Щит на вратах

С какой-то неприятной, чересчур уж сладкой, улыбкой хозяин постоялого двора поклонился в пояс и тихо исчез за портьерой. И почти сразу же где-то совсем рядом заиграла тихая музыка, появились, вплыли танцующие фигуры в просторных хламидах. Три — по числу гостей. Подняв тонкие руки кверху, закружились в хороводе, постепенно освобождаясь от одежд… Блеснули голые плечи… Одна из фигур вдруг уселась на колени Ирландца. Тот с довольной улыбкой обнял незнакомку, погладил… И вдруг возопил, вскакивая:

— Парень! Чтоб я провалился, это же парень!

— Похоже, среди них вообще нет ни одной девушки! — с возмущением поддержал его Хельги. — Где этот гад корчмарь?!

— Что за шум, что? — Хозяин постоялого двора выглянул из-за портьеры. — Что случилось?

— Он еще спрашивает! Да тут же одни содомиты!

— Содомиты? — ФилофёЙ Озадаченно заморгал глазами. — А вам что, не нравятся мальчики?

— Нет!!!

— Так чего же тогда вы сюда пришли?!

Они бросились из проклятого дома бегом, стараясь успеть в порт до наступления ночи. Ну, Евстафий, ну надо же так подставить! «Вам что, не нравятся мальчики?» Конечно, не нравятся, еще бы! Нам почему-то больше нравятся девочки. Такие вот извращенцы… Ну, пес с ним, с этим Мамоной и его притоном. Успеть бы до закрытия ворот — переночевать можно и на корабле, а уж завтра придумается что-нибудь…

Вот и форум Быка. «Компаньоны» рванули наперерез. Сейчас куда — направо, налево? Кажется, налево… Точно, налево… Вон оно, море! Гавань, склады, куртизанки, готовые отдаться за медный обол… Нет, мы не нуждаемся в твоей любви, милая, больно уж ты страшна, да и вообще, мы уважаем старость.

Вот и последний причал. Прогнившие, скрипящие под ногами доски. Темная дышащая громадина — море, алчные кричащие чайки. «Гонец Гнева», пузатый. Уютный, родной… Надо же, еще не убрали сходни! Однако где же все?

— Вот они! Все трое! Попались!

Хельги оглянулся и вздрогнул: палуба была окружена вооруженными воинами. Многие целились в вернувшихся «компаньонов» из луков. Влипли!

Глава 9

СВИДАНИЕ

Осень 873 г . Константинополь

Хельги положил руку на меч, искоса взглянул на своих — Никифор с Ирландцем держались спокойно. Эх, жаль, не видать воинов во главе с Твором. Что с ними? Может быть, бились, не щадя живота своего, и все пали смертью героев? Да, но где тогда кровь? И вообще, даже при свете луны на палубе не было заметно никаких повреждений. Наоборот—доски сияли чистотой, словно их не так давно выскоблили. Да и не походило все это на захват, слишком уж важно держался среди воинов высокий худой человек в дорогой мантии с вышитым изображением сцен из Священного Писания. Он был немолод, густобров, с бритым, словно у скопца, лицом и быстрым взглядом. Однако нет, не скопец, просто до синевы выбрит. Лицо надменное, строгое. Вовсе не такое, как у тех, кто немедленно жаждет крови. Да и воины не предпринимали никаких попыток напасть, просто встали полукругом.

— Долго же мы вас искали, торговцы, — с усмешкой произнес незнакомец. — Нехорошо.

— Что «нехорошо», уважаемый? — переспросил Хельги, уже понимая, что они попали совсем не в ту ловушку, о которой подумали. Князь повеселел: «торговцы» — это значило, что их миссия по-прежнему оставалась тайной.

Густобровый с деланным возмущением обернулся к стоящим за ним неприметным людишкам, больше всего похожим на писцов и прочую канцелярскую теребень.

— Надеюсь, это ваш корабль? — язвительно осведомился он. — Мы не ошиблись?

— Наш, — утвердительно кивнул Хельги. — А вы кто такие, позвольте узнать?

Густобровый надменно вздернул подбородок.

— Овидий Тселл, первый помощник эпарха! Ага, значит, заместитель градоначальника, солидная шишка, все ясно… то есть ничего еще не ясно.

Хельги и, посмотрев на него, Ирландец с Никифором низенько, чуть ли не до самой палубы, поклонились. Помощник эпарха воспринял поклоны как должное и наконец-то соизволил снизойти до разъяснений.

— Раз вы признаете, что теперь это ваш корабль — «Гонец Гнева», не так ли? — тогда все гораздо проще, и совсем не требуется тащить вас в суд. — Овидий Тселл махнул воинам, и те убрали мечи в ножны.

— За что же в суд-то? — удивился Хельги, незаметно сделав знак Ирландцу с Никифором, чтоб пока помалкивали.

— Я вижу, ты иноземец, — усмехнулся чиновник, — и не знаешь наших законов, хотя и, живя в Сугдее, должен бы что-то знать об «Эклоге»… Поясняю специально для тебя и твоих, тоже, похоже, не очень-то сведущих в законодательстве компаньонов. — Овидий повысил голос и с нескрываемой насмешкой сообщил: — Этот корабль не так давно принадлежал некоему Михаилу Диаконису, злостно уклонявшемуся от уплаты налогов и задолжавшему в имперскую казну ровно тысячу триста шестьдесят восемь солидов и двенадцать денариев! И корабль этот — чему имеются свидетели — был описан у него за долги. Однако Диаконис, совершив беззаконие, самовольно увел его в море, теперь ясно куда — в Сугдею, где вам и продал, совершенно очевидно — вовсе не сообщив, что «де юре» это уже не его судно.

— Вот гад! — все же вставил словечко Ирландец.

— Помолчите, уважаемый. — Помощник эпарха недовольно передернул бровями. — Так вот, являясь представителем имперских властей и закона, учитывая вышеизложенное, объявляю данное судно конфискованным вместе с находящимися на нем товарами, выручка от которых будет пущена на покрытие судебных издержек.

— Каких таких издержек? Овидий усмехнулся:

— Ох уж мне эти провинциалы, привыкли там у себя к полнейшему беззаконию! Что же, по-вашему, я, мои секретари и все эти войны на ночь глядя приперлись сюда бесплатно, удовольствия ради? Напрасно вы так полагаете.

— Не спорь, — шепнул на ухо Хельги Никифор. — Товар мы потом отсудим.

Князь пожал плечами.

— И что же нам теперь делать, уважаемый?

— А что хотите! — засмеялся чиновник. — К вам лично со стороны закона больше никаких претензий нет. Хотя, сказать по правде, можно было бы попытаться доказать, что вы действовали в сговоре с бывшим хозяином судна, но, учитывая ваше простодушие и презумпцию невиновности, ладно, считайтесь добросовестно заблуждавшимися покупателями.

— Так нам покинуть корабль?

— Таки придется!

— А люди? Где наша команда?

Овидий Тселл кивнул секретарю.

— Выпусти их, Калликий.

Секретарь проворно подбежал к двери, запиравшей помещение для команды.

— Вызнав о том, что хозяева судна отсутствуют, мы решили запереть матросов в трюме, от греха подальше, — пояснил чиновник.

Калликий вдруг подбежал к нему с крайне озадаченным видом и что-то быстро проговорил.

— Как — нет? — изумленно переспросил Овидий. — Какая дыра? А ну-ка глянем…

Помощник эпарха в сопровождении свиты и воинов, а также троих «компаньонов», коим никто не препятствовал, с интересом заглянули в трюм, осветив его ярко горящими факелами. Как и говорил секретарь, трюм был пуст, а в борту, чуть выше ватерлинии, зияла большая дыра.

— Ну, вот, — развел руками чиновник. — Убежали, причинив ущерб городскому имуществу. — Он грустно посмотрел на дыру и обернулся к горе-купцам: — Придется вам оплатить ремонт.

— А вот уж это — нет, — усмехнулся Никифор. — Не по закону. Где в «Эклоге» сказано, что кто-то должен отвечать за чужие деяния? Мы ведь никого в трюме на запирали?

Хельги между тем подошел к борту судна и тихо сказал:

— Все в порядке, парни. Не надо злиться и метать стрелы.

— Не будем, — так же тихо отозвались откуда-то снизу. — Хотя уже собирались. Да только вот там, на мачте, — Ирса. Как ее-то предупредить?

Хельги оглянулся на внимательно прислушивающегося к разговору Ирландца, показал на верхушку мачты, где и впрямь, если хорошо всмотреться, угадывалась темная прильнувшая к перекладине фигура.