Перелом (СИ)

Так что немцы нас постепенно выдавливали из безлесного пространства — на север, за Десну, на восток — за Судость, на запад — в Клетские леса. Ну а мы не только отходили, но и подтягивали из глубины нашей территории новые батальоны и полки, что мы начали формировать с началом всеобщей мобилизации, объявленной в июне. Как правило, это были свежесколоченные части, с костяком, взятым из уже довольно много повоевавших подразделений. Конечно, призванные по новой мобилизации далеко не все были новичками. Более половины успело повоевать в сорок первом и сорок втором, и уже затем они были демобилизованы на разворачивающиеся стройки и заводы, чтобы поднять промышленность на новый уровень. Остальных тоже нельзя было назвать новичками — в течение минимум года все они в рамках республиканской программы подготовки резервов проходили КМБ, сержантские курсы, курсы вождения гусеничной и колесной техники, курсы артиллерийской стрельбы — по два-три часа, ежедневно, после работы. Так что пострелять, побегать и попланировать тактику отделений и взводов они все успели — кто-то менее, кто-то более успешно, но вопросом владело большинство. Как и навыками сколачивания коллективов — мы много времени потратили на разработку методик, позволявших притереться незнакомым людям, научиться понимать друг друга с полуслова, гасить конфликты, которые просто неизбежны в первое время, так что порой начавшийся конфликт переходил в дружный смех, когда кто-нибудь вспоминал, что он подпадает под одну из типовых ситуаций, приведенных в наших методичках. И тогда кто-то сквозь смех кричал "Шестьдесят восьмая страница!!!". А потом народ начинал ржать еще сильнее, потому что тут же все вспоминали и анекдот про поручика Ржевского. Так что пополнения, брошенные в питательную среду костяков из постоянно воевавших бойцов и командиров, оказались отличными дрожжами, на которых вскоре поднялись многочисленные взводы и роты. А батальоны и полки сколачивали уже по ходу боевых действий — там уже был важен подбор командиров, чтобы они быстро находили взаимопонимание и общий язык. Так чтопо мере какого-то сколачивания этих подразделений они отправлялись в бой — пока была возможность, мы старались обкатать их в реальных боях против небольших по численности немецких частей. Поэтому, повоевав, отразив или придержав пару-тройку атак, батальон выводился в тыл, на пополнение и краткий отдых, а на его место заступал другой, чтобы тоже понюхать пороху, пройти слаживание в боевой обстановке, стать монолитнее и наработать здоровую агрессию. Немцы думали, что мы их заваливаем солдатами, тогда как мы просто прикрывали направления, а били одновременно небольшим числом батальонов, но сменяли их часто.

В итоге, выдавив нас из "ополья", расположенного к западу от Брянска, немцы получили довольно плотный периметр из наших войск, причем он проходил уже по неудобьям, через которые не так-то просто было атаковать. К этому моменту в этих полуокружениях (или, с немецкой точки зрения — плацдармах для дальнейшего наступления) были более пятидесяти гитлеровских дивизий разной степени комплектности и боеготовности, почти четыреста тысяч человек. И еще пара сотен тысяч находилась с юга от этого огромного мешка, "удерживая" наш южный фронт. Мы, правда, пока туда не рвались, а начинали понемногу щупать фрицев, что залезли на нашу территорию.

Ведь во время наступления в первую очередь мы выбивали у немцев тяжелую артиллерию и танки. А сообщение с "большой землей" проходило у них через узкую горловину шириной в тридцать километров, причем ее пересекали несколько рек, а дороги были не так уж и хороши — все магистральные пути мы удержали во время первого удара. Вдоль этой узкой горловины немцы и старались пропихнуть грузы, технику и подкрепления. Ну а что такое тридцать километров? Да они простреливаются даже из гаубиц — как раз по пятнадцать километров с западной и пятнадцать — с восточной стороны. Ну, посередине оставалась полоса шириной километров в десять — гаубицы ведь не поставишь на самой передовой — вмиг выбьют. Но у нас были еще и штурмовики — недаром я, одержимый опасностью танковых клиньев, эти два года настаивал прежде всего на их строительстве, даже в ущерб истребителям. На их строительстве и на строительстве транспортных самолетов — о проблемах доставки боеприпасов и топлива оторвавшимся от тылов частям я тоже помнил хорошо. Так что теперь штурмовики, что постоянно висели над этой дорогой смерти, собирали богатый урожай. Немцы пытались укрепить свою ПВО, но ведь зенитки для нее тоже надо довезти. А еще и высотники постоянно разрушали переправы. В общем, у немцев начал намечаться голод — пока только снарядный и топливный, но это было первой ласточкой, что все не так просто. Тем более что мы перекинули к западу от Брянска, в район Почепа три установки новых ЗРК — с пусковыми уже на четыре ракеты, да прикрыли их ствольными зенитками и ЗРК ближнего радиуса действия. И эти новые ЗРК хорошо так напугали фрицев, когда те за пять минут потеряли более десятка истребителей и три бомбардировщика. После этого немцы если и летали, то на больших высотах — выше семи километров, где новыми ЗРК мы их уже не доставали, а старым не хватало дальности по горизонтали. Но при любых попытках спуститься ниже над горловиной по ним сразу же начинали стрельбу новые ЗРК, и порой фриц не успевал отвернуть обратно ввысь, как ракета настигала его в его последнем полете. Так что чем дальше, тем реже истребительная авиация немцев пыталась атаковать наши штурмовики, поэтому они лютовали над горловиной в относительно комфортных условиях. Уже через пять дней все дороги горловины на протяжении пятнадцати километров были испещрены сотнями сожженных грузовиков и разбитых повозок, десятками танков, бронетранспортеров и орудий.

Наконец остановив продвижение немцев, уже мы начали давить их. К этому моменту немцы были довольно плотно обложены нашими частями. И основой обороны стали прежде всего мобильные части, посаженные на БМП и вездеходы. Всего на операцию было выделено более двух тысяч БМП и пять тысяч вездеходов — за прошедший год мы наклепали много этого добра — опять сказывалась моя паранойя по поводу отстающей от танков пехоты, хотя пока мы использовали их для увеличения мобильности ДРГ и вот для таких купирований прорывов.

Две тысячи БМП мы свели в сотню мобильных групп по двадцать машин в каждой. Из своих минометных пушек калибра восемьдесят два миллиметра эти машинки могли стрелять по танкам кумулятивными снарядами от РПГ и по пехоте — оперенными минами — получилось очень универсальное оружие. К тому же каждая машина перевозила десант в шесть человек, причем — по бездорожью, она даже плавала! И дополнительно в каждой такой группе придавалось еще по пятьдесят вездеходов, каждый из которых мог перевозить по десять человек со всеми нужными причиндалами — минометом, РПГ, пулеметом, СПГ — кому что достанется по разнарядке.

Получалось, что в этой операции мы могли перебрасывать более шестидесяти тысяч человек со средствами усиления и легким противотанковым оружием, которым можно было стрелять на полкилометра. И все эти сто мобильных групп были распределены по периметру полумешка в двести сорок километров — как раз по два с половиной километра на одну группу. Напомню, в составе более шестисот человек и минимум двух десятков легких противотанковых стволов. А шестьдесят тысяч — это фактически армия. Посаженная на гусеницы. Меня, честно говоря, малость перло от таких возможностей. Больше такого не мог никто. Наверное, даже американцы с их промышленностью. И ведь это благодаря моим усилиям.

И все эти силы пока предназначались только для парирования немецких ударов — только для подкидывания резервов и отражения атак, ну может еще контратак. Так-то периметр мешка держали роты, по мере сил и времени зарывшиеся в землю. Причем на роту отводилось не более километра, то есть периметр держало еще двести пятьдесят рот — двадцать пять тысяч человек — еще полармии. И каждая рота тоже имела средства усиления — две САУ, четыре СПГ, по двести пятьдесят метров на каждый — как раз для стрельбы по бортам, причем с запасом по дальности, то есть с перекрытием секторов, десять РПГ — тут уже по пятьдесят метров фронта на каждый, два миномета восемьдесят два миллиметра и четыре миномета-шестидесятки. Всего — пятьсот САУ, тысяча СПГ, две с половиной тысячи РПГ, пятьсот минометов-восьмидесяток и тысяча шестидесяток. Пулеметы, снайперские винтовки, автоматы были еще в больших количествах. И все это — на двести пятьдесят километров. Я чуть ли не с обожанием рассматривал эту ведомость наличных сил и средств на данном театре — с такими силами можно сдержать любую атаку. Конечно, если немцы не будут бить гаубицами и пикировщиками. Но, как я неоднократно говорил, это были первоочередные цели для всех.