — худой, даже тощий, и сильно, безнадежно пьяный. Лицо неизвестного было скрыто капюшоном, но длинные руки безвольно болтались, а обрывки черного плаща волочились за ним подобно королевской мантии.

Джианмария остановился и бросил короткий взгляд назад. Свен ухмыльнулся и ткнул пальцем — давай, мол. Подвыпившего прохожего можно и обобрать — не обеднеет, а потом пинком прогнать на другую сторону моста. Начальство на такие шалости смотрело сквозь пальцы — доказать пострадавшие все равно ничего не могли, да и с жалобами почти не обращались.

Пожалуй, эта ночь могла оказаться совсем не такой унылой, какой выглядела поначалу.

— Эй, парень! — Джианмария подошел совсем близко к пьяному. — Заблудился? Помочь дойти?

Тощий парень с трудом сфокусировал взгляд на стражнике, и того на секунду пробрал озноб — отчего-то почудилось, что из-под капюшона на него глядят слабо светящиеся зеленые и совсем не пьяные глаза.

— Имею желание пройти насквозь! В Доки! — едва шевеля губами, прошепелявил он. Стражник сбросил минутное оцепенение и расхохотался.

— В доки, дружище? Да ты и на ногах не держишься! Давай помогу! — он подхватил парня за плечи, словно собутыльника, а рука привычно скользнула по карманам. Пьяный или нет, а деньги у таких субчиков зачастую водились, и немалые. Эвон, какой плащ на нем — блестит, словно шелковый, а на самом деле куда толще на ощупь, да еще и не промокает совсем, похоже…

Не успел Джианмария надивиться замечательным свойствам плаща, пьяный парень как-то странно извернулся, и рука стражника оказалась самым болезненным образом вывернута в суставе, а раззявленный рот накрепко закрыла рука в мягкой перчатке.

— Извини, плащ не отдам, — прошипел в ухо злой голос. Ей-ей, в нем не слышалось ни капли алкоголя. А в следующий момент в висок Лангеру пришелся быстрый и крайне болезненный удар короткой, залитой свинцом дубинки. Стальной шлем смягчил удар, и перелома височной кости не случилось, но сознание стражник потерял, причем надолго.

Все описанное заняло не больше пары секунд.

Свен открыл было рот, чтобы сделать — что? Закричать? Предупредить? Поднять тревогу? На все это не было уже времени, и все было уже поздно. Тем более, что сзади в шею ему неожиданно ткнулось что-то холодное и острое, по всей вероятности, стальное, и тихий голос сказал.