Рассказы (СИ)

Дора с изрядным облегчением закивала головой.

— Мешки с собой не брать! Часть вещей должна остаться, иначе странно будет выглядеть. Оружие я потом с трупов заберу, поэтому Душанский сходит на наш трофейный склад самостоятельно и упрет оттуда необходимое. Я правильно понимаю, что вы одной компанией потопаете?

— Так точно!

— Вот и озаботься заранее. Кто с вами не идет, делиться такими вещами не надо. Надеюсь, почему это так, вбивать в головы не требуется. И не расслабляйтесь, разные веселые ребята от отставших фрицев до обычных уголовников еще долго стаями будут ходить. И последнее… Это не мое дело, но лучше идти через Италию. На Балканах еще долго стрелять будут и сложно объяснить, кто вы такие и куда идете.

— Нас провезут через Германию в Австрию. Есть один англичанин…

— Не надо мне таких подробностей. Ничего не знаю, и знать не хочу! Все! Свободны.

— А ты старшина не желаешь, — спросил Воронович, когда все вышли, и показал пальцами идущие ноги. — А то в курсе заговора, а сам помалкиваешь. Дружба дружбой, но некоторые вещи знать вредно для здоровья. Старовский всегда говорил "Или тебе знать не надо, или ты в деле и лучше всего кровью повязанный". Мудр был аки змей и нет у меня уверенности, что остался он под развалинами.

— У меня баба беременная в отряде осталась, — обиженно ответил тот. — Сам знаешь. Не могу я не вернуться…

Он запнулся и озадачено спросил:

— А ты это всерьез про Мирона? Думаешь, он жив?!

— Я трупа не видел и никто не видел, — серьезно сказал Воронович. — Честно, не удивлюсь, если он сейчас в каком Париже выдержанное винцо попивает. Знает старая сволочь, где лучше всего применить свои таланты. Он и не скрывал никогда, что при первой возможности сдернет. Ему проще, ничего не держит, но может и лучше, что такие кадры будут проживать за границей. Не хотелось бы после войны собственных боевых товарищей ловить. Пускай уматывают куда хотят и где им будет лучше.

— А вот тебе с твоим партбилетом подобные советы раздавать?!

— Молчи гад про партию, сам мне "Очерки по истории ВКП(б)" от 1931 г. подарил, а теперь вякаешь. Одно слово западники, не понимали что хранят. За такое чтение запросто любой загремит в лагерь. И вообще: "Не гнушайся египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его" (Второзаконие, 23:7), — пробурчал Воронович. — Даже если он партийный и слово интернационализм всосал с супом в детдоме. Только такой тип и способен при желании быть объективным, потому что его твои проблемы не касаются, и он совершенно не страдает по поводу происхождения. Мне своих будущих забот из-за разных умников прекрасно хватает. А, кроме того, если наши товарищи съездят в столь любимую ими Палестину и, применив свой богатый военный опыт, накопленный под моим руководством, всерьез сумеют нагадить Британской империи, а буду считать, что сделал правильное и очень хорошее дело. Подрывники, пулеметчик, медсестра и даже обычный стрелок могут много чего натворить. Как-то не за что мне любить Империю, над которой не заходит Солнце.

— Разрешите, товарищ полковник? — спросил следователь, заглядывая в дверь.

— А! — подняв голову, сказал грузный лысеющий человек, — заходи Федор. — Как дела?

— Вот, — положив на стол папки с протоколами, пояснил тот, — по всем параметрам подходят пятеро. По мне лучший экземпляр вот этот.

Он показал на верхнюю папку.

— Капитан Воронович. Бывший командир отряда "Смерть фашистам". Окончил еще до войны Ленинградское училище погранвойск. Большой специалист по партизанским и противопартизанским действиям. Умудрился продержаться с 1941 по 1945 г. и даже три немецкие блокады его не взяли.

— А помню, — довольно воскликнул полковник, — наш варшавский деятель… Поляки его наградили военным орденом — "Виртути милитари" за весомый вклад в дело освобождения Польши. Тоже суки подобрали формулировочку… То ли сажать за самовольство, то ли предъявлять окружающим как лучшего представителя советской страны. Что там с советскими наградами у него?

— Есть подтверждение. Все правильно.

— Ускоренные курсы, — пробурчал полковник, листая папку и быстро просматривая справку, приложенную к допросам. — Опыт оперативной работы минимальный.

— Как раз нет, — возразил следователь, — все опрошенные в один голос говорят про разветвленную сеть осведомителей в его районе. Как в контролируемых партизанами деревнях, так и вне его зоны. Он чаще всего работал напрямую с такими людьми или через парочку особо доверенных лиц, но сведения обычно были исключительно точными. Как минимум разгром трех полицейских гарнизонов и взрыв двух стратегических железнодорожных мостов по наводке. Ну и по мелочи. Уничтоженный эшелон с немецкими офицерами отпускниками, несколько эшелонов с техникой и боеприпасами. Не наугад, а точно знал время. Этот не из тех, кто взрывал рельсы на никому не нужных участках и докладывал наверх об успехе большой операции.

Он вообще подчинялся до середины сорок четвертого командованию бригады чисто номинально. Общие действия в случае необходимости и нехватки сил, не больше. Классическая рейдовая тактика при том что у него на шее висело множество гражданских лиц. Постоянно сотрудничал с диверсионными группами, прибывающими из Центра Партизанского движения, и снабжал их информацией и проводниками. Именно сотрудничал, но прямого подчинения не было. Если что-то его не устраивало, всегда находилась масса причин не выполнять указания.

Вообще такое впечатление, что в районе Пинска он все обо всех знал. Включая партизан. Несколько раз арестовывал и казнил людей из других отрядов. Причем с доказательствами мародерства или работы на противника. С большим удовольствием слил массу информации о разных партизанских деятелях и их преступлениях. Страшно не любит превышающих полномочия начальников вместо борьбы с противником занимающихся пьянством и грабежами. Его многие откровенно боялись. Так называемый комендантский взвод и взвод подрывников, — продолжил следователь, — замыкались на него и состояли из отборных преданных головорезов. Мигнет, любому голову оторвут.

— Ну-ну, — заинтересованно сказал полковник, — прямо подарок для нас грешных. И в чем недостатки.

— Масса, — тут же переключился, не моргнув глазом, следователь. — Привык к самостоятельности и бесконтрольности. Отряд оперировал постоянно в Западной Белоруссии и в нем многие заражены буржуазными настроениями.

Он искоса глянул на полковника и подумал, что, пожалуй, не стоит озвучивать, что среди обвинений в адрес Вороновича, были и повторяющиеся в излишнем покровительстве евреям в ущерб прочим. Собственно и не удивительно при наличии любовницы из этих. Тоже уже ничего не предъявить. Погибла в блокаду партизанской зоны в сорок третьем. А жаль, всегда на сильно самостоятельных хорошо иметь убойный материал. Девица-то была из обеспеченной семьи. Родителей выселили, а она непонятно каким образом осталась.

Вот только говорить все это не стоит, неизвестно еще, как Фридман отреагирует. У него никогда заранее не понять. То соплеменников сажает за милую душу, то прикрывает. С начальством ссориться не стоит.

— Вплоть до того, что в Польше осталось почти полсотни бывших партизан после окончания войны, — продолжал он говорить, — и Воронович им не препятствовал. Наоборот, построил всех уцелевших в Варшаве, и речь сказал благодарственную. Еще что-то странное выдал про "братскую Польшу", в которой "Жизнь будет замечательной, потому что она теперь будет мононациональной. Немцев порежут, а украинцы с белорусами вольются в дружную семью советских народов".

— И что удивительного? — хохотнул полковник. — Тонко чувствует момент. Восточных кресов они назад не получат. Тут даже союзники не решаются настаивать, не то, что эта польская шелупонь. Правильно мыслит. Грех разбрасываться такими полезными офицерами. Вот в Белоруссии оставлять не рекомендуется. Эти партизанские орлы должны приносить пользу в другом месте и под постоянным контролем. Не известно еще как взбрыкнут, если обнаружат, что знакомую бабку обижают. Так что поедет он у меня прямиком в Литву, — накладывая резолюцию на справку, пояснил следователю. — И не на погранзаставу, там таким резвым делать нечего. Каунасское управление ГБ давно просит шустрого парня. Там в Отделе по борьбе с бандитизмом как раз требуются любители побегать по лесу отлавливая фашистских недобитков, литовских лесных братьев и дезертиров. Пусть покажет, на что способен, если такой умник. А недостатков у нас никто не лишен. В сопроводиловке характеристика прилагается, пусть смотрят за своим новым кадром.