В теле тирана

Глава 13

Александру надоело думать о религии. А что? Тут уж не прибавить, и не убавить. Нужно будет, после победы заняться реформированием церкви, особенно католической и в первую очередь с отказом от всего иудейского, в первую очередь от Библии. В этом случае будет все куда логичнее и куда более приемлемо… Исчезнет противоречие между теорией и практикой. А то это не учение, а мучение. Заповедь ударили тебя по правой щеке, подставь левую, не мешала инквизиторам истязать и пытать людей. Вообще христианство по духу, и сути противно как немецкому, так и русскому народу. Ведь христиане по сути своей иудейская секта.

Фюрер вдруг захотел закурить, это его собственная привычка… Они уже подъезжают к Берлину. К столице Третьего Рейха, почти центру мира. А что разве фюрер не является самым сильным диктатором планеты… Или Сталин считает себя сильнее? Но этот грузин конечно же просчитается, напасть на Третий Рейх у него кишка тонка, а когда будет покончено с Англией, то уже смысла не будет… Пока не нанесен удар по Мальте, об идее встретиться со Сталиным следует забыть. Пускай англичане ничего не заподозрят, думая, что Гитлер планирует и далее план «Барбаросса». А что император Барбаросс, прославился войнами с сарацинами, но его завоевания были непрочными. Символично, когда Гитлер вроде бы уже почти победил, а затем все рухнуло. Выдайся зима сухой и теплой, может, и взяли бы Москву, но никакие знания будущего не помогут изменить климат. А подготовиться к зиме, можно и не успеть. В 1942 году немцы тоже не особенно были готовы к морозам, что облегчило победу под Сталинградом и коренной перелом в войне. Нет, он не даст шансов ни Сталину, ни Рузвельту. А договариваться надо, советские дивизии могут нанести удар, через Аляску поставив США на грань поражения. А иначе их слишком уж трудно будет достать за океаном. Да еще неизвестно как поступит Япония. Америка сама спровоцировала нападение на Перу-Харбор, введя нефтяную блокаду страны Восходящего Солнца. Случилось это 24 июля, когда стало ясно, что Блицкриг Германии провалился. Но сейчас, когда у немцев руки развязаны, Америка может и не решиться на подобные провокации… Впрочем 24 июля СССР еще был в таком тяжелом положении, и многие считали, что он не продержится, до морозов… Может упрямые янки все равно напросятся. Надо будет им подсказать, чтобы избежать некоторых ошибок. В частности Перу-Харбор нужно атаковать всеми силами, и сразу, чтобы не один американский корабль не уцелел. А далее… Александр отвлекся: они уже ехали по Берлину. Городу старинному, с множеством средневековых зданий, но также с огромным количеством и новостроек. Столица Третьего Рейха блистала чистотой, и буквально светилась от множества красных флагов со свастикой. Портретов Гитлера также было много. Сам город казался сытым, много колбас, консервных банок на витринах, также торты и гроздья мяса. Много детей в аккуратной, спортивной форме.

Третий Рейх хорошо организован, хотя существует много дублирующих структур и пересечений полномочий. Правда от этого возрастает конкуренция, которая стимулирует чиновников. Конечно, нужно будет существенно сократить бюрократические структуры.

А вот и здание Рейхстага. Оно чем-то смахивает на американский Капитолий. Что же он поступит мудро, даст возможность высказаться по тотальной войне Геббельсу. Этот коротышка, вообще-то сидит на своем месте, пропагандист сильный… Только вот хромоногому быть главным пропагандистом Третьего Рейха. Как-то это не с руки, и не к лицу.

Александр решил, что будет слушать речь Геббельса из-за укрытия, а потом выйдет после её окончания и сам скажет пару «ласковых» слов.

Заказав себе несколько стаканов молочного коктейля с клубникой и шоколадом, фюрер за шторкой слушал речь министра народного просвещения и пропаганды. Геббельс говорил воодушевлением, энергично размахивая руками, даже удивительно, что у такого маленького человека, почти карлика, такой сильный и громкий голос:

— Я твёрдо убеждён, что нам не преодолеть большевистскую угрозу, если мы не станем использовать аналогичные (но не идентичные!) методы. Немецкий народ столкнулся с самым серьёзным запросом войны, а именно с необходимостью найти в себе решимость использовать все наши ресурсы для защиты всего того, что у нас есть, и всего того, что нам понадобится в будущем.

Геббельс скрестил на груди руки, продолжил с еще большим напором:

— Тотальная война — это требование данной минуты. Мы должны положить конец тому буржуазному отношению, которое мы столь часто наблюдали в этой войне: помойте мне спинку, но так, чтобы меня не намочить! (Каждую фразу встречают растущие аплодисменты и одобрение.) Нам угрожает гигантская опасность. И усилия, с которыми мы её встретим, должны быть столь же гигантскими. Настало время снять лайковые перчатки и воспользоваться кулаками. (Громкие возгласы одобрения. Пение с балконов и партера, говорит о полном одобрении присутствующих.) Мы больше не можем беспечно и не в полную силу использовать наш военный потенциал у себя дома и в той значительной части Европы, которую мы контролируем. Мы должны применять все наши ресурсы, причём настолько быстро и тщательно, насколько это возможно с организационной и практической точек зрения. Ненужные хлопоты совершенно неуместны. Будущее Европы полностью зависит от нашего успеха на западе — против Британии. Мы готовы отстоять Европу. В этой битве немецкий народ проливает свою самую ценную национальную кровь. Остальная часть Европы должна хотя бы помогать нам. И, судя по множеству серьёзных голосов, раздающихся в Европе, одни это уже осознали. Другие всё ещё чего-то ждут. Но им на нас не повлиять. Если бы опасность угрожала только им одним, мы бы восприняли их нежелание как сущую нелепицу, не стоящую внимания. Однако опасность угрожает всем нам, и каждый из нас должен внести свою лепту. Те, кто сегодня этого не понимает, завтра будут коленопреклоненно благодарить нас за то, что мы смело и решительно взялись за дело.

Александр одобрительно кивнул:

— Логично! Вполне разумно!

Геббельс ораторствовал:

— Нас совершенно не беспокоит то, что наши враги за рубежом утверждают, будто наши методы ведения тотальной войны напоминают методы большевизма. Они лицемерно утверждают, что это означает, что с большевизмом вообще не надо бороться. Однако вопрос здесь не в методе, а в цели, а именно в устранении опасности. (Аплодисменты, не утихающие несколько минут.) Вопрос не в том, хороши ли наши методы или плохи, а в том, насколько они успешны. Национал-социалистическое правительство готово использовать любые способы. И нам плевать, если кто-то против. Мы не намерены ослаблять военный потенциал Германии мерами, поддерживающими высокий, почти как в мирное время, уровень жизни для определённого класса, и тем самым подвергать опасности нашу военную экономику. Мы добровольно отказываемся от значительной части нашего уровня жизни, чтобы усилить нашу военную экономику настолько быстро и основательно, насколько это возможно. Это не самоцель, а средство к цели. После войны наш социальный уровень жизни будет ещё выше. Нам не надо имитировать большевистские методы, поскольку наши люди и лидеры лучше, чем у них, и это даёт нам огромное преимущество. Однако события показали, что нам нужно работать гораздо больше, чем мы работали до сих пор, чтобы окончательно обратить войну на востоке в нашу пользу. Как, между прочим, показали бесчисленные письма с тыла и фронта, с этим согласен весь немецкий народ. Все понимают, что если мы проиграем, то всё будет уничтожено. Народ и руководство намерены принять самые радикальные меры. Широкие рабочие массы нашего народа вовсе не недовольны тем, что наше правительство слишком жёсткое. Если они чем-то и недовольны, так только тем, что оно слишком мягкое. Спросите у любого в Германии, и он вам скажет: самое радикальное — это всего лишь достаточно радикальное, и самое тотальное — это всего лишь достаточно тотальное для того, чтобы одержать победу.