Второй фронт

Пока ждали саперов, несколько мастеров и грузчиков не удержались и заглянули в некоторые боевые машины.

— Ребята тут в крови все. Пробоина на уровне мехвода, — крикнул один из грузчиков. Раздался гул голосов, заводчане обсуждали шокирующие новости.

Среди поврежденной техники были не только известные каждому русскому человеку Т-34, но и другие танки. Среди них мастера смогли опознать только Т-28 и Т-26.

Вернувшийся из диспетчерской инженер Павлов. Ответил на вопросы мастеров.

— Да, Москва сама не знала, что на ремонт везут. В заявке написано, что поломанная техника из Беларуси.

— Понятно. Видимо Минский завод не справляется. Жаркие бои идут, — качали головой мастера.

— В вагонах запчасти, — озвучил инженер, заметив, как все рассматривают четыре вагона в конце состава.

— Короче, Степаныч, когда их восстановить нужно? — рубанув рукой, спросил один из мастеров у инженера.

— Как можно быстрее, — несколько растерянно ответил он.

— Сделаем, — мастер обернулся, — так ведь ребята?

— Да-а!!!

— Мы еще и модернизацию проведем. У меня сын этими делами увлекается. Сделает проект.

Подхватив сумку со спецпайком, я направился было к выходу, как столкнулся в дверях с Гоголевым-старшим.

— А, Демин. Ты-то мне и нужен. Время есть?

— Конечно, я уже шестой день отдыхаю. Отчеты не работа, так, можно сказать разнообразие. Гуляю город изучаю. В Эрмитаж вот собрался.

— Эрмитаж в Ленинграде.

— Да? — я на несколько секунд завис: — А что в Москве? Вот, значит в Третьяковку. Еще и на 'Аврору' посмотреть охота.

Горестно вздохнув, Гоголев сказал:

— Зайди ко мне часам к шести вечера. Хорошо?

— В шесть как раз проблема. Родители решили проведать свое любимое чадо. Может пораньше?

— Пораньше? Пораньше… пораньше, — задумчиво нахмурился генерал:- Тогда к трем. Как раз будет двадцатиминутный перерыв.

— К трем так к трем. Буду.

— Хорошо, и про субординацию не забывай. Ты же майор госбезопасности!

— А я в гражданке и с не покрытой головой, тем более в отпуске, — сразу же отмазался я.

Зря что ли джинсы одевал? Тут пока идешь по учреждению, замучаешься отмашки давать. Дали отдых, отдыхаю.

— Иди уже, — отмахнулся от меня генерал.

— Есть.

Выскользнув за дверь, спустился к дежурному в фойе, как был остановлен, удивленным окриком:

— Демин? Александр?

Обернувшись, сразу узнал Воронова. Он был в форме полковника с общевойсковыми эмблемами.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— К пустой голове руку не прикладывают, — машинально ответил он.

— Знаю.

— Ну, привет.

Не обращая внимания на нескольких присутствующих в фойе мужчин, обнялись, хлопая друг друга по спине.

— Есть тут, где поговорить? — оглядевшись, поинтересовался Воронов.

— В столовой можно, но лучше в ресторан. Отметить надо. Тем более Аля к подружкам сбежала, до вечера не будет. Пошли.

— Подожди. У меня совещание через час, так что давай просто пообщаемся. А встречу и после отметить можно.

— Да? — мельком глянув на часы, я скривился: — У меня тоже несколько назначено. До трех, всего два часа осталось. Может, в парк пойдем? Там много укромных мест есть. Посидим. Я еще паек получить успел, есть чем отметить и закусить.

— Пошли.

Расположились мы в ближайшем парке на одной из скамеек укрытых от глаз прогуливающихся прохожих.

— Хорошее место. И аккуратно все, — оглядевшись, пробормотал Воронов.

— Боковая тропинка, тут мало кто гуляет, — ответил я, нарезая колбасу.

— Ты сейчас где? А то я смотрю, в гражданке ходишь?

— В бессрочном отпуске. Сказали пока не вызовем, отдыхай. Развлекаюсь помаленьку. Гоголева недавно встретил. Совсем заработался, шуток не понимает. Ты не сиди, разливай пока, зря что ли я у дежурного стаканы тиснул?

— Угу, — захрустел Воронов крышкой бутылки коньяка: — Ты же вроде не пьешь?

— Не пью. Водку. А коньяк буду, немного, так за компанию. Сам где?

— Сперва в мотострелковом корпусе служил, зам командира. Обучал. Новые армии. А семь дней назад сюда перевели. В Генеральный штаб.

— А, понятно. Видел, как же. Нехило они там устроились.

— Сам удивлен был, нам бы такие компьютеризированные штабы. Представляешь, у них там везде над местами боев авио-разведчики висят в основном из местных. Плюс наши два высотника, недавно еще шесть 'тушек' переправили, вот они посменно и бороздят границы. Немцы только подумают, штаб уже знает и приказы отдает. Мы знаем, где каждая наша часть стоит вплоть до батальона, и можем командовать ими. Но это все так, мелочи, а вот когда на орбиту спутники выведут…

— Неплохо устроились. А потери большие? Ну, среди разведчиков?

— Есть, — скривился полковник: — Шестнадцать уже ссадили. Как мы только их не прикрываем… Эх, девять комплектов наблюдения потеряли. Безвозвратно.

— Понятно. А накал боев какой?

— Да никакого бы не было, не держи нас за руки. С такой разведкой нам немцы на один укус. Мы даже ночью их мониторим, вдруг какая честь с места дислокации снимется. А авиация? Их штабы, вплоть до полкового уровня можем вынести 'на раз'. Но — отбой. Только крупные железнодорожные станции. Даже на заводы всего пару налетов сделано было, а ведь мы можем за пару недель вообще всю их промышленность на ноль помножить. Чего тянут? — непонимающе пожал плечами Воронов — У Джека Лондона в 'Лютом звере', Пат тоже попробовал с Голландцем поиграть, так ведь пару раз едва не доигрался. Но он и подготовлен был не чета нынешней РККА. А тут как в поговорке: отмеряй микрометром, отмечай мелом, руби топором. Да через раз мимо метки!

— Ладно, не будем о грустном, между первой и второй перерывчик небольшой.

Чокнувшись, мы закусили, обдумывая сказанное.

— Ждут, значит так надо, — ответил я.

— Да хрен сними. Мы знаешь на диверсантах какого опыта набрались на использовании аппаратуры? Ого-го. Можем вызвать любую группу и направить ее на уничтожение любого объекта. Если надо помощь, или поможем уйти от преследователей. Кстати, я когда в первый раз попал в главный зал…

— Это где монитор во всю стену?

— Он самый, только там несколько больший телевизоров совмещенных в один экран. Так вот, там как раз рассматривали бой в прямой эфире, нашей тяжелой танковой роты против механизированного полка немцев. Нашей роте дезу слили, что на них всего батальон идет, испытывали экспериментальные машины на полном серьезе… Вот как раз и попал на конец боя.

— А что с ротой? Потери большие? — заинтересовался я.

— Потери? Потери… — Воронов вздохнул, — потери почти шестьдесят процентов, но полк они уничтожили.

— Молодцы.

— Это да. Там один экипаж, вроде лейтенанта Хакимова тридцать шесть танков и самоходок уничтожил. К Герою лейтенанта представили, а экипаж к орденам. Там многих к наградам представили.

— Я и говорю молодцы.

— Ну да. Там после боя почти все машины на ремонт отправили. Ни одной без попадания. А у Хакимова, представляешь, в башню ахт-ахт два раза засандалила и ничего, броню не пробила, хотя осколками экипаж посекло.

— Фигасе, что за танки? Наши?

— Не. КаВэшки модернизированные. Пушки из нашего мира стомиллиметровые, снаряды тоже наши, привозные. Но их скоро выпускать начнут, прошли испытания на все сто. Сам КаВэ, тоже изменили, башня приплюснута как у пятьдесятчетверки, двигуны тысяче сильные. Хорошие машинки. Ходовая, тоже сделана. Оптика там. Короче испытывали их во всех категориях, не только как они поведут себя в бою. Я разговор двух генералов слышал, так что знаю.

— Выпускать будут?

— Наверное. Танкисты от них в восторге. Особенно те, что на старых КВ войну начинали.

— А не проще пятидесяти четвертые или пятидесяти пятые сразу выпускать?

— Ни фига. В начале войны, когда танки нужны как воздух? Небольшие переделки еще возможны, но полностью перепрофилировать производство под другой танк это уже время, которого у нас и так мало. Хотя… машины экспериментальные. Те что из-за ленточки в бой не посылали, возможности наших танков только по фильмам и знают. Может уже начали какой завод оборудовать под пятьдесят пятые. Кто знает? Кстати, заметь, мы получаем множество битой техники, причем в основном старой. Двадцать шестые там или вообще монстры тэ тридцать пятые, грузят и отправляют их куда-то по железке.